Мариона. Планета счастливых женщин (СИ) - Грез Регина. Страница 73

Женщина на моей кровати согнула колено и стукнула себя пяткой по упругому заду.

— Милость богов дорогого стоит.

— Я готова платить. Чего же хочет Та, что уже все имеет?

Она даже не позволила мне закончить фразу, а я даже моргнуть не успела, как женщина оказалась сидящей передо мной на полу и утроила мне разнос:

— Хватит валяться, как дохлая кошка! Мне нужен сочный, яркий, живой нектар чувств, а не протухшее пиво.

— Что же мне сделать? Приказывай…

— Для начала помоги мне снять тунику, а потом умасти мое тело вот этим бальзамом.

Я немного растерялась. Мариона хочет, чтобы я намазала ее человеческую ипостась кремом. Это просто. Слишком просто, чтобы не таить в себе подвоха.

— Медленнее и нежнее…

— Но… но скоро может прийти Лоут. Он сказал…

Ее красные губы изогнулись в хищной улыбке, приоткрыв ряд влажно поблескивающих ровных зубов.

— Мы и его подключим к нашей игре. Не бойся. Ты слишком мнительна и тревожна. Сосредоточься на главном.

— То есть на тебе?

— Нет! На своих ощущениях. Скажи, ты возбуждаешься, когда трогаешь мою грудь? Лепестки между твоих ног начинают источать влагу?

Вопрос застал меня в врасплох. Я и в самом деле чувствовала возбуждение, но скорее от целого комплекса причин. Ну, да, возможно, одна из них заключалась в том, что я прикасаюсь к священной плоти богини. Да, я нахожусь в некой экзальтации от торжественности момента. Отношусь к столь необычному массажу, как к ритуалу. Но, похоже, Мариона имела в виду совсем другое.

— Скажи правду, тебе когда-нибудь хотелось приласкать женщину?

Я задумалась, желая дать максимально честный ответ.

— Нет, такого опыта не было в моей жизни. Если, конечно, я правильно тебя поняла.

— А самой испытать пристальное женское внимание — тебе не хотелось?

Наконец-то стало ясно к чему она клонит! Ей уже мало здешних мужчин, хочется чего-то особенного, хотя, за свои тысячи лет она могла бы давно предаться всякого рода утехам. Что ей до Сони с далекой маленькой планеты. А вот поди ж ты, прохода не дает со своими божественными притязаниями. Ну, вот — началось…

— Поцелуй меня! И обними.

— О, это будут сестринские объятия и не больше. Мариона, к чему притворство? Ты можешь заставить меня голой пройтись по улицам, можешь обязать отдаваться куче мужчин ежедневно, пока я не тронусь умом. Ты — богиня, я в твоей власти. Прояви же милосердие сильного! Первый воспрос, который ты мне сегодня задала — «чего тебе не хватает, неблагодарная?» Так я и тебя могу о том же самом спросить? Мариона, что тебя мучает? Счастливый человек не может принуждать других делать то, что им претит, что идет вразрез с их убеждениями и желаниями… Признаться, я не особо хочу расточать тебе любовные объятия, при всем уважении и все такое прочее…

— Цццц… сколько красивых слов… ты сама себя уговариваешь? Напрастный труд. А хорошо ли ты себя знаешь, Соня?

Она наклонилась и лизнула мой сосок. От неожиданности я вцепилась в ее волосы и уже не знала — оттолкнуть от себя эту красивую беспутную голову или смириться. Женщина уложила меня навзничь и потерлась щекой о мой живот. Я пыталась расслабить одеревеневшее тело и успокоить дыхание. Ничего страшного не происходит. Богиня просто хочет поиграть… моими эмоциями. Впрочем, как всегда.

— Милая Соня, ты вся дрожишь и пахнешь желанием. Не борись с собой, ведь только женщина знает, как на самом деле нужно ласкать женщину. Мужчины слишком грубы… им никогда не понять. К нам нужно прикасаться бережно… вот здесь… и здесь… лучше языком, а пальцы должны быть смочены твоим же соком. Так тебе нравится? А так?

Она просто дразнила меня, играла на естественных «струнках» тела, нажимала волшебные кнопочки, заставляя меня вздыхать и закрывать глаза, вздрагивая всем телом. А потом вдруг я почувствовала что-то холодное и тяжелое придавившее мои ноги. Я приподняла голову, и крик замер у меня в горле. Змея! Огромная, толстая змея обвилась вокруг моих бедер, а потом протиснулась между ними и теперь ползла по животу, приближаясь к лицу.

