Контртеррор (СИ) - Валериев Игорь. Страница 51

– Судя по всему, костлявая с косой вновь рядом прошла, Тимофей Васильевич, – произнёс государь, возвращая фуражку на место.

– Рядом, Государь, – ответил я, но дальше продолжить не смог, так как медик перебил меня.

– Я закончил, Ваше императорское величество, – произнёс он.

– Хорошо, а теперь покиньте помещение, – Николай показал на выход.

– Но, Ваше императорское величество, – попытался что-то сказать медик, которого выставляли из его апартаментов.

– Карл Петрович, прогуляйтесь по дворцу минут двадцать. Потом вернётесь к себе. Вам всё понятно?! – в голосе Николая прорезался металл.

Придворный врач склонил голову в вежливом и изысканном поклоне, который я никогда не смогу повторить, и буквально испарился из кабинета.

– Одевайтесь, Тимофей Васильевич, – произнёс самодержец и отвернулся к окну, видимо, чтобы не смущать на меня.

Я начал быстро, не смотря на боль в руке, одеваться.

– Я даже и не знал, Тимофей Васильевич, что у Вас столько боевых отметин на теле, – произнёс император, стоя ко мне спиной.

– Это говорит о том, что враг оказался лучше тебя. Хвастаться нечем, Ваше императорское величество.

– Но кто их нанёс, мертв?!

– Да, Государь, мертвы, – произнёс я, успев подумать про себя, что теперь кроме шрамов над левой бровью и далее по виску, на левой мышце груди, борозды по ребрам на правом боку, ещё на спине под правой ключицей, к двум отметинам на простреленном правом плече, теперь прибавиться и борозда на левом плече.

– Значит, ты всё-таки победил, Тимофей. И давай без чинов, – произнёс Николай. – Одни остались. Рассказывай, что сегодня произошло. Евгений Никифорович мне кратко рассказал, когда я раньше запланированного прибыл во дворец. Я их всех оставил в своей приёмной, так как хотелось всё услышать из первых уст и без свидетелей.

Самодержец повернулся ко мне. Я к этому моменту, уже застёгивал ремень портупеи.

– Это откуда? – спросил Николай, показывая на ожог сукна мундира напротив сердца.

– Пришлось стрелять из малютки «Tue-Tue», что мне Кораблёв ещё на двадцатилетие подарил. Я его сегодня во внутренний карман бекеши положил. Вынужден был стрелять, не вынимая. Если бы не этот револьвер, то я бы сейчас с Вами не разговаривал, Николай Александрович.

– Рассказывай всё с самого начала, – произнёс император, опускаясь на стул, и показал рукой, чтобы я занял соседний.

Мой рассказ занял минут пять. Николай Второй слушал внимательно, не перебивая.

– Кого подозреваешь? – спросил император, после того как я закончил свой монолог.

– Думаю, за покушением на меня стоит Великий князь Владимир Александрович, – твёрдо ответил я. – Но, чтобы в этом убедиться, необходимо допросить свидетельницу, а так же определиться с тем, кто же такой «товарищ Пётр».

– Как они вышли на тебя?

– О том, что Вы, Николай Александрович, были посаженным отцом у меня на свадьбе и подарили дом на Невском проспекте, знает весь светский Петербург. Определённая группа лиц знала, что я не сопровождаю Вас на этих учениях, но то, что приеду встречать по их окончании – предположить не трудно. Соответственно, где остановлюсь любому понятно. А для молодожёна урвать день другой для общения с женой так же предсказуемо, – я грустно усмехнулся. – Выставили наблюдателя около дома. Тем более, напротив него Гостиный двор, а ударная группа ждёт, как говорят уголовники, на подхвате. Думаю, такую картину и выяснят Буров и Горелов.

– Что предлагаешь делать?

– Надо собрать как можно больше информации по покушению на меня. Появились новые игроки и их связи. Дня два-три надо на это, а потом будем думать.

– Ты так спокоен, Тимофей, будто не в тебя стреляли, и не ты чудом остался жив! – Николай нервно передёрнул плечами. – А если бы они напали на тебя вчера, когда вы с Марией Аркадьевной возвращались с прогулки домой? Если бы она пострадала или её убили?!

Представив себе такой вариант, я невольно оскалился. Видимо, моё выражение лица стало таким, что Николай невольно отпрянул от меня, откинувшись на спинку стула.

