Корабль судьбы (Книга 1) - Хобб Робин. Страница 78

Паруса мешали Альтии разглядеть, что именно происходило на палубе «Совершенного», она только слышала, как Брэшен выкрикивал приказы пополам с руганью. Сама Альтия продолжала сообщать вниз о расстоянии до вражеских шлюпок и совершаемых ими маневрах. Две из шести уже явно отставали, и это вселяло надежду. Может, и от других удастся уйти без рукопашной? Брэшен явно стремился именно к этому, но рулевому и команде мешали беспорядочные движения носовой фигуры.

И всего один раз «вороньего гнезда» достиг голос Янтарь.

— Мне решать! — звонко выкрикнула плотничиха.

Все шло наперекосяк. С таким же успехом разношерстное воинство Брэшена могло бы вовсе ничему не учиться. Молодой капитан вертел головой, ища взглядом Лавоя: предполагалось, что тот станет командовать стрелками из луков. Еще старпом должен был бы следить за порядком на палубе, но он куда-то бесследно исчез, и разыскивать его было недосуг. Люди, от которых Брэшен ждал слаженных и решительных действий, бестолково носились туда и сюда, словно непослушные дети, увлеченные безалаберной и шумной игрой. Первое же серьезное испытание показывало, что полуобученные воины на самом деле так и остались законченным портовым отребьем, непригодным для сколько-нибудь серьезного дела. Вот так-то, и можно забыть ко всем шутам стройный план, загодя разработанный им как раз для подобного случая: первый отряд отражает вражеское нападение, второй готовится к контратаке, третий обеспечивает ход и маневр корабля. А, гори оно все синим огнем!

Стрелки уже давно должны были бы плотно выстроиться вдоль борта. Ничуть не бывало. Едва ли половина народа вообще сумела припомнить, кому что следует делать при встрече с пиратами. Кто-то стоял столбом, разинув рот. Кто-то — с ума сойти! — таращился на шлюпки и даже делал ставки, словно на скачках. Еще кто-то выкрикивал оскорбления, потрясая оружием. На глаза Брэшену попались двое матросов, по-мальчишески споривших из-за сабли.

Но хуже всех вел себя сам корабль. Он сумасбродно рыскал туда и сюда, вместо того чтобы мчаться на всех парусах, внимательно слушая рулевого. Оттого и погоня приближалась с каждым мгновением.

Видя все это, Брэшен решил наплевать на почтительную дистанцию, разделяющую команду и капитана. А что еще ему оставалось делать, если единственным здравомыслящим человеком на палубе выглядел Хафф, державший штурвал? Брэшен сорвался с места, и несколько умелых пинков живо привели в чувство бездеятельно сгрудившихся матросов.

— По местам! — рявкнул на них Брэшен. И взревел во всю мочь: — Слушай меня, Совершенный! Не крутись, держи прямо!

Еще пять шагов — и капитан оказался возле тех двоих, деливших абордажную саблю. Схватив обоих за ворот, он хорошенько приложил их головами. Потом сунул в руки тому и другому по сабле из этой же кучи, а ту, из-за которой вышел спор, оставил себе.

— Йек! Раздавай оружие! — последовал новый приказ. — По одному предмету на рыло, а кто заартачится, пусть идет с пустыми руками! Остальные — живо встать в строй!

Еще троих, явно не слишком рвавшихся драться, он отправил на ванты — за всем следить и докладывать. Парни с радостью повиновались, передав свое оружие более воинственным. Брэшен оглядывался, костеря себя за то, что не сумел предвидеть такую вот вселенскую бестолковщину. Альтия сверху по-прежнему выкликала расстояние до вражеских лодок, и он имел хотя бы возможность должным образом управлять командой, занятой парусами. Если он что-нибудь понимал, они все-таки успевали разойтись с пиратскими шлюпками, хотя и едва-едва. Что же касается большого корабля, следовавшего за ними… Будем уповать на то, что им обоим в паруса дул примерно одинаковый ветер, и к тому же у Совершенного имелась определенная фора. Уж если на то пошло, Совершенный был живым кораблем! А значит, мог от кого угодно удрать!

Увы, покамест он не очень-то пускал свои способности в ход. Наоборот, скорее даже сопротивлялся усилиям матросов и рулевого, старавшихся его разогнать. Брэшен ощутил ледяной укол ужаса. Если Совершенный не наберет какой следует скорости, шлюпки его все-таки перехватят, и тогда…

Ему оставалось лишь удесятерить свои усилия по наведению порядка на палубе, и, о чудо, у него начало получаться. Буквально какие-то минуты спустя полный хаос сменился некоторым подобием порядка. Получив краткую передышку, Брэшен снова огляделся в поисках Лавоя. Куда все же подевался этот хмырь, почему оставил возложенные на него обязанности?

На сей раз он почти сразу заметил старпома. Тот направлялся на бак, и кругом него шагала небольшая свита, пребывавшая в каком-то поистине жутковатом порядке. Во всяком случае, зрелище этого порядка напугало Брэшена чуть ли не больше, чем первоначальная неразбериха в команде. Свита Лавоя состояла в основном из бывших рабов, беглецов из Удачного. У каждого имелись сабля и лук. Они взошли на бак и выстроились там, и Брэшену хватило одного взгляда, чтобы понять: эти люди принадлежали не ему, а Лавою. И слушаться собирались только Лавоя. Он, капитан корабля, не мог им ничего приказать. Брэшен двинулся дальше по палубе, но сразу зацепился за что-то рукавом. Он зло оглянулся, намереваясь высвободиться, и увидел подле себя раскрасневшегося Клефа. Парнишка таращил голубые глаза, сжимая в кулаке длинный нож. Он слегка съежился под взглядом капитана, но рукав так и не отпустил.

— Я буду у тебя за спиной, кэп, — заявил юнга, презрительно мотнув головой в сторону Лавоя и его приспешников. Потом шепотом посоветовал: — Ты погодь шагать, кэп. Ты присмотрись к ним чуток!

— Пусти! — велел Брэшен раздраженно. Мальчишка послушался. Но стоило Брэшену сдвинуться с места — и он последовал за ним вплотную, как тень