Леденящий кровь ужас сковал меня. Я не могла пошевелиться, глядя в мерцающие желтоватым светом глаза с колючими зрачками. Тварь перевернула меня на бок и оплела полностью, а потом начала поочередно сдавливать и отпускать — щиколотки, бедра, ягодицы, область паха, живот и грудь… Шея моя находилась в тугом кольце змеиных объятий, и задравшийся подбородок упирался в гладкую чешую. Пока раздвоенный язычок твари исследовал мое лицо, в ушах раздавался знакомый чарующий голос с медовыми интонациями:

— К чему притворяться — тебе это нравится! Отбрось же сомнения и позволь инстинктам взять верх над моралью. Во все времена удовольствие идет тенью боли. А смертельный экстаз самый яркий и ослепительный. Тебе страшшно? Но угадай, где именно в твоем теле гнездится страх… не там ли, где и половое влечение?

Это было гадко и унизительно осознавать, но ритмичные движения змеиного тела тесно прижатого к лобку и пропущенного между моих ног, будили во мне какие-то невероятно чувственные ощущения. А голос продолжал терзать мой слух:

— Разве какой-то мужчина сможет ласкать тебя сразу во всех тайных местечках сразу? Но ведь можно взять на ложе сразу двоих и троих мужчин, ты никогда об этом не думала? Глупышка… Кто мешал тебе наслаждаться сразу отцом и сыном? Кое-кто из них даже представлял эту сцену, а кое-кто был не прочь поделиться… Но твой ум настолько неповоротлив, Соня! Только представь, сколько блаженных ночей потеряли вы трое. И все из-за твоих смешных предрассудков. Признай же мою правоту!

Я не могла говорить, я только кивнула, по лицу моему текли слезы. Мариона была права. Я могла смело дарить себя двоим любимым мужчинам, а вместо этого металась как птица в клетке, рассовывая свои желания по самым темным уголкам души. Но разве моя благосклонность была бы залогом семейной идиллии?

Мне вдруг вспомнились холодные глаза Лоута, когда он застал нас с Гордасом почти целующимися на кухне. Может, удовольствие идет об руку с болью, но по следам извечно тащится зеленоглазое чудовище, имя которому ревность.

— Шшшсссс… наш мужжсс… он тоже возбужден и будет очень настойчив… Тебе придется уступить, но это же так приятно — уступить силе своего мужчины.

Тиски, в которых томилось мое тело, разомкнулись, я оказалась свободна и ускользающим сознанием расслышала последние слова Марионы:

— Помнится, когда-то я жаловалась тебе на несправедливого бога, изгнавшего меня за пределы своих владений. Не верь! Это была лишь сказка для наивной девочки с голубой планеты. Он любил меня яростно и отчаянно, как может любить только бог. Он позволял мне все и ни в чем не мог отказать. Он бросал к моим ногам целые государства и страны. Называл моим именем небесные тела и новые галактики. Мы вместе управляли Вселенной…

Однажды мне стало скучно, и я ушла. Туда, где смогу все добыть сама и сама себе буду хозяйкой. Вот моя настоящая история. А твоей еще только предстоит начаться. Только один совет: позволь иногда решать своей трепещущей плоти, а не закостеневшему разуму.

Я не расслышала звук открывающейся двери, не слышала шагов. Но потянулась на звук голоса мужа, обхватила его за шею и, всхлипывая, пожаловалась на странное видение женщины, велевшей мне раздеться и лечь на ковер.

— А еще здесь была змея… Огромная… Удав или питон… Представляешь?

Он все представлял, со всем соглашался, целуя мои холодные плечи и губы, соленые от слез.

— Лоут, почему я порой тебя ненавижу, а порой отчетливо знаю, что дороже тебя у меня нет никого. Лоут, почему так бывает? Я глупая, да? Скажи прямо, что я самая глупая женщина на свете.

— Мне все равно. Я буду любить тебя и самую глупую и самую капризную и самую переменчивую…

— Почему, Лоут?

— Почему встает по утру Антарес и море послушно плещется о берег, приветствуя новый день. Почему поют птицы и гремит гром… Я не знаю, почему и зачем… Это просто есть и не может быть иначе. Значит, так нужно.