За семью печатями [Миллион в портфеле] - Хмелевская Иоанна. Страница 4

— Я догадывалась, — перебила Кристина, с тревогой глядя на свою надежду и опору.

— ..ну и этот бизнес у нас получился, — докончил Карпинский.

У женщины отлегло от сердца, ведь она уже давно поняла, что её любимый и бизнес — вещи несовместимые. И вдруг такое!

— Неужели ты хочешь сказать, что у нас появятся деньги? — недоверчиво вскричала она.

— Тёс! — оглянулся на дверь хозяин дома. — Уже появились, сегодня сообщник передал мне мою часть, и так получилось, что тут же сразу шурина нелёгкая принесла…

— А я тебе уже тысячу раз говорила — не пускать его в дом! Родная сестра общается с ним только через дверную цепочку, а ты?!

— А я.., да, ты права.

— Езус-Мария! — вдруг дошло до Кристины. — Он что.., успел это украсть?!

— Да нет, успокойся, коханая, ещё не успел и теперь не украдёт. Я и сам испугался, поэтому унёс это из дому.

— Куда?

— В безопасное место. Самое спокойное и безопасное.

— Какое такое спокойное? На кладбище закопал, что ли? Ну, что молчишь? Говори же.

А у бедного Карпинского язык не поворачивался назвать Хлюпа, поскольку он лишь сейчас до конца осознал, что вряд ли дом приятеля можно считать безопасным и спокойным местом при наличии там пани Хлюповой, этой гарпии, гидры и дракона в женском обличье. И он, Карпинский, можно сказать, сунул свои сокровища прямо в пасть этим чудищам!

— Место безопасное, — наконец повторил он, не желая волновать жену. — Пусть полежит там до тех пор, пока Клепа не выметется. Вот только потом куда все спрятать?

— Ничего не понимаю! — продолжала волноваться Кристина. — Ты что, выкинул какой-нибудь фортель? Почему не можешь хранить свои сбережения просто в банке?

— Видишь ли, — мямлил Карпинский, — бизнес наш был не вполне легальным…

— Преступным, получается?

— Что ты! Совсем нет. Но деньги от русских, а сама знаешь, как у нас на это смотрят. И слишком уж большая сумма…

— Сколько?

— Больше двадцати миллиардов, — собравшись с духом, выдавил Карпинский.

Кристина на момент лишилась дара речи.

— Ты.., ты сказал…

— Двадцать миллиардов.

— Езус-Мария! Двадцать миллиардов чего?!

— Я пересчитал на злотые. Но оно в долларах.

— Ушам своим не верю! Господи, машина у тебя на ходу рассыпается, холодильник того и гляди выйдет из строя, мы с трудом дотягиваем до первого, а ты говоришь о миллиардах! Да ведь это.., виллу можно купить! «Мерседес»! Два «мерседеса»! Все! На одни проценты можно жить безбедно!

— Вот именно. Я тоже так думаю, И мы ещё решим, что делать с деньгами, но завтра мы оба уезжаем, так что я боялся такую сумму оставлять в доме, вот и припрятал. Надо было и ваши побрякушки туда же отвезти. Хотя, с другой стороны, это такая малость…

— И вовсе не малость, а если и малость — все равно не желаю её лишиться. Ну да теперь ничего не поделаешь. Завтра с утра переговорю с Витовской, а ты постарайся поскорее вернуться из Ольштына и глаз не спускай с Клепы.

Так ничего и не решив пока с Кристиной, Карпинский все же облегчил душу и твёрдо пообещал себе назавтра найти действительно безопасное и спокойное место для своих сокровищ. Авось за одни сутки пани Богуся особого вреда не причинит, а в случае чего верный Хлюп грудью встанет на защиту его собственности.

Но душевное спокойствие продолжалось недолго. В Ольштыне сразу же выявились неисправности в телефонной установке, за которой Карпинский приехал, и устранение этих неисправностей опасно затягивалось. Совершенно издёрганный Карпинский в своём воображении уже видел шурина и Хлюпиху, разворовывающих его имущество. Клепа запихивал в свой чемодан фотоаппарат и фамильную серебряную сахарницу Карпинских, а мерзкая баба, конечно же, обнаружила спрятанные мужем ценности и теперь, злобно хихикая, перепрятывает в такое место, где их не найдёт ни одна живая душа. Чёртов ворюга разыскал-таки коллекцию марок и вот тоже суёт её в свой огромный чемодан, специально, мерзавец, с полупустым приезжает…

