Контртеррор (СИ) - Валериев Игорь. Страница 18

Свидетели рассказывали, что люди в толпе умирали стоя, на глазах окружающих, и так и оставались стоять, сжатые со всех сторон. Один из допрошенных Кейзером очень натуралистично поведал о том, как он длительное время перемещался вместе с толпой, зажатый между двумя покойниками.

Когда раздались «провокационные крики» и народ рванул к буфетам, то под их ноги падали уже мёртвые или потерявшие сознание люди. Только быстрые и решительные действия гренадёр позволили быстро осадить толпу и «разрезать» её на части, сбив этот порыв.

Таким образом, по мнению судебного следователя, которое озвучил граф Пален, «в силу ряда метеорологических факторов (высокое атмосферное давление, полное отсутствие ветра, высокая для мая температура воздуха и другие) над оврагом образовалось густое скопление выдыхаемого плотно сжатой толпой воздуха, других людских испарений и выделений, бедных кислородом, что создало массовое кислородное голодание. „Замор“ – так это явление называли свидетели. Окутав толпу, этот слой выделений прекратил нормальный доступ кислорода. В результате этого от кислородного голодания и, вызванных этим инфарктов, инсультов и прочих заболеваний, со смертельным исходом, погибла основная масса жертв Ходынки».

А вот вывод, который сделал Константин Иванович, меня признаться шокировал, да и не только меня. По его мнению, основной причиной трагедии явилось неконтролируемое и неорганизованное движение на Ходынском поле большой массы людей, что привело к чрезмерному их скоплению и нахождению на сравнительно небольшом пространстве значительное время при крайне неблагоприятных погодных условиях, что привело к смерти большого количества людей. Также среди тяжело раненых и изувеченных большинство составляли потерявшие сознание и оказавшиеся под ногами толпы. Следствие установило число жертв Ходынки: пятьсот одиннадцать человек погибших и одна тысяча четыреста восемьдесят семь человек получивших травмы.

И далее граф Пален, со свойственной ему прямотой, изложил императору свое мнение о виновности Великого князя Сергея Александровича и Московского обер-полицмейстера Трепова в преступлении, предусмотренном статьей 370 «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных». Данная статья предусматривала следующее содержание обвинения: «Противозаконное бездействие власти в случаях, особенно важных». Санкция по части II статьи 370 предусматривала: «Лишение всех особенных, лично и по состоянию присвоенных ему прав и преимуществ, ссылку на житье в губернии Томскую или Тобольскую, с заключением под стражу на время от одного года до двух лет».

«Ни хрена себе, как дед шашкой машет! Дядю императора решил в Сибирь упечь, – мысленно покачал я головой. – Только почему-то про Иллариона Ивановича ничего не сказал?! А именно граф Воронцов-Дашков отвечал за организацию коронации, оттерев от этого дела москвичей. Эх и гадюшник вокруг трона, точнее серпентарий, где не только гадюки водятся. И кобры есть, и удавы с ласковыми объятиями».

За небольшое время царствования Николая, вокруг него образовалось как бы три основных партии. Первая – это клан Романовых, состоящий в основном из дядьёв императора и их отпрысков, который между собой не очень сильно ладили. Вторая партия – это старая гвардия служак, доставшаяся новому царю от его деда и отца. И, наконец, третья – небольшой круг людей, поставивших на Николая и доказавших ему свою преданность.

Сейчас передо мной разворачивалась картина, как старая гвардия пытается через трагедию на Ходынке защитить себя, а всю вину свалить на Великого князя Сергея Александровича и его людей, тем самым ограничив власть некоторых представителей дома Романовых. А два представителя третий партии, то есть я и Ширинкин, невозмутимо внешне, но ошарашено внутри смотрели на это представление.

Когда граф Пален, закончив доклад, ушёл, император взялся за нас.

– Евгений Никифорович или Тимофей Васильевич, кто мне из вас расскажет об организации погромов газет, в которых была напечатана критика в мой адрес?