– Если бы Мария Аркадьевна пострадала или, не дай Бог, её бы убили, то я бы их всех помножил на ноль, Ваше императорское величество! Пусть были бы только косвенные доказательства! Причём, их всех вместе с семейством до второго колена! И никто бы меня не остановил, даже Вы, Николай Александрович. А потом хоть голову на плаху!

Император смотрел на меня с каким-то страхом и удивлением. Через несколько секунд молчания, Николай произнёс:

– При умножении на ноль любого числа получается ноль. Интересное выражение: «Помножить на ноль». И что, даже детей на ноль бы «помножили»?!

– Ваше императорское величество, – я встал со стула. – Я уже один раз потерял невенчанную жену и не родившегося ребёнка. Сегодня утром я узнал, что Мария Аркадьевна непраздная…

Спазм сжал моё горло, и я замолчал. Император хотел что-то сказать, но в этот момент в помещение ворвался генерал Ширинкин с лицом бело-серого цвета.

– Ваше императорское величество, – начал генерал, но его перебил Николай, резко вставший со стула.

– Евгений Никифорович, я же просил, чтобы нам никто не мешал!

– Извините, Ваше императорское величество, но…

Таким растерянным и испуганным я Ширинкина ещё ни разу не видел.

– Что произошло, господин генерал? – напряжённо спросил государь.

– Ваше императорское величество, пришла срочная депеша из Гатчинского дворца. Меньше получаса назад неизвестные лица во время прогулки в парке императрицы с детьми совершили на них покушение. Елена Филипповна ранена, мальчиков от пуль закрыл собой унтер-офицер Хохлов. Он погиб, дети целы. Нападавшие убиты. Телеграфная связь продолжается. Скоро будут известны подробности, – выпалив всё это, Ширинкин как-то осунулся всем телом, будто из него разом выпустили воздух.

«Млять! Это полный звиздец! Севастьяныч! Как же так-то! Дети! Императрица!», – подумал я, глядя на Николая, который бледнел на глазах.

Увидев, как государь пошатнулся, наплевав на весь этикет, подскочил к нему и приобнял.

– Спасибо, Тимофей Васильевич. Помогите мне не промахнуться мимо стула, – с каждым словом, голос Николая обретал силу, а лицо начало краснеть.

Сев на стул, император несколько раз глубоко вздохнул и задумчиво произнёс:

– Значит, помножить на ноль вплоть до второго колена, Тимофей?! Да, дядя, ты перешёл черту…

Ширинкин ошарашенно переводил взгляд с меня на императора и обратно.

А потом всё закрутилось. Николай приказал срочно подготовить поезд. Приём в Зимнем отменялся. Пока быстро собирались в дорогу, пришла дополнительная информация из Гатчины, которая заставляла задуматься о какой-то несуразности попытки убить императрицу с детьми. Эти мысли не покидали меня во время дороги.

Прибыв во дворец, Николай сразу же отправился к жене, которой уже сделали операцию, и как доложил ещё на входе лейб-медик Сергей Сергеевич Боткин: «Состояние Государыни стабильно хорошее. Пуля прошла под левой ключицей, практически, навылет. Она извлечена. Важные органы не задеты. Скоро Государыня от наркоза придёт в себя». Император убежал к жене, а мы с Ширинкиным занялись своей работой.

– Что думаете о покушении, Тимофей Васильевич? – спросил Николай, заходя в мой кабинет, часа через три после прибытия в Гатчинский дворец. За ним с папкой в руках зашёл Ширинкин, который закрыл дверь, предварительно осмотрев коридор.

– Ерунда какая-то получается, Ваше императорское величество. Я проанализировал всю доступную информацию, опросил свидетелей, кроме вашей супруги, осмотрел место происшествия и предварительно могу сказать, что покушение на императрицу и детей – нелепое стечение обстоятельств. Эти неизвестные приходили в Гатчину за чем-то или кем-то другим и, вернее всего, за господином Рейли, – встав из-за стола, доложил я.

– На чём основаны Ваши выводы, Тимофей Васильевич?

– Эта прогулка была не плановой. Обычно дети в это время после обеда спят, и во дворце наступает «тихий час». Сегодня же мальчики устроили, можно сказать, восстание против такого распорядка дня, так как не хотели спать и заявили, что они уже взрослые, – я замолчал, увидев, как в глазах императора появились слёзы.