Четвёртое измерение: повторение пройденного (СИ) - Таругин Олег Витальевич. Страница 33

— Двенадцать минут, — неживым голосом автоответчика точного времени сообщил я. — Пора, пожалуй. Пока со всеми манатками добредем. Еще пацанов с охранения надо снять. Командуйте, тащ полковник, сейчас вам решать.

— Ну… пошли, — Валера резво поднялся на ноги, ухитрившись даже не позабыть автомат.

Спустя минуту приютивший нас гараж опустел, а мы, навьюченные кучей носимого боевого имущества (плюс трофейные безгильзовки и двое охраняемых женевской конвенцией военнопленных), отправились знакомой дорогой.

Если я о чем и жалел в тот момент, так только о том, что мало что понял из полковничьих откровений. Майор, думаю, считал так же. Остальные, боюсь, поняли еще меньше — за исключением разве что Жоры-Туриста, все больше мрачнеющего с каждым пройденным метром.

Отправив Иракца снимать остальные посты — точнее, организовывать теперь уже тыловое охранение — мы разместились в знакомых зарослях. До «часа икс» оставалось четыре с копейками минуты.

Привычно наведя бинокль на одержавших очередную предопределенную заранее победу спецназовцев, ныне спешно грузящихся в транспортный борт, я вдруг подумал, что одна всем известная мудрость все-таки истинна. История, действительно, повторяется. Сначала, как трагедия, затем — как фарс.

Год назад, с боем прорываясь из Винницы на остров Змеиный, я чувствовал себя персонажем великолепно выписанной трагедии. А вот сейчас… Да, здесь тоже была кровь, боль и режущий ноздри запах сгоревшего пороха, но я по-прежнему ощущал себя лишь случайным героем комедии абсурда. Страшной комедии, где кровожадный Арлекин в летнем камуфляже и бронежилете от бедра поливает зрительный зал свинцом, а грустный Пьеро, с усталой и всепрощающей улыбкой швыряет в партер осколочные гранаты…

И причина этой нелепой комедии-фарса — как и тогда — снова крылась в извечном человеческом желании вторгнуться в область недозволенного и постичь извечно непостижимое.

А потом вертолет улетел и обнулившийся таймер уведомил нас о том, что время вышло. И в следующий миг мне вдруг вспомнились вычитанные где-то на бескрайних просторах интернета стихи:

А что, похоже. И безумная, невидимая никому, кроме нас, трава, и голубое, по-прежнему утреннее, небо. И встречи-разлуки еще как имели место быть. Вот только повторяющихся кадров было отнюдь не два. И даже не три. Все последнее время неведомый оператор только и делал, что без устали отматывал назад и запускал по-новой свой кровавый фильм.

Да еще вместо воздушных шаров в небесах теперь зудела винтами парочка знакомых по черно-белой кинохронике разведывательных «рам». А по широкой спине ущелья, рыча моторами, неторопливо ползла растянувшаяся на несколько километров зловещая серо-зеленая гусеница армейской колонны. Бронетранспортеры, похожие на угловатых жуков бронемашины управления и радиосвязи, крытые грузовики, тащившие за собой короткоствольные горные пушки на облегченных ажурных колесах, навьюченные по-походному солдаты с легкоузнаваемой эмблемой на правом рукаве…

Егеря «Эдельвейс», не ожидая никакого отпора со стороны 897-го горнострелкового полка из состава знаменитой 242-ой дивизии, до середины ноября 1942 года сдерживающего натиск гитлеровцев, деловито занимали новый плацдарм.

Здесь, в этой реальности, им не с кем было воевать. По-крайней мере, пока не с кем. С нами, разве что. Впрочем, и мы не смогли бы ничего изменить. Тоже пока….

Глава 16

— Этого ждал? — негромко, словно за ревом двигателей нас могли услышать, спросил я, пихнув в бок полковника.

— Примерно… — Валера выглядел слегка обескураженным. — Опять же, теоретически. Они открыли следующую реальность.

