Я + он (СИ) - Лин Стефания. Страница 12

Утро начинается с кофе. В самом деле. Макс заносит его в мою каюту, пока я быстро стараюсь прикрыть обнаженное тело, особенно ягодицы, торчащие из-под одеяла.

— Софи, я видел тебя полностью голой, перестань дергаться и пей кофе.

Так и замираю, сжимая в руках ткань, ошарашенно глядя в его лицо.

— В смысле? — охрипшим голосом переспрашиваю.

— Когда ты болела, — вздыхает и садится на кровать, — тебя тошнило. И не один раз. Мне пришлось гм… мыть тебя.

— Мыть? — На удивление мой тон спокойный.

— Да.

— Ясно. — Не знаю, как реагировать правильно. С одной стороны это нормально, он заботился обо мне. Но с другой… стыдно и даже как-то дико понимать, что он видел меня голой.

— Не расстраивайся, — заметив мой взгляд, говорит, — у тебя замечательная фигура. Да и чем отличается видеть тебя в купальнике и голой? Почти ничем.

Вот так успокоил, называется. Медленно беру из его рук кофе и благодарно кивнув пью. Горячая жидкость обжигает горло, но не обращаю внимания, не зная, как теперь смотреть Максу в глаза.

— Я должен извиниться перед тобой, — неожиданно говорит, от чего кофе попадает не в то горло и я начинаю кашлять, задыхаться, — за то, что не увез обратно, за то, что вел себя, как мудак.

— Неожиданно. — Подавив кашель, отвечаю.

— Ты не заслуживаешь того, чтобы я тянул тебя на дно. Ты только начала жить, а я… Обещаю, что починю яхту.

— Сколько тебе лет? — спрашиваю, разглядывая два красных пятна на его загорелом лице. Ему стыдно и неудобно говорить подобные слова, потому что это правда?

— Двадцать. Тебе?

— Восемнадцать. И, как ты правильно заметил, моя жизнь только начинается. У меня на нее большие планы. Поэтому если ты сможешь починить батареи, или паруса, я была бы благодарна.

— Надеюсь, что да. Так что, извинения приняты? — с надеждой и искорками веселья в глазах смотрит на меня.

— Приняты. Иди уже, ремонтируй наш транспорт.

Когда Макс исчезает на палубе, я уже готовлю завтрак, быстро умывшись холодной водой. Жарю последние яйца и достаю мясныеконсервы. Сначала ем сама, а потом выкладываю его часть на тарелку и несу палубу. Только парня там нет. Он с другой стороны рубки, сидит на белом металле, вытянув одну из батарей и копается в углубленной ямке, где раньше была эта батарея.

— Завтрак. — весело говорю. Его голова поднимается ко мне, светлые волосы сверкают в лучах солнца, а со лба течет пот.

— Ого. В тебя вселился дух повара?

— Нет, — смеюсь, — просто не хочу, чтобы отвлекался от ремонта.

— Хочется побыстрее избавиться смертника? — Прищурив глаза, спрашивает.

— Тоже нет. Хочется побыстрее оказаться на берегу, и не чувствовать под ногами постоянную качку.

— Логично. Спасибо. — принимает с моих рук тарелку и быстро поглощает яичницу. — Даже не пересолила? — улыбается.

— Я старалась. На этот раз.

После обеда я сижу рядом с Максом, который все еще копается в яхте. Множество инструментов лежит рядом с ним. Его губы напевают тонкую, легкую мелодию, которая проникает в сердце своей печалью.

— Ты знаешь, что жизнь всегда ставит перед нами толстые стены, которые нам кажется, мы не можем преодолеть? Вот только их толщина зависит только от нас. — Говорю, наслаждаясь теплыми лучами солнца, рассматривая облака, что белыми пухлыми фигурками плывут по небосводу.

— Слишком разумное высказывание, как для восемнадцатилетней.

— Ой, а ты у нас здесь старше на целых два года. Почему ты нигде не учишься?

— Потому что не хочу. Нет желания.

— Нельзя терять жажду жизни, даже когда случается… подобное горе. — Спокойным тоном. — Ты тоже только начал жить. И твоё горе понятно, но неужели невеста хотела бы, чтобы ты закончил свою жизнь так? Чтобы мечтал умереть?

— Думаю, Софи, ты должна закрыть ротик и перестать…

— Я думаю, что нет! Нельзя делать так, как ты. Жизнь продолжается, хочешь ты этого или нет. Да, она всегда будет в твоем сердце, навсегда останется горьким привкусом на губах, но разве это правильно, мечтать оставить мир?

— Я уже жалею, что вообще рассказал тебе. Ты еще мала, чтобы понять… — Замирает взглядом на мне, когда сажусь напротив.

— Для смерти возраст не важен. Как и для горя, Макс. — Серьезно говорю.

— Ты либо помогай, либо не лезь, хорошо? Я не хочу говорить об этом! — Отрезает.

— А нужно. Может в этом и проблема? Ты не хочешь поговорить о смерти любимой девушки. Не хочешь принять ее. Но правда в том, что ты должен двигаться дальше. Она уже мертва. Ей уже все равно. И ты…. Ты тут. Жив. Тебе нужна поддержка, тепло…

— Дааа? — Вкрадчивым тоном. — И кто же мне даст тепло и поддержку? Ты?

— Могу и я. Тебе это нужно? Чтобы кто-то разделил с тобой твою боль? Тогда делись!…

— Зачем тебе это, Софи? Какая тебе разница, что я чувствую или делаю? Мы уже договорились, при первой возможности я везу тебя на берег. Чего ты хочешь?

— Спасти тебя. — пожимаю плечами. — Мне не все равно.

— Почему? — Макс смотрит на меня. Он действительно не понимает, почему я вообще начала эту тему. Да я и сама не понимаю. Знаю одно — сердце болит за него. Печально видеть этого парня сломанным, когда у него есть все шансы стать счастливым. Да и разве это не хорошо, помочь кому-то встать на ноги? Сделать что-то хорошее?

— Не знаю. — тихо отвечаю. — Просто не все равно.

Мгновение. Один краткий миг, что тянется вечность и вот его уста на моих. Теплые губы касаются легко и непринужденно, словно прикосновение морского ветра, принесенного из дальних краев, который только пытается освоиться на новой местности. Горячие ладони ложатся на обнаженные плечи и пододвигают меня поближе к себе, прижимают в объятиях крепко-крепко, будто я действительно могу вернуть его к жизни, дать пинка для действий, для желания жить.

Сама не замечаю, как кладу руки на крепкие плечи, как прижимаюсь, ища опоры. Голова идет кругом. Мир вокруг перестает существовать. Вечные и надоедливые покачивания яхты теперь несут нас двоих на новых волнах, еще незнакомых, и таких сладких, вперед, в то хорошее и доброе место…где-то там. Аромат Макса заставляет тепло расти в груди, разливаться телом и бежать по венам. Заставляет хотеть быть ближе. С ним.

Парень отстраняется и тяжелым взглядом смотрит на меня. Закатное солнце красным светом закрашивает светлые волосы в яркие цвета подобно пламени.

— Сейчас снова будешь кричать? — спрашивает тихо.

— Не буду.

— Хорошо.

Опять наклоняется ближе и целует. Зарывается пальцами в волосы, гладит обнаженную спину, выглядывающую из-под сарафана. Чувствую, как упивается мной, как бдуто я не просто единственная девушка на яхте, а столь желанный берег, где можно наконец причалить и выдохнуть. Кончиками пальцев проводит ниже шеи не позволяя себе больше. От этого мурашки бегут по коже, вызывая странное и такое незнакомое до этого момента чувство. Его грусть, боль, горе и злость на весь мир, просачиваются сквозь меня и исчезают в воздухе вокруг, превратившись в нечто легкое и невесомое.

— Возможно, ты была отправлена ​​сюда не просто так? Возможно спутала яхты по какому-то плану высшей силы? — шепчет в губы.

Возможно…

— Ты не представляешь, Софи, что я пережил за время пока ты болела. Мне было так страшно. Я думал, что еще одна девушка умрет, оставит меня одного…

— Разве это имело бы значение? Разве я могла иметь для тебя значение?

— Не знаю… Это… это трудно. Ты мне нравишься. С первого же дня понравилась. Твои красные кончики намекали на то, что ты зажигалка для моего пламени. Что-то меня заносит… — улыбается. Открыто и искренне.

— Все нормально. — Отвечаю в его чувственные губы. — Мы здесь только вдвоем. Только мы и остались одни на целую вселенную. Думаю, что…

— Не важно. — прерывает. — Меня тянет к тебе. И умом понимаю, что так не правильно. Что год назад умерла моя невеста, а я уже в объятиях другой, только… Мне так спокойно и легко рядом с тобой. Еще ни с кем не чувствовал себя так…