Страсти-мордасти (СИ) - Цибулина Маира. Страница 39

Когда щенка увидели и остальные дети, то все не могли нарадоваться собачке: гладили его все время, играли с ним в “догонялки” и называли его-то Лапочкой, то Бегемотиком.

— Почему Бегемотиком? — не удержалась я и спросила полковника, перебив его рассказ.

— Из-за его животика, — ответил мне спокойно Сергей Петрович. — Но на следующее утло после плаздника щенок потелялся. Его искали везде и все-таки нашли, но мелтвого у дома. Бедного малыша кто-то сблосил с втолого этажа, отчего он и умел.

— Какой кошмар! — закричала моя мамаша, ужасная любительница собак. — Бедный малыш! Что он пережил, бедняжечка!

— Кошмал не в этом, Мила, — перебил ее полковник.

— А в чем может быть кошмар, если не в этом? — возмутилась она. — Бедного щеночка сбросили безжалостно со второго этажа!

— Кошмал в том, что щенка хладнокловно и безжалостно сблосила со втолого этажа маленькая девочка, любимица всех, обожаемая дочулка лодителей … словом ангелочек!

Мы все на минуту замолчали, пребывая в ужасе.

— Агнесса? — спросила Муся папу, первая придя в себя после шока.

— Да.

— Но почему?

— Как сама нам лассказала вдова Потапенко на доплосе — она плосто плелевновала щенка, — начал объяснять полковник.

— К кому? — попыталась я понять невозможное.

— Ко всем, — ответил он. — Во-пелвых, к детям, с котолыми она иглала. Они вместо того, чтобы с ней иглать — увлеклись щенком, бегая за ним повсюду. А во-втолых, Агнесса учуяла опасность в этом звелке.

— Как щенок может быть опасным? — снова перебила рассказ полковника моя мама.

— Из слов алестованной я понял, что она левновала щенка к матели. Татьяна на плазднике назвала щенка ангелочком. А так она всегда называла ее, Агнессу. В общем, чтобы в доме не было еще одного ангелочка, кломе нее, маленькая девочка избавилась от конкулента.

— Ужас! — воскликнул мой папа. — Неужели после этого Рыбаковы оставили у себя этого изверга?

— А они и не подозлевали тогда, что это было дело лук их ангелочка!

— Да, она — сумасшедшая! — крикнула я. — Вы ее показывали психиатру?

— За доплосом следила психиатл Волобьева. Она сообщила нам, что Потапенко полностью здолова. Но мы будем в этом полностью увелены после полного психического осмотла, котолого потлебует, конечно, ее адвокат. Я увелен, что она полностью здлавомыслящая, и она неплеменно холошенько заплатит адвокату, чтобы тот подкупил в психбольнице кого надо, и они после осмотла сообщат, что Агнесса Вениаминовна Потапенко психически-невменяемая особа. И ее из-за этого не отплавят на зону, а поместят в психушку на вечное лечение. Это куда лучше, чем зона, вы со мною согласны?

— Да, — хором согласились все мы.

— Неужели Рыбаковы так и до сих пор не знают, что их цаца-доча такое сотворила со щенком? — поинтересовалась я.

— Они стали ее подозлевать в этом только после ужасного несчастья, случившегося с ними.

Когда Агнессе выполнилось десять, Татьяна забеременела, и Вениамин стал пушинки сдувать с жены. Ей же было сорок два года, и это была ее только первая, такая долгожданная беременность. Врач-гинеколог положил Татьяну в больницу уже на четвертом месяце на сохранение. Она должна была лежать в больнице до самых родов из-за огромной опасности выкидыша. Ей было запрещено любое волнение, а, особенно, резкие движения, которые могли плохо сказаться на беременности.

Прошло три месяца. Татьяна была уже на седьмом месяце. Все шло хорошо и ничто не предвещало беды. На новый год врач сжалился над пациенткой, которая уже три месяца не бывала дома, в кругу семьи, и отпустил ее на три дня домой отпраздновать этот праздник со своими близкими. Только она его так и не справила из-за преждевременных схваток. Ее сразу же отвезли в роддом. У нее начались роды на седьмом месяце беременности. Во многих случаях семимесячные малыши умирают. Так же случилось и с новорожденным сыном Рыбаковых. Он был слишком слаб, чтобы выжить. Татьяна находилась в реанимации. Она потеряла слишком много крови, хотя ей и делали кесарево сечение. Врач сообщил Вениамину, что есть огромная опасность, что его жена умрет. У Рыбакова было слабое сердце, ему было уже пятьдесят пять. Услышав такую новость, у него случился инфаркт. Славу Богу, это случилось в больнице, где ему вовремя оказали помощь, и он быстро оправился, узнав, что его жена уже в не зоны риска.

