Страсти-мордасти (СИ) - Цибулина Маира. Страница 9

— Не беспокойтесь, — отвечал врач собеседнику. — Никто ни о чем не узнает. Я все сделал, как вы просили. Даже милиция ни к чему не придреться. Даю вам все гарантии. Булдыгина умерла от передозировки. Спасти ее не удалось.

Услыхав фамилию Булдыгина, я чуть со скамейки не упала.

— Хорошо, — продолжил врач. — Номер моего счета вы знаете. Теперь только вы меня не подведите. А то я могу и проболтаться. Даю вам три дня, чтобы найти всю сумму.

Я тихонько сбежала оттуда, когда услышала, что врач положил трубку. Оказывается, я была права. Ларису Ивановну все-таки убили. И если это не раскрыть, то все будут считать, что мать Коли покончила с собой из-за сына. Слишком уж она его любила.

Я позвонила Карлу и сообщила ему, что не против попробовать поработать моделью в “Super Star”. Карл сразу же согласился со мной встретиться и за мною заехать. Или в их магазине идут так плохо дела, что они даже готовы меня принять, или я всю свою жизнь ошибалась, считая себя уродиной. Вот такие мысли терзали меня, пока я его ждала.

У Карла был новенький синий Пежо. Мы приехали в магазин. Он был изумительный, как снаружи, так и внутри. Все в нем было на высшем уровне: витрины, полы, стены, стулья, диванчики … Чтобы клиент купил все, что ему предлагают, нужно быть как можно приветливей и хвалить клиента со всех сторон.

— С виду магазин кажется таким маленьким, — сказала я, — что я бы даже не подумала, что здесь столько коридоров.

— Да, у нас еще и второй этаж есть. Вот мы и пришли.

Мы остановились перед дверью, на которой висела табличка с надписью “директор”. Карл постучал и открыл дверь.

— Заходи, Карл, — послышался оттуда мужской властный голос.

Мы вошли.

— Что там у тебя? — спросил директор, даже не удостоив нас своим взглядом. — Выкладывай быстрее. У меня масса неотложных дел.

За столом сидел мужчина сорока пяти лет, лысоват, толстоват, в костюме от Воронина, ботинках того же бренда, которые стоят уйму денег.

Однажды я купила такую же обувку в элитном магазине того же Воронина. И отдала за них кругленькую сумму тогда, между прочем. Прихватив сверток, я пошла к Катошкиным, улыбаясь от мысли, как обрадуется Сергей Петрович такому подарку. Отец Муси действительно обрадовался, при этом добавив:

— Да они стоят не меньше моих десяти залплат! Я угадал, Дошенька?

— Сергей Петрович, это некрасиво спрашивать о стоимости подарка, — ответила я.

— Да, папа, Доша права, — вмешалась Муся. — И к тому же это очень своевременный подарок. Твои ботинки уже истоптались до дыр. Над тобой уже все твои коллеги посмеиваются за твоей спиною.

— Да, Мусинька, ты плава, — согласился полковник с дочерью. — Пледставляю, как удивляться мои коллеги, увидев полковника Катошкина в ботинках за тлиста доллалов, не меньше, если не больше.

— Папочка, не надо язвить! Я знаю, к чему ты клонишь. Боишься, что тебя начнут подозревать во взятках.

— Да, — ответил полковник.

— Не боись, па. Все же знают, что полковник Катошкин не взял в своей жизни ни единой копейки, не считая зарплаты, конечно. А то, что у тебя зарплата копеечная — так это чистейшая правда.

— Муся права, Сергей Петрович, — добавила я. — Вы кристально-чистый милицейский.

— Вздол! Блед! — рассердился он. — Что вы пытаетесь мне доказать? Не бывает честного милицейского в ботинках, как десять его залплат!

На этом наш разговор был окончен. На следующий день мне пришлось вернуть ботинки в магазин, соврав, что я не успела их подарить из-за внезапной кончины именинника. Но консультантка в магазине ловко добавила:

— Что же вы за глупость сморозили, девушка? Они как раз бы идеально вписались в ситуацию.

— Это как? — изумилась я.

— Наши ботинки красиво смотрятся на ногах у покойников.

— Да? — еще больше поразилась я. — Никогда не подумала б.

— И идеально подходят по цвету с гробом, — мило чирикала девица, пытаясь впихнуть мне эти ботинки обратно.

Я на секунду представила себе лица родных, которые получили бы столь своевременный подарок к похоронам. Да они такого дарильщика впихнули бы в гроб вместо покойника! Только, наверно, покойный бы радовался, сидя где-то на тучке и наблюдая за собственными похоронами. Еще бы не радоваться! Он бы мне еще спасибо сказал за такой подарок. “При жизни не носил таких ботинок, — сказал бы он, утирая слезу с лица, — так хоть полежу в таких в гробе!”

Я страшно разозлилась на эту консультантку, но виду не подала. На что только еще способна была эта женщина лишь бы сбыть товар?! Она была мастером своего дела! Этого у нее не отнимешь.

— Понимаете, мне жалко тратить такую сумму денег на ботинки, которые скоро отправляться в землю кормить червей, — съязвила быстро я. — И к тому же как-то некрасиво, чтобы ботинки на ногах у покойника были дороже самого гроба.

Мой последний довод ее уговорил, и я получила обратно свои четыреста долларов. Того же дня я принесла полковнику вместо ботинок от Воронина самые обычные туфли с рынка.

Я перевела взгляд с ботинок директора на его руки, которые были безупречно чисты, а ногти аккуратно подстрижены. На правой руке виднелось обручальное кольцо, указывающее, что, мол, владелец этой руки уже занят, поищите себе другой мешок с деньгами.

— Ничего, Илюша, дела подождут, — начал Карл ласковую беседу с начальством. — У меня к тебе дело, которое важнее всех твоих неотложных.

“Ничего себе фамильярность! — подумала я. — Так разговаривать с директором?! Да он, наверное, сейчас этому Карлу пинок под зад даст своим ботинком от Воронина”.

Но не так вышло, как я размышляла! Директор закрыл папку с важными документами, поднял глаза вверх, нежно улыбаясь.

— Я весь внимание, Карлито! — радостно промурлыкал директор.

— Вот, привел к тебе редкой красы цветок! — начал Карл, указывая рукой в мою сторону.

Я, подумав, что это обращение относиться не ко мне, а к какой-то красавице, которая стоит за моей спиной, быстро осмотрелась по сторонам. Но, никого не увидев, страшно раскраснелась. Этот Карл умеет смутить девушку! Однако, я быстро пришла в себя, вспомнив, что я была бесцветной тощей доской, сильно истрепанной жизнью. И сейчас директор Илюша, широко раскрыв глаза, начал ими меня изучать.

— Вот это страшилище ты называешь цветком? — рассмеялся директор. — Из-за этой уродины ты меня оторвал от чтения моего любимого журнала “Play Boy”?

Я спрятала шею в плечи, как всегда делаю, когда меня обзывают разными словечками и попятилась медленно к двери.

— Стоять на месте! — приказал Карл мне. — Куда сбегаешь?

— Ну, ты же сам слышал. Я не подхожу, — ответила я. — Я же тебе говорила.

— Молчи! — приказал он. — Да он, даже, свою жену, в первый раз увидев, обозвал уродиной с соломой вместо волос. А теперь как он ее называет? Солнышко, заинька, кисонька, красавица моя!

— Не может быть, — промымрила я.

— Не надо так о моей Люсинде говорить, — вставил свое слово директор. — Не смей! Она — цветок всей моей жизни! Афродита, вышедшая из пучины морской!

— Да если бы не эти руки, — подняв две руки высоко вверх, — то твоей Люське не светило бы быть Афродитой и твоей женой!

— Ладно, ладно. Не сердись, Карлито. Признаю, ты делаешь чудеса своими руками. Только вот с этой девушки не выйдет … кажется … того… — замялся директор.

— Кого?

— Красавицы, — тихо ответил он Карлу.

— Если кажется — креститься надо! — сказал Карл и, взяв меня за руку, вывел в коридор.

Несмотря на все мои слова и протесты, Карл втолкал меня в помещение, где кроме мирно спящей девушки никого не было.

— Ирка! Подъем! — скомандовал он, заставив меня сесть в кресло перед зеркалом.

Девушка мгновенно подпрыгнула с дивана и оказалась около Карла.

— Опять всю ночь на танцульках жопой крутила? — спросил он бедняжку, распустив мне волосы и тщательно их осматривая.

— Ой, Карлито, ты себе представить не можешь, — завелась девушка писклявым голоском, — кого я видела в “Тутанхамоне”!