Мариона. Планета счастливых женщин (СИ) - Грез Регина. Страница 46

— Мне безумно жаль. Увы, ничем не могу помочь. Ты сам все испортил!

— А если так… стоит ли мне прислушиваться к твоим словам, женщина? Не проще ли взять то, что я давно хочу и после лишить тебя жизни. Лоута же Она пощадила, может, и мне после преподнесет ценный дар. За одну лишь решимость нарушить ее законы.

— Что такое ты говоришь? При чем здесь мой муж?

— Его Нийра имела отличную машину — система защиты пилота превосходила прежние модели, я сам испытывал новейшие образцы. И вдруг летмобиль падает в море, думаешь, это случайность, нелепый сбой программы? Лоут убил свою первую жену, так же он поступит и с тобой, если вздумаешь найти другого «исполнителя желаний». Разве что своему щенку он позволит побарахтаться с «мамочкой» — для этого он тебя и заполучил. Хотя вряд ли вы будете развлекаться так дальше… Мальчишка запросто может сдохнуть на полигоне. Лоуту ничто не стоит прикончить даже собственного сына… особенно на Маракхе.

— Замолчи! Ты все врешь! Я ни единому слову не верю!

— Кто еще может сказать тебе правду, женщина из Дейкос. Ну, а теперь твоя очередь открыть душу, нравится тебе на нашей земле, счастлива ли ты на Марионе?

— Все было хорошо… Почти хорошо до того часа, как ты утащил меня подобно воришке, который забравшись в дом, хватает первое, что на глаза попадет. И это называется — почитание женщины?

— Я ненавижу женщин!

— О, наконец-то! Вот теперь ты говоришь искренне.

Доух отбросил плеть на шкуру посреди комнаты, грубо встряхнул меня за плечи, а я уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь собрать воедино всю свою волю, чтобы не отводить глаз от его разъяренного лица. Доух был очень страшен.

— Женщины — слабые, ничтожные, трусливые существа. Маленькие, хитрые твари, способные только наряжаться и дразнить мужчин. Вы всюду сеете раздор и склоки, вы лживые и жалкие создания… Не будь на то воли Богини, мы бы вас…

— Что же ты остановился — продолжай! Ну, что? Вы бы нас истребили и вымерли сами, а? Или посадили женщин на цепь у постели или у кухонной плиты, вот где наше место по вашему разумению? Чего ты в меня вцепился, я понять не могу! Иди — трахай своих бессловестных кукол, командуй над ними, вымещая все обиды, псих — одиночка!

Думаешь, я пищу от восторга, глядя на ваши порядки? Да я сама в шоке от устройства вашего общества, вы же пешки на ее доске, марионетки в хищных когтях Марионы… Ты хотя бы понимаешь, что все вы обречены? Ваш мир — это ее парк аттракционов!

Он прижал меня к себе так крепко, что я едва могла дышать, грубые руки Доуха скользнули под мою одежду и теперь поглаживали голую спину, опускаясь на ягодицы, едва прикрытые трусиками.

Вместе с гневом меня охватило странное возбуждение. Это было противоестественно, ненормально… Я не могла сейчас желать любовных игр, нет, только не с этим диким зверем в его берлоге. Возможно, есть что-то общее в борьбе за жизнь и сексуальном порыве, какой-то особый единый механизм восприятия. Дух предстоящего поединка волнует кровь подобно мечтам о соитии. В одно мгновение бывший пилот сдернул с моих плеч рубашку и мягко повалил меня на шкуру.

— Ты сводишь меня с ума, мейла. Стоит мне только увидеть тебя, услышать твой голос, как я становлюсь твердым. Хочу быть в тебе.

Он разводил мои ноги и пытался сразу же войти, я изворачивалась как только могла, я не могла с ним бороться всерьез…

— Подожди, Доух, мне больно, ты слишком большой для меня, слышишь, я сделаю все иначе. Пожалуйста… Будет хорошо нам двоим, я тебе обещаю. Прошу тебя, майри…

Сама не знаю, как я вспомнила это слово и зачем сказала сейчас. И я зажмурилась в страхе, когда изуродованное лицо наклонилось надо мной, шепча прямо мне в губы:

— Никто не называл меня так. Никогда. Это большая честь.

— А еще ответственность.

Я приоткрыла один глаз и несмело поцеловала его в колючую щеку.

— Мой майри, прошу тебя, давай лучше заботиться друг о друге. Ты же видишь, какая я маленькая по сравнению с тобой, нам нужно устроиться немного иначе. Ложись спокойно, а я все сделаю сама. Я сумею тебе угодить и вместе с тобой получу удовольствие.

