Маленькая женская хитрость - Хмельницкая Ольга. Страница 32

Она счастливо рассмеялась, прижимая светильники к груди.

«Елки-палки, интересно, остался ли в НИИ географии хотя бы один человек, который не знал бы про город на дне Азовского моря», — подумала Аля, просыпаясь. И тут же воспоминание, как ясный луч солнца, пронзило ее сознание.

— Вспомнила!! — звонко закричала Аля, окончательно проснувшись. — Я вспомнила, где слышала этот странный запах.

— Вот и хорошо, только не забудь, — мирно отозвался Борщ. — Сейчас мы отвезем светильники в банк, затем пообедаем, а уж потом ты мне расскажешь, в чем дело. Невозможно же все время мотаться как угорелые, надо и отдыхать иногда.

— Саша, я теперь знаю, кто это. Дай мне телефон, я позвоню и еще раз предупрежу Наташу, чтобы они никому не открывали. Так, на всякий случай.

— Конечно, звони, — радушно отозвался Борщ. — Так что за запах?

— Сейчас, сейчас, позвоню и расскажу… — бормотала Аля, набирая Наташин номер. Но та не брала трубку.

— Ты хочешь сказать, что знаешь, кто убил Лилю? — встряла Каверина. Она вновь выглядела свежей и подтянутой, даже и предположить было невозможно, что еще полчаса назад она бежала с тяжелой сумкой, спасаясь от преследования.

— Да, знаю, но Наташа трубку не берет. Может, съездим к ним?

— Мама, мы поедем сдавать плафоны на ответственное хранение или сначала заедем к Стасику с Наташей?

— Они что, вместе живут? Какая молодежь ныне бойкая да быстрая… Мы вот с твоим папой, Барщевским-старшим…

— …так и не поженились, — закончил тираду Александр.

Валентина Ивановна обиженно замолчала, но потом вспомнила о плафонах и снова улыбнулась.

— Ладно, поехали к вашим приятелям, светильники подождут.

Борщ выехал на проспект, но развернуться не смог. Машин справа, слева, спереди и сзади становилось все больше и больше. Они попали в пробку.

— Я открою, Алька оставила мне ключ, — сказала Наташа, быстро одеваясь. Ее волосы были мокрыми, джинсы с трудом натянулись на влажные ноги. Стас сначала тоже решил было надеть брюки, но потом передумал и закутался в Алин белый махровый халат в красных сердечках.

Наташа подошла к двери, гремя ключами, и взглянула в «глазок».

На площадке стояла Эмма Никитична Полканавт.

— Интересно, чего это она прителепалась? — пробурчала Наташа, открывая дверь.

— Ната, кто там? — спросил Тигринский, выходя в прихожую.

— Это Полканавт! — ответила Наташа, широко распахивая дверь. — Здравствуйте, Эмма Никитична.

— Здравствуйте, здравствуйте… — улыбнулась та, вошла в прихожую и прикрыла за собой дверь. В руках в кожаных перчатках она держала большой пакет.

«Конечно, это неудачно, что их двое. Зато будь он один, этот трус никогда не открыл бы мне дверь».

Полканавт достала из пакета остро наточенный геологический молоток. Наташа вскрикнула и начала отступать к стене. Стас в ужасе повернулся и помчался запираться в ванной.

Пробка была бесконечной и почти не двигалась.

— Алиса, сбегаешь за пиццей? Ты не думай, я тебя не эксплуатирую, просто я за рулем, а маму надо беречь, она пережила большое потрясение, — проговорил Борщ, кивая на яркую вывеску пиццерии. На тротуаре возле входа подпрыгивал человек в желтой изогнутой шапке и странном одеянии с весьма красноречивым холмиком между ног.

— А это интересно кто? — пробормотала Аля, открывая дверцу. — «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана»?

— Это банан, — ответил Борщ и даже, как показалось Але, слегка обиделся. — Кстати, ты за пиццу не плати, это моя пиццерия, просто найди менеджера Жору — он всегда стоит у дверей — и покажи ему на мою машину.

— О’кей, — коротко сказала Аля, выбралась из машины и, стуча высокими каблуками черных лаковых полусапожек, побежала к входу. Через три минуты она уже шла назад с тремя большими коробками и тремя высокими бумажными стаканами.

— Класс, — пробормотал Александр, впиваясь зубами в пиццу. Его лицо было в этот момент сумрачным и сосредоточенным. — Отличная пицца, всем премию выпишу.

Каверина тоже с удовольствием откусывала понемногу от сочного куска, покрытого кружочками колбасы, зеленью, порезанными оливками и расплавленным сыром. В стаканах оказалась сладкая шипучка. Но Але еда почему-то встала поперек горла. Она честно жевала пиццу, потом поняла, что не чувствует вкуса, и положила кусок назад в коробку. Борщ взглянул на нее.

— Что, не нравится? — спросил он ее. — Или ты плохо себя чувствуешь?

— Ты веришь в телепатию? — спросила Аля.

Барщевский скосил на нее насмешливые темные глаза.

— Нет. И в зеленых человечков не верю, и в переселение душ, и даже в призрак Черного Геолога…

— Саша, прекрати эти глупости, — строго сказала с заднего сиденья Валентина Ивановна. — Что ты издеваешься над бедной Марьей Марковной?!

— Так при чем здесь телепатия, Алька? — наконец спросил подругу Барщевский.

Но Аля не знала, что ему ответить. Какое-то темное предчувствие, какая-то неприятная мысль не давали ей покоя.

— Борщ, — сказала она, — мне надо идти. Там, у меня дома, похоже, какие-то проблемы. Я понимаю, что ты не можешь со мной пойти, я поеду сама на метро, а ты сделаешь все дела и потом приедешь. Ладно?

Александр долго молчал.

— Ладно, — согласился он наконец, — только будь осторожна, а я постараюсь побыстрее.

— Милочка, будьте осмотрительны! — воскликнула Каверина.

— Алька, ты скажи, что это за запах был! — закричал Барщевский ей вслед. Ему очень, очень не хотелось ее отпускать.

«Дружить можно всю жизнь… по два раза в день», — почему-то вспомнил он.

— Это лиана Полканавт! — закричала в ответ Аля, обернувшись. — Если оторвать лист и потереть его, получается такой запах.

Прыгая через лужи, она побежала к метро.

Первый удар Эммы Никитичны не достиг своей цели. Наташа, хрупкая и субтильная на вид, отпрыгнула в сторону и швырнула в Полканавт тяжелый рулон обоев из кучи, высившейся в углу прихожей. Та отклонилась и тихо заворчала, примериваясь для следующего удара. Свет сверкнул на отточенном острие геологического молотка. Наташу пронзил ужас. Звериным чутьем Эмма Никитична почувствовала ее замешательство и усмехнулась.

«Тигринский сбежал? Спрятался в ванной? Слизняк и болтун, — подумала она. — Если бы они атаковали меня, пожилую женщину с варикозом и лишним весом, вдвоем — у них были бы шансы. Но Стасик — трус, поэтому шансов нет».

Наташа металась в углу, как загнанная крыса, между ней и Эммой Никитичной лежали рулоны обоев. Полканавт медленно наступала, поигрывая молотком.

«Ну где же Стас? Струсил?» — думала Наташа. Сознание стало холодным и трезвым. За ее спиной стояли мешки с цементом, девушка опустила руку и нащупала бумажную упаковку. В мешке была дырка, Наташа просунула туда ладонь и набрала мягкой сыпучей субстанции. Полканавт прыгнула, молоток опустился и острым концом оцарапал Наташе плечо и руку. Брызнула кровь. Тогда с криком Наташа изо всех сил швырнула в Полканавт горсть мелкой серой пыли. Та зарычала и начала беспорядочно размахивать своим страшным оружием, пытаясь протереть запорошенные глаза. Наташа рванулась было к входной двери, не запертой на ключ, а всего лишь прикрытой, но молоток Эммы Никитичны просвистел в сантиметре от ее уха и срезал прядь светлых волос.

— Убью!! — страшно закричала Полканавт.

Наташа уклонилась от очередного слепого удара и ринулась в ванную.

— Стас, пусти меня, это я! — заорала она, стуча кулаками по деревянной двери. Испуганный до полусмерти Тигринский подбежал было к двери, но, услышав тяжелые шаги Полканавт, метнулся назад, испугался и схватился за сердце.

«Тварь дрожащая», — подумала Наташа о Тигринском и повернулась, чтобы увидеть, как острый конец молотка летит ей прямо в лоб.

Аля бежала так, как не бегала со времен сдачи стометровки в десятом классе. Она перепрыгивала через три ступеньки, перелетала через заграждения и втискивалась в последний вагон уходящей электрички. Темный ужас, поднимающийся все выше и выше к горлу, гнал ее вперед. В свой отдаленный район, куда она обычно добиралась не менее часа, Аля примчалась вдвое быстрее обычного. У подъезда Аля остановилась, подняла голову и взглянула на окна. Казалось, все тихо. Аля перекинула сумку на другое плечо, нажала на кнопку вызова лифта, но тот, конечно, по-прежнему не работал, потом она быстро побежала вверх по лестнице.