Страсти-мордасти (СИ) - Цибулина Маира. Страница 17

— Никогда не бывает рано познакомиться лично с Богом, — продолжал Женя прикалываться над парнем, видя, как тот не на шутку перепугался.

— Не хочу я знакомиться с Богом, — отпирался паренек.

— Мало, что ты хочешь, а что нет. Я вот, например, тоже много чего хочу. Хочу сейчас домой, в теплую постель, к тепленькой телочке, а не возиться тут с тобой. У меня все пальцы на ногах отмерзли. Блин, на дворе такая стужа, что хороший хозяин собаку не выгонит на такой мороз.

— Так зачем тебе мерзнуть и ехать в такую даль? — попытался парень спасти свою шкуру. — Отпусти меня, а своему босу скажи, что меня закопал в надежном месте, что я точно не вылезу оттуда.

— А ты и не вылезешь оттуда уже. Я об этом позабочусь.

— Не надо, — начал от ужаса скулить парень.

— Что не надо?

— Закапывать меня не надо, — трусился бедняга.

— А как иначе? Ты ведь себя сам закопать не сумеешь.

— Пожалуйста, отпусти меня.

— Не-а. Нечего было к телке Боксера лезть. Вот держал бы свои руки при себе, так был бы сейчас дома, около маменькиной юбки. А так! — махнул рукой Женя для большей убедительности. — Жалко тебя, парниша, но сам виноват. Такова твоя судьба!

— Выпусти меня! — начал бедолага тормошить все ручки на дверце. — Я жить хочу! Я слишком молодой, чтобы умирать!

Обезумевший от страха и ужаса, парень стал бить кулаком в окно. Женя безумно дорожил своей машиной, купленной на свои заработанные деньги, поэтому решил положить конец дурацкой, затянувшейся шутке.

— Парень, как тебя зовут? — спросил он.

— Зачем это тебе? Чтобы написать на моем надгробие?

— Нет, не для этого. Эту работенку я оставлю для твоих правнуков. Хочу тебе, парень, пожать руку в знак моего уважения. Ты держался молодцом! Ты первый, кто не упал в обморок от ужаса.

— Че то я не въезжаю! Ты о чем?

— Это была шутка, парень, розыгрыш. Так как тебя зовут?

— Коля, — еле вымолвил он от изумления.

— Вот так мы познакомились и стали лучшими друзьями, — поднес Женя стакан ко рту и сделал несколько глотков.

— Вот так история! — изумилась я. — Хоть кино снимай. Зачем ты так над бедным парнем некрасиво пошутил?

— Для того, чтобы он больше не лез в дурацкие драки. Мало на кого он может напороться. Бывают такие чудики, что мало не покажется!

— Да, ты прав. Это ему был хороший урок.

— Знаешь, почему он тогда полез в драку?

— Нет, конечно.

— Его тогда бросила его девушка. Мария, кажется.

— Да, Мария Катошкина. Она моя лучшая подруга.

— Хороша у тебя подруга! — злобно стукнул Женя стаканом о стойку. — Бросила бедного влюбленного парня и укатила к другому. Все вы такие! Поматросите и бросите! А бедные парни мучаются потом из-за вас. Ты, наверное, такая же, как и твоя подружка.

— Постой-ка, — возмутилась я. — Это ты, Жигало, ловелас хренов, будешь меня обвинять, черт знает в чем! Не ты ли поматросил и бросил сотни девушек в нашей академии?

— Это не имеет отношения к делу.

— Еще как имеет! Кого-то обвиняешь во всех смертных грехах, а сам-то не лучший! — набросилась я так на Карасева с обвинениями, что тот даже смутился.

— Меня тоже когда-то бросила одна девчонка, которую я так любил, что готов был ради нее звезду с неба достать. А она вышла замуж за старика, правда, богатого. Вот с того времени я никого больше не пускаю в свое сердце.

— И меняешь девчонок, как перчатки, — добавила я.

— Да, — грустно согласился Женя. — Знаешь, как Коля мучился из-за твоей подружки. Прям, парень жить не хотел! Вот именно из-за этого лез во всякие драки, сам людей провоцировал его бить. Думал, что кто-то ему хорошенько врежет кулаком по голове, и он отбросит копыта.

— Тогда почему он так испугался за свою жизнь, когда ты его вез закапывать?

— Когда понимаешь, что тебе все, каюк, крышка, амба, тогда начинаешь ценить жизнь и трястись за нее, как умеешь.

Я оглянулась по сторонам. На сцене энергично двигал бедрами другой стриптизер и вокруг стоял женский визг.

— Голова уже болит от этого шума, — сказала я.

— Тогда поехали ко мне домой, — предложил Женя.

— Бабник! Поматросишь и бросишь. А я ведь в тебя была влюблена по уши еще в академии. Только ты в мою сторону и не смотрел. Тебе ведь нравились красавицы, а я к их числу не принадлежала.

— Ты? — схватился за голову Карасев. — Почему же ты мне тогда не призналась?

— Чтобы ты надо мной посмеялся и обозвал уродиной?

— Но ты совсем не уродина, ты одна из самых красивых девушек, которых я когда-либо встречал.

— Ладно, давай закроем эту глупую тему. Мне надо с тобой поговорить о Коле, только не у тебя дома, но там, где тихо.

— Давай тогда на лавке в каком-нибудь скверике.

Мне его предложение понравилось, и мы пошли к его машине. У него был черный “Шевроле”. Карасев знал одно живописное место. Туда он и направил машину.

Уже была половина двенадцатого, когда мы вышли из авто. Место действительно было красивое. Много деревьев и лавочек, где сидели и ворковали влюбленные парочки. Мы сели на одну из них, и Женя продолжил свой рассказ.

Когда Муся бросила Колю, ему было нелегко, сначала даже хотел выпрыгнуть с балкона своего дома. Он плохо ел, стал пить, много пить, за своей внешностью совсем перестал следить: не мылся, не брился, от чего зарос и от него плохо пахло. Я ему говорил, что ни одна баба не достойна того, чтобы за ней так побиваться и отказываться от радостей жизни. Однако Коля переживал разрыв с любимой и ее измену слишком уж болезненно. Как я его не утешал, Коля продолжал страдать и сохнуть от любви к неблагодарной девице. И тут я сдался, все мои усилия ни к чему не привели.

— Жизнь — фуфло! — сказал Коля однажды, явившись ко мне, домой в три часа ночи, с бутылкой водки в руке. — Вокруг одни предатели и врунишки! Муся мне изменила, но так не было больно … Так как они меня предали … Врали мне всю жизнь …

— Ты о чем, брат? — усадив его на диван, он попытался отобрать у него бутылку, но зря, Коля держал ее крепко.

— Кто бы мог подумать, что мой папа…, - он хлебнул немного с горлышка, — на которого я всегда ровнялся … на самом деле мне не отец.

— Твой папашка тебе не отец значит, я правильно понял?

— Да, — заныл Коля.

— И откуда тебе это стало известно?

— От верблюда … Плюнул мне в глаза, и я прозрел.

Коля свалился на бок и захрапел. Только утром Женя вытянул из друга правду.

— Так Владимир Ильич не был Коле папой? — изумилась я от услышанного. — Не может быть!

— Почему?

— Он так любил Колю.

— А как же иначе! Он все-таки его воспитал и от чистого сердца считал Колю своим сыном.

— Но мне кажется, что ни один мужчина не способен простить жену за измену и тем более принять плод измены у себя в доме.

— А Лариса Ивановна и не изменяла мужу. Владимир Ильич сам попросил жену об этом.

— Как это? — совсем заплуталась я. — Так не бывает! Какой мужчина попросит свою женщину изменить ему, да еще родить от любовника ребенка?!

— И такое тоже случается. Мир далеко не идеален, Дошенька!

Много лет назад старший Булдыгин с друзьями праздновали окончание учебного года и в тот злополучный вечер они ввязались в драку. Хотя силы, казались, были не равными, но Володя с приятелями хорошенько надавали задирам и те убежали прочь. Никто с первого взгляда сильно не пострадал, друзья разошлись по домам только под утро, успевши еще отметить праздник.

Проснувшись где-то к обеду, Владимир почувствовал резкий боль в паху. Причиной тому точно была ночная драка, но из-за спиртного, которого он выпил уж слишком много, он ничего не почувствовал тогда. Держась за больное место, Владимир еле вышел из своей комнаты. Было воскресенье и его родители были дома, на кухне чай пили со свежей выпечкой. Увидев сына в таком состоянии, мамаша чуть сознание не потеряла, заходясь в рыданиях над своим сынулей. Отец Владимира был хорошим хирургом, и он понял, в чем дело сразу. Он немедленно потащил сына в машину и увез в больницу. По дороге Владимир рассказал родителям, что вчера произошло. Булдыгин отвел сына к своему хорошему другу, который работал урологом и очень преуспел в этом деле. Он слыл в медицинском кругу специалистом высокого ранга, к нему записывались на прием со всей страны, и около его кабинета всегда толкалось уйма народа.