Мой голос дрожал и срывался, но я продолжала быстро-быстро целовать его подбородок, щеки, даже краешек губ. Я уговаривала Доуха как несмышленого младенца — ласково, убаюкивающее… Он не в своем уме, это же очевидно, он может замучить меня до смерти еще до того как нас здесь отыщут. Значит, мне нужно немного подружиться с ним и как-то протянуть время до моего спасения.

Он вдруг послушался меня, лег навзничь на шкуру, жадно дыша приоткрытым ртом, на лбу выступили капельки пота. Сердце мое отчего-то пронзила острая жалость к этому непостижимому человеку. Он минуту назад бранил весь женский род, а теперь кротко подчиняется моим указаниям. Сумасшедший!

— Вот так… Хочешь, закрой глаза, а хочешь — смотри на меня. Я кажусь тебе красивой, да?

Он едва заметно кивнул и кадык на его шее дернулся, будто он сглотнул накопившуюся слюну. Голос его звучал хрипло:

— Сними все и сядь на меня сверху.

Пришла моя очередь уступать.

Я стояла над ним совершенно раздетая, и тень от моей фигуры нервно плясала на стене залы. Мои соски напряглись, низ живота тянуло истомой предвкушения. Но его напряженный член казался непомерно большим, я вовсе не собиралась допускать его до своих «тайных пещерок».

Но и любоваться его внушительной эрекцией далее было просто глупо. Доух ждет от меня действий, и он их получит. Немного изобретательности… Неужели я не смогу окончательно приручить этого льва… А ведь там на берегу он целовал мои пяточки…

Большим пальцем правой ноги я нарисовала широкий круг на его колене, поставила уже всю ступню на бедро мужчины, прошлась немного вперед и коснулась основания члена. Потом прижала его к животу и отпустила… и еще раз повторила это движение…

— Иди ближе, мейла… сядь мне на грудь… дай почувствовать, как ты пахнешь там… Соня, не мучь меня… иди ближе, иначе я сам…

Это была не я. Нет, точно не я. Настоящая Соня никогда бы не осмелилась проделать подобные штучки с незнакомым мужчиной. Я смеялась и показательно облизывала себе губы, вторя его постанываниям, я села на его грудь и широко развела ноги, откинувшись назад, а потом… Нет, это точно была она… Она — Мариона… Используя мое тело, богиня сейчас развлекалась с мужчиной как ей вздумается.

Я потеряла счет времени, не понимала, где я и что именно вытворяю. Я опустилась над его лицом, позволила ему держать меня за бедра и облизывать «там». Порочно и волнующе одновременно… Ему очень нравилось… Ворча от удовольствия, он теребил языком мой клитор, пытался забраться глубже, также я чувствовала, как его палец поглаживает мою более узкую дырочку, постепенно проникая дальше. Невыносимо…

Я легла на его живот, заставив Доуха наслаждаться моей грудью, пока его большой член терся о мои расставленные ягодицы. Сладкая пытка для двоих… Наконец, женщина во мне зарычала голодной тигрицей и поднялась выше, чтобы принять его в себя целиком. Доух тихо шептал:

— Моя богиня… Ты словно сама Мариона, такая же страстная, непокорная и желаная, способная погубить и воскресить, заставляющая страдать и кричать от наслаждения на пике боли.

Я плавно поднималась и опускалась, то задерживая, то ускоряя ритм как мне того хотелось, я сжимала его изнутри и расслаблялась, принимая ровно столько его плоти, сколько могло доставить мне удовольствие. Пару раз Доух тоже приподнимался на руках, желая сесть и перевернуть меня на спину — я знаками приказывала ему вернуться в прежнее положение.

Откуда только брались во мне силы, я же терпеть не могу быть сверху, это так утомительно. Еще одно доказательство, что сейчас мною правила та развратная, похотливая ведьма! А потом… Что-то немыслимое, совершенно необычайное — дикий, первобытный восторг… Я раскинула руки и взмыла вверх — огромная, могущественная Сила, способная дуновением от губ вызывать бури, движением пальца сносить города и крушить горы.

Будто бы сверху я оглядывала пустынный берег и обширное морское пространство, лоб мой сравнялся с облаками, ноги попирали землю словно мраморные колоссы. Я увидела разом и каменоломни за горный кряжем и вереницу роботов, добывающих изумруды в карьере, увидела россыпь городов и окружающие их поля и сады. Люди казались песчинками, крохотными букашками, а их летательные машины мелкими досадливыми насекомыми.