Ну наконец-то все дела закончены, можно ехать. Старый «фольксваген» мчался вихрем, нога Карпинского словно приросла к педали газа. И ничего плохого не произошло бы, не будь водитель таким взвинченным. Ничего плохого не произошло бы и в том случае, если бы проклятый трактор с прицепом выехал с просёлка чуть попозже или даже раньше. К сожалению, он выехал именно в этот момент…

Закончив работу, пани Витовская отправилась домой в Кристинином манто, неся в сумочке драгоценности обеих хозяек, а Эльжбета заступила на дежурство, оставшись с Клепой в квартире один на один и решив прогулять последние лекции. Из-за прогула девушка не особенно расстраивалась, но её злила идиотская обязанность стеречь вора, а кроме того, были кое-какие планы на вечер. Отец же все не ехал. И не звонил предупредить, что задерживается. Зато позвонил Хлюп.

— Это ты, Эльжбетка? — замученным голосом поинтересовался Хлюп. Дочь приятеля он знал с её рождения. — А Кристину можно?

— Нельзя! — раздражённо рявкнула девушка. — Она в Кракове. И отца тоже нет. Никого нет, зато имеется дядюшка жу.., ну, вы знаете. А отец ещё не вернулся из Ольштына.

— Я знаю. И что касается отца.., он.., по всей видимости, сегодня домой не вернётся.

— А почему?

— Потому.., ты, главное, не волнуйся. Я тебе сейчас скажу, но ты не волнуйся.

Самый лучший способ заставить человека разволноваться — сказать ему такие слова. У Эльжбеты чуть трубка из руки не вывалилась.

— Я не волнуюсь! — хрипло заверила она отцовского друга, покрываясь холодным потом. — Говорите сразу, что стряслось. Отец жив?

— Жив, жив! — обрадовался Хлюп. — Хотя и не совсем. Несчастный случай под Плонском, он там у них в больнице лежит. У вас сохранилась страховка на машину? Машина, знаешь, вдребезги…

— Да черт с ней, с машиной! Что с отцом?

— Ничего страшного, рука, правда, сломана. Он, к счастью, сразу из машины вылетел и на эту руку упал, так мне сказали. И ещё голова. Головой на что-то твёрдое угодил, так что голова тоже разбита. Пока без сознания, но говорят — будет жить.

Бедная девушка изо всех сил старалась держаться спокойно.

— Кто говорит? — простонала она. — И откуда вам об этом известно? И какая больница?

— Больница в городе Плонске. А мне позвонили, потому как у твоего отца в блокноте был записан номер моего телефона. Своего он, понятное дело, не стал записывать…

— Клепа! — страшным голосом вскричала Эльжбета. — Ты на машине! Сейчас же едем в Плонск! Дядя! Слышишь?

— Дитя моё, я могу тебя отвезти, — произнёс в телефон Хлюп, оглушённый криком девушки. — Я и сам собирался туда.

В ответ Эльжбета громогласно повторила своё требование, хотя у неё чуть не вырвалось — даже несчастье с отцом не заставит её бросить дом на Клепу. А тот послушно согласился, понимая, что в создавшейся ситуации ему не отвертеться. Хлюп больше не настаивал, ведь с него не сводила горгоньего взгляда супруга, не одобрявшая никаких вояжей мужа.

Вспомнили о Кристине. У Эльжбеты был её телефон, и, разъединившись с Хлюпом, девушка позвонила в Краков. К счастью, будущую мачеху она застала в номере гостиницы.

— Отец попал в катастрофу под Плонском, — без предисловий сообщила Эльжбета. — Он в больнице, там говорят — выживет. Еду туда немедленно!

— Позвони мне оттуда, как только что узнаешь, — ответила Кристина, стараясь сохранить спокойствие. — В случае чего прилечу в Варшаву утренним рейсом и тоже туда приеду. Возьму такси, или на Хлюпе.

— Тогда звони Хлюпу, он в курсе, и на всякий случай договорись.

Через час Эльжбета уже была в Плонске и ворвалась в больницу. Дежурный врач её немедленно принял и обо всем подробно сообщил, ибо Карпинский представлял собой очень интересный случай: машина вдребезги, а водитель живой и невредимый, если не считать парочки синяков и сломанной руки. Ну и ещё голова. А так целёхонек.

— Без сознания он из-за травмы головы, — пояснил врач. — Это пройдёт не сразу, недельку, вероятно, так полежит. О смерти и речи быть не может. А потом поглядим, возможно, придётся перевезти его в варшавскую больницу. Впрочем, думаю, дня через три положение больного прояснится. А вам тут сидеть нет никакой необходимости.