Я переглянулся с Ширинкиным, тот тяжело вздохнул и произнёс:

– Это была совместная операция Дворцовой полиции и Аналитического центра.

– И зачем это нужно было делать? Тем более, не поставив меня в известность?!

– Ваше императорское величество, мы надеялись, что критических статей о Ходынской трагедии, затрагивающих Государя и царствующий дом, в газетах не будет, но всё равно решили разработать мероприятие по организации народных возмущений на данные публикации. Вы уже собирались уезжать в объезд по больницам, когда вышли газеты, включая и «Новости дня». Решили попробовать, – я виновато развёл руками. – Не ожидали мы такого развития событий. А какие результаты будут, посмотрим в завтрашних выпусках.

– Что значит – результаты? А разгром издательств, избиение их сотрудников – это не результат?

– Ваше императорское величество, на настоящий момент газеты, журналы, с учётом ежегодного роста тиражей и охвата всё большего количества читающегося населения, становятся эффективным средством по воздействию и влиянию на общественное сознание и мнение людей в различных сферах и областях жизнедеятельности общества.

«Вот это завернул, аж самому понравилось», – успел подумать про себя и продолжил:

– Точно не помню, но кажется Джозеф Пулитцер, ставший в Соединённых Штатах миллионером на выпуске газет, сказал, что «правда – это то, во что верит большинство». Чаще всего после получения информации, в которую верит большинство, человек принимает ее на веру, то есть считает единственно верной. Таким образом, через газеты, журналы, которые стоит назвать средствами массовой информации, можно сформировать любое мнение о произошедшем событии, включая и абсолютно ложное. Главное, чтобы в это поверило большинство. Поэтому считаю, что лучше разгромить пять типографий и издательств, чем потом пытаться как-то изменить сложившееся мнение в обществе. Надеюсь, что остальные издатели поймут этот намёк.

Император удивлённо смотрел на меня, несколько ошарашенный моим напором.

– Евгений Никифорович, Вы также считаете? – после небольшой паузу Николай обратился к Ширинкину.

– Да, Ваше императорское величество, в этом я полностью поддерживаю Тимофея Васильевича.

– Что же, Тимофей Васильевич, через три дня жду краткого доклада по вашему взгляду на влияние, как вы сказали, «средств массовой информации» на сознание и мнение людей. И посмотрим – какие будут результаты от ваших действий.

На этом раздача «плюшек» закончилась, а дальше пошёл конструктивный разговор о завтрашнем мероприятии.

На следующий день хоронили погибших на Ваганьковском кладбище. На похоронах присутствовали царская чета со всеми Романовыми и свитой, митрополит Антоний со своей братией.

Раньше всех на кладбище прибыл отец Иоанн Кронштадтский, имевший в это время такое почитание в народе, что всюду в России, где только становилось известно о его приезде, заранее собирались многотысячные толпы. Появление отца Иоанна и его утешительные слова произвели сильное впечатление на удрученных родных. Потом митрополит Антоний провёл панихиду, и было произведено захоронение погибших в братской могиле.

Бал, который должен был пройти у австрийского посла, также был перенесён на другой день.

Газеты, вышедшие в день похорон, в ярких красках расписали вчерашнее посещение царской четы раненых в больницах. О погромах издательств не было сказано ни слова, даже в «жёлтой прессе». Видимо, никому не захотелось повторить судьбу Липскерова и оказаться на больничной койке с пробитой головой.

На следующий день первые полосы изданий были посвящены похоронам, участию в них императора с императрицей и Иоанна Кронштадтского. В общем, пиар-компанию «народного царя-батюшки» провели нормально. Если в народе и вспоминали про Ходынку, то в основном речь шла о том, как Государь окутал заботой всех пострадавших, и помог семьям погибших.

Только вздохнули посвободнее, как через день после похорон семнадцатого мая из столицы пришло известие о столкновениях рабочих Обуховского сталелитейного завода с полицией и матросами. Есть убитые и раненые с обеих сторон.