Не спрашивая, что он имеет в виду, я незаметно кивнул головой в сторону наших пленных, равнодушно глядящих вдаль. Наступающих егерей они, как и ожидалось, не видели. Проследив за моим взглядом, полковник кивнул в ответ:

— Ты понял, что произошло?

Отложив бинокль, которым тут же завладел кто-то из майорских ребят, я честно покачал головой:

— Не совсем. Вернее, конечно, понял, что мы теперь видим ту реальность, где егеря без проблем занимают баксанское ущелье и идут дальше через перевалы. Но вот что ты имел в виду насчет «открыли», я уже не допер…

— Согласен, глупо звучит. Я имею в виду, что мы больше не увидим героической гибели наших отрядов. И с разведгруппой егерей вряд ли встретимся. Похоже, наши альпийские друзья сочли нас окончательно уничтоженными, — Валера хмыкнул. — Или как-то сумели закрыть ту временную вариацию, в которой мы с ними столкнулись. Понимаешь, это был своего рода замкнутый цикл повторяющихся событий или реальностей, в которых нас каждый раз ждали и уничтожали. И лишь один раз им не удалось этого сделать. А сейчас это кольцо разомкнуто, и мы видим ту реальность, которая им и была нужна. И которой мы, по их мнению, угрожали.

— А мы угрожали? — саркастически осведомился я. — Что-то я пока этого не заметил. Тут, — я кивнул в сторону лязгающей и рычащей колонны, — дивизиону РСЗО бы по площади отработать, а потом еще штурмовыми «вертушками» проутюжить. А от нас, что пользы, что угрозы… И вообще, не знаю, как вы с Серегой себе мыслите, а по мне — пора отсюда валить. И быстро. Можно попытаться верхом уйти — лес на склонах и шестьдесят лет назад был, пойдем зарослями, авось фрицы и не засекут. Дорога через ущелье, как я понимаю, для нас однозначно закрыта. А так как склоны, что правый, что левый, одинаковые, подниматься будем по тому, что ближе. Точнее, за спиной. Заодно и от немцев подальше уберемся. Как думаешь?

— Так же думаю. Да и вообще тебе в этом смысле виднее. Тем более что, как ты выразился, склоны одинаковые. Если б нам наверху еще какой-нибудь транспорт найти, воздушный желательно…

Оставив полковника наедине с его воздушно-транспортными мечтаниями, я подозвал поближе майора и Туриста и вкратце обрисовал им план наших дальнейших действий, предложив подняться до поселка Нейтрино (или того места, где он был у нас) и там осмотреться. Возражений не последовало и спустя несколько минут мы, оставив ущелье за спиной, начали восхождение. Причем, именно восхождение — хотя склон здесь особой крутизной не отличался, идти нам приходилось скрытно, кое-где даже переползая по-пластунски. Понятно, что при таком способе передвижения не имеющие горной подготовки полковники с обеими пленными особой скорости не прибавляли. Хотя последние, в принципе, топали самостоятельно — с упомянутой подготовкой у них все было в порядке, да и стимул имелся: перед началом движения я провел с ними краткую, но задушевную политбеседу. В смысле, сообщил, что мы либо их расстреливаем на месте, либо они добровольно идут с нами. К моему несказанному удивлению, оба, не сговариваясь, выбрали второй вариант. И, получив по паре наших рюкзаков в качестве балласта и по конвоиру в качестве лекарства от глупостей, рванули наверх наравне со всеми. Наравне, но, конечно, не вместе — не хватало только объяснять каждому из них, отчего это у нас рюкзаки левитируют.

На заполняющих ущелье гитлеровцев мы даже не оглядывались — хотелось поскорее уйти из опасной зоны. Какой бы ни была эта, не то созданная при помощи швейцарского ускорителя, не то с его же помощью разысканная в хитросплетениях четвертого измерения временная реальность, егеря ведь не дураки. И ума догадаться о возможном нападении со стороны сжимающих ущелье склонов, у них должно было хватить. Правда, и мы тоже дураками не были, и высланные вперед боевые пары должны были об этом позаботиться.