Татьяна очень страдала из-за потери сына. Ее не было, конечно, на похоронах младенца. Организацией похорон занимался муж Криси. Вениамин еле упросил врача отпустить его временно туда, чтобы простится с сыном. На похоронах также была Агнесса. Вениамин заметил, что его дочка даже слезы не пустила во время похорон, а наоборот ее глаза странно улыбалась.

Сергей Петрович умолк.

— Преждевременные роды — это тоже дело рук Агнессы? — задала я вопрос.

— Да.

— Но зачем ей было избавляться от еще не родившегося брата? — поинтересовалась Муся.

— Я поняла, — сказала я, встав. — Именно для того, чтобы он и не родился. Она не хотела делить внимание своих родителей, их любовь и заботу, тем более с их настоящим ребенком. Агнесса знала, что она удочеренная ими, и помнила, как впервые вошла в их дом.

— С ее слов я понял — она боялась, что ее станут любить меньше или вовсе лазлюбят и отплавят облатно в плиют.

— Это ужасно! — молвила моя мама.

— Пригрели в своем доме изверга! — добавил папа.

— Но как она добилась того, чтобы у Татьяны начались преждевременные роды? — пыталась я понять этот факт. — И откуда такая маленькая девочка могла знать, что приводит к этому?

— Когда я услышал, как она этого добилась, то я понял, что эта девочка еще тогда была хладнокловной, умной, хитлой и безжалостной убийцей.

Этот план Агнесса строила с того момента, когда Татьяну положили на сохранение в больницу. Она слышала, как Вениамин говорил неоднократно знакомым, что любое нервное потрясение может привести к выкидышу. Вот, ангелочек и решил устроить своей мамочке такое потрясение, да так, чтобы ее не заподозрили и не выкрыли.

Когда Татьяна приехала из больницы домой праздновать новый год, то первым делом она зашла к своей маленькой и любимой дочке, которую уже давно не видела. Агнесса уже знала, что мама в доме и стала готовиться к представлению, специально разыгранному для нее.

— Это уже лассказала нам сама Татьяна Лыбакова. — Сергей Петрович встал с дивана и подошел к окну. — «Все выглядело так плавдоподобно, — сквозь слезы, болмотала женщина, — что я и подумать не могла, что она это выдумала”.

Рыбакова вошла в комнату и увидела, как Агнесса наносит какую-то мазь себе на тело и хорошенько ее втирает в кожу. Увидев, что она в комнате не одна, девочка быстро натянула на себя халат.

— Мамочка! — радостно зачирикала Агнесса, прижавшись к огромному материнскому животу. — Ты приехала уже навсегда? Братик уже родился? — прикидывалась она глупым и наивным ребенком.

— Нет, ангел мой, — ответила ей Татьяна, перебирая черные волосы девочки. — Ребеночек еще не родился. Видишь, какой у меня еще большой живот.

Татьяна внимательно посмотрела в глаза ребенка, пытаясь понять, что случилось с дочкой за время ее отсутствия.

— Что это за мазь? — спросила она девочку, сев на постели.

— А … э … ы …, - пыталась Агнесса что-то сказать, запинаясь.

— Это мазь от ссадин, — сказала Татьяна, прочитав на упаковке. — Зачем она тебе? Кто тебе ее дал?

Девочка молчала, как будто набрала воды в рот.

Татьяна, не выдержав ее молчания, стянула с нее халат.

По всему ее телу были синяки. Особенно большие ссадины находились на руках и ногах, выше локтей и колен. Татьяна схватилась за сердце рукой от увиденного ужаса. С глаз хлынули слезы.

— Кто это сделал? — спросила она тихим голосом малышку.

— Я упала с лестницы, — быстро ответила Агнесса.

— Не ври мне. От этого не бывают такие ссадины. Кто это сделал, милая? Не бойся, я тебя защищу. Тебе больше никто не посмеет сделать больно.