Дорога шамана - Хобб Робин. Страница 28

– Я вижу, в чем кроется твое заблуждение. Он хочет использовать тебя, чтобы пройти мимо меня. Он заставил тебя поверить, будто, убив меня, ты завоюешь его уважение и обретешь репутацию настоящего мужчины. Он тебя обманул. Убийство – это убийство, и больше ничего. Уважение, которое кидона испытает к тебе, если ты меня убьешь, реально только для него. Больше никто в него не верит, и меньше всего – ты сам. Чтобы завоевать настоящее уважение, не нужно меня убивать. Моя кровь дарует тебе лишь расположение недоумка. Мне придется заплатить высокую цену, чтобы тобой стал восхищаться дикарь. На свете нет ничего, что стоило бы иметь, купив ценой чужой жизни, юноша.

Я задумался над тем, что она сказала. Красивые слова, которые годятся только для возвышенных философских рассуждений, ведь я знал, что большая часть моего мира куплена именно кровью. Мой отец часто повторял, что наши воины, в особенности офицеры каваллы, «приобрели новую Гернию ценой своей жизни, а земля, ставшая нашей, орошена кровью сыновей-солдат».

– Это неправда! – выкрикнул я и тут же сообразил, что повышать голос не стоило.

Каким-то непостижимым образом, сам того не заметив, я оказался совсем рядом с таинственной женщиной. Наверное, тропа из сплетенных корней сама принесла меня к ней. Я огляделся по сторонам, но не нашел никаких подтверждений этому предположению.

Женщина улыбнулась, и ее глаза осветились мудростью пожилого человека.

– Правда остается правдой вне зависимости от того, признаешь ты ее или нет, юноша. Все как раз наоборот – правда должна признать тебя. И пока этого не произойдет, ты не будешь настоящим. Но давай пока оставим обсуждение правомерности приобретения чего бы то ни было ценой крови. Мы постараемся вспомнить, кто ты такой, взглянув с другой стороны. Главное не то, ради чего умирает человек, а то, ради чего он живет. Ты готов признать эту истину?

Каким-то невероятным образом ситуация изменилась. Диковинная женщина меня проверяла, не обращая ни малейшего внимания на мой вызов. Я чувствовал, что она охраняет мост и хочет понять, достоин ли я по нему пройти. Если я заслужу ее уважение, она меня пропустит. И для этого мне не нужно быть кидона.

Неожиданно до меня донесся далекий, словно крик птицы, принесенный ветром голос Девара:

– Не разговаривай с ней! Она превратит все твои мысли в переплетение виноградных лоз, и ты сам в них запутаешься. Не обращай внимания на ее слова. Иди вперед и убей ее! Это твоя единственная надежда!

Женщина даже не стала повышать голос, чтобы ему ответить, и потому, наверное, ее слова прозвучали особенно веско:

– Молчи, кидона. Пусть твой «воин» сам говорит за себя.

– Убей ее немедленно, солдатский сынок! Она хочет подчинить тебя себе.

Но его приказ, на этот раз принесенный прихотливым ветром в виде едва различимого шепота, казалось, не имел ко мне никакого отношения. Я не стал обращать на него внимания и задумался над словами древесного стража. Главное в человеке – то, ради чего он живет. Относится ли это ко мне? Должен ли солдат задумываться над подобными вещами?

– Я готов умереть за то, ради чего я живу, – ответил я, представив себе своего короля, страну и семью.

Женщина медленно кивнула, напомнив мне крону дерева, зашелестевшую под порывами ветра.

– Понятно. Ты хочешь жить ради всего этого. Ты хочешь жить больше, чем умереть ради того, чтобы завоевать уважение кидона. Ведь именно он послал тебя с приказом меня убить. На самом деле в твоем сердце нет такой цели, она в том сердце, которое он пытается тебе навязать. Он думает, что не может потерпеть поражение. Ты остаешься сыном его врага. Если я умру, ты послужишь его целям. Если погибнешь, он не будет слишком сильно горевать. Но я считаю, что и в том и другом случае ты окажешься в проигрыше. Каково твое предназначение, солдатик? Почему боги послали тебя ко мне, почему тебе удалось преодолеть все ловушки целым и невредимым? Не думаю, что ты должен умереть, пытаясь убить меня. Ты пришел сюда в качестве орудия. Может быть, поэтому боги и направили тебя ко мне, именно как орудие?

– Я не понимаю.

– Это простой вопрос. – Она потянулась ко мне и принялась внимательно меня разглядывать. – Ты прошел через переправу в этот мир, чтобы отнять жизнь или подарить ее?

– В каком смысле?

– В каком смысле? Неужели не понятно? Я прошу тебя сделать выбор: жизнь или смерть. Чему ты поклоняешься?

– Я не… это… я хочу… не знаю! Я не понимаю, что вы имеете в виду! – Я мучительно искал ответ и не мог найти.

Неожиданно я понял, что мне грозит страшная опасность, опасность, которая растянулась на целую вечность, и ей подвергается не тело, а душа. В эту минуту мне больше всего на свете хотелось вернуться в мой собственный мир, снова стать сыном своего отца и служить моему королю. Ответ пришел слишком поздно. Я не мог произнести ни звука.

– Думаю, мне придется узнать ответ за тебя. Живи или умри, солдатский сынок.

Корни вдруг разошлись, и мост разверзся подо мной. Растения не погибли и не сломались, они раздвинулись так, чтобы я провалился в пропасть. В этот исполненный отчаяния миг я метнулся вперед и помчался по шевелящимся корням в безумной надежде добраться до земли.

Всего в нескольких шагах от цели я вдруг почувствовал под ногами пустоту. Левой рукой я цеплялся за корни, которые выскальзывали из пальцев, стоило к ним прикоснуться, и мне никак не удавалось получше за них ухватиться. Подо мной была бездонная пропасть, а чуть впереди голый камень. В безнадежной попытке спастись я выбросил вперед руку с саблей, кончик которой едва достал до края обрыва.

Но она вонзилась в камень, да еще с такой силой, что у меня заболела рука. Произошедшее бросало вызов всем известным мне физическим законам, и мне стало страшно. Женщина вскрикнула – не знаю от чего, от удивления или боли. Однако я продолжал медленно соскальзывать вниз и тогда в отчаянии ухватился за клинок левой рукой, убрав правую с рукояти. Острие рассекло кожу на пальцах, но эта боль не шла ни в какое сравнение с ужасом перед падением в пропасть. В следующее мгновение я схватился за клинок и правой рукой. Я висел, цепляясь за любовно наточенное оружие и шаря ногами по каменной стенке в безнадежной попытке отыскать хоть какую-нибудь опору. Я знал, что это скоро закончится. Либо мозг отдаст приказ рукам разжаться, либо клинок перережет пальцы.

– Помогите! – крикнул я, обращаясь вовсе не к женщине, которая без всякого сочувствия стояла и смотрела на меня, и не к Девара, пославшему меня навстречу страшной судьбе.

Скорее, я взывал к равнодушной вселенной в безумной надежде, что кто-то сжалится над повисшей над пропастью букашкой и спасет ее.

Боль была почти невыносимой, и руки стали скользкими от крови. Я хотел отпустить одну руку и попробовать ухватиться за синий камень, но он был совершенно гладким, и мне пришлось смириться с тем, что ничего у меня не выйдет. Тогда я закрыл глаза, чтобы не видеть, как клинок отрежет мне пальцы, после чего я свалюсь в пропасть.

– Тебя поднять наверх? – внезапно раздался спокойный голос древесного стража.

– Помогите мне! Пожалуйста! – взмолился я.

Мне было все равно, враг она или друг. Только она могла меня спасти. Я открыл глаза. Женщина подошла ближе, но все равно оставалась еще достаточно далеко. Она стояла и с любопытством разглядывала меня. А я увидел листья папоротника, растущие на ее платье из мха.

– Пожалуйста, что? – спросила она меня ласково и одновременно сурово.

– Пожалуйста, помогите мне подняться! – задыхаясь, ответил я.

– Пожалуйста, поднять тебя наверх? – переспросила она, словно хотела убедиться, что правильно меня поняла. – Значит, ты хочешь жить? Пройти по мосту и завершить путь?

– Прошу вас! Пожалуйста, поднимите меня наверх! – почти кричал я.

Кровь уже текла по запястьям. Острие клинка добралось до суставов и безжалостно вгрызалось в них. Я боялся, что потеряю сознание от боли, даже если клинок не перерубит пальцы.