Контртеррор (СИ) - Валериев Игорь. Страница 12
В любом случае Сандро, как союзник в дальнейшей деятельности, становился важной фигурой. Не так много у Николая оставалось людей, на которых он мог опереться. А зять императора – это большая сила. Тем более у моряков, особенно «тихоокеанцев», он пользовался уважением. Именно его записка «Соображения о необходимости усилить состав русского флота в Тихом океане», поданная в девяносто шестом году Александру Третьему, через голову управляющего Морского министерства, привела к отставке адмирала Чихачёва.
Да и с Витте Великий князь Александр Михайлович, можно сказать, на ножах. С учетом того, что тот вновь сократил кредитование программы судостроения для Тихоокеанской эскадры, мотивируя это тем, что необходимо восстанавливать КВЖД, разрушенную во время боксёрского восстания. А это более семидесяти-восьмидесяти миллионов потребует, и в основном деньги уйдут французским банкам. С этими мыслями я погрузился в сон.
– Папа’, они остались живы, – влетев в комнату, где находился Великий князь Владимир Александрович, возбуждённо произнёс Кирилл.
– Я знаю. Успокойся и не кричи, – спокойно произнёс великий князь.
– Что же теперь делать?! – Кирилл Владимирович заметался по комнате. – Что делать?!
– Я сказал – успокойся! – повысил голос Владимир Александрович. – Это, похоже, судьба. И надо её гримасы принимать спокойно. Пятое покушение и снова впустую. Подробности известны?
– Нет. Только то, что мост взорвали, но поезд до него не дошёл. Кого-то из покушавшихся застрелили, остальных ловят, – Великий князь Кирилл Владимирович остановился и каким-то судорожным движением руки вытер пот со лба. – А если их поймают?!
– И что? – отец с усмешкой посмотрел на сына.
– Ну, они могут рассказать…, - начал Кирилл и осёкся.
– Про нас никто из них ничего рассказать не сможет, – чеканя каждое слово, твёрдо произнёс Владимир Александрович.
– Но если заговорит Азеф?!
– Даже если бы смог заговорить, то было бы его слово и слово директора Департамента полиции.
– Что значит – смог бы заговорить?! – дрогнувшим голосом спросил Кирилл.
– Только то, что мне известно несколько больше. Азефа застрелили там у моста. А с оставшимися живыми товарищами и с их сторонниками разберутся в ближайшее время. Сергей Эрастович тоже хочет жить долго и счастливо, особенно на должности Министра внутренних дел, которую ещё надо заслужить. Так что не истери. Всё нормально.
– А мы что будем делать?!
– Радостно встречать императора с супругой и детьми, обеспечивая им коронацию, раз уж они такие счастливчики, – закончив фразу, великий князь хищно улыбнулся, прищурив заледеневший взгляд.
На следующий день смогли отправиться в путь только в обед. Весь вчерашний вечер, ночь и утро на реке Липня шла перегрузка вещей из двух императорских поездов в присланный состав из Москвы. Для этого через реку сбоку от полотна настелили временный деревянный мост-переход, через который вручную слуги и таскали царские шмотки. Как оказалось, они нужны были все.
С поездом вчера вечером прибыл Кошко, отправленный до этого в Москву для проверки готовности полиции к коронации. Аркадий Францевич пока при дворцовой полиции был кем-то вроде вольного стрелка-советника, но вскоре должен был перейти на должность заместителя начальника столичного сыска с перспективой скоро стать его начальником. С ним прибыли Куликов, Буров, Зарянский и Горелов.
Получив задачу от Ширинкина и узнав подробности покушения, Кошко как легавая встал на след и временно с остальными пропал из виду. До этого, правда, успел рассказать кое-какие новости из Москвы, которые не сильно обрадовали.
Зная о трагедии на Ходынском поле в моём времени-пространстве, решил подстраховаться и после ознакомления с программой коронации от имени Аналитического центра составили справку-рекомендацию для графа Воронцова-Дашкова с утверждением её у императора.
По плану Иллариона Ивановича на Ходынском поле должном было пройти «общение государя с народом», которое предусматривало появление императора с супругой в специально выстроенном павильоне. Исполнение народного гимна, небольшая речь Николая, затем переезд в Петровский дворец, где в парке в палатках должен был пройти обед с волостными старшинами.
На Ходынке же после отъезда императорской четы должна была начаться раздача подарков народу. Для этого по периметру поля были построены временные «театры», эстрады, балаганы, лавки, ларьки. Планировалось раздать тридцать тысяч вёдер пива, десять тысяч вёдер мёда и четыреста тысяч «царских подарков».
Подарок включал в себя памятную эмалированную кружку с вензелями Их Величеств, пряник с гербом, три четверти фунта сладостей в бумажном мешке с изображением Николая и Елены, полфунта колбасы и фунтовую сайку. Всё это заворачивалось в яркий ситцевый платок, на котором были напечатаны с одной стороны вид Кремля и Москва-реки, с другой стороны – портреты императорской четы. Помимо этого, устроители гуляний предполагали разбрасывать в толпе серебряные жетоны с памятной надписью.
Прикинул площадь поля в один квадратный километр и то, что на него явится хотя бы четыреста тысяч человек за подарками, и уже получалось с учётом построек не больше двух квадратных метров на человека. Но сладкое слово «халява», по моему мнению, должно будет привести народу на Ходынское поле куда больше. Так что давка будет сто процентов.
Вот в справке мы и дали рекомендации по организации празднования на Ходынке и раздаче подарков, которые предусматривали засыпку и утрамбовку промоин и ям, имевшихся на поле после добычи глины и песка, указали на необходимость как следует заделать, имеющиеся на поле старые колодцы, на которые в обычные дни не обращали внимания.
В обязательном порядке рекомендовали разделить толпу на потоки деревянными оградами, указали на карте поля схемы и порядок движения этих потоков, также отметили необходимость усиления сил полиции, задействованных в этом мероприятии войсковыми подразделениями Московского гарнизона. Всё это было одобрено Николаем и передано Министру императорского двора.
Однако прибывший Кошко доложил, что на Ходынском поле и конь пока не валялся. Если царский павильон, театры, лавки, ларьки строятся, то оград нет, ямы, промоины, колодцы не засыпаны. Кроме того, памятных кружек было изготовлено пока только сто тысяч, а до гулянья осталось всего пять дней. Эта информация также не добавила радости императору.
Первоначально планировалось, что императорская чета прибудет в Петровский дворец, и только на следующий день будет торжественный въезд в Москву. Но с учётом случившегося и потерянных суток, было принято решение сразу следовать во вторую столицу, в Кремль, где можно было быстро организовать усиленную охрану. Императрица Елена Филипповна морально держалась, но было видно даже не специалисту в области психиатрии, что она и Николай находятся на грани нервного срыва.
Москва встретила царскую чету радостью и ликованием. Гвардейцы, перекрывшие весь путь от вокзала до Кремля живым коридором, еле сдерживали напор толпы, желавшей лично убедиться в том, что император и императрица вместе с детьми живы и здоровы.
Только прибыв в Кремль, смогли вздохнуть более-менее свободно. Давно я не чувствовал такого напряжения. Навыки личника вспомнились как-то сами собой. И весь путь от вокзала я в каждом видел угрозу для императорской четы. Вооруженные до зубов браты, окружившие карету были напряжены и готовы дать отпор на любую провокацию. Конвойцы-личники во втором круге охраны крутили головой по своим секторам, отдавая пристальное внимание открытым окнам домов, мимо которых проезжала торжественная процессия.
В тот день Николай принял для доклада только графа Воронцова-Дашкова. Всех остальных, включая московского генерал-губернатора Сергея Александровича, завернул, что сразу же вызвало кучу толков и пересудов среди аристократической элиты, да и среди других сословий начали плодиться с огромной скоростью предположения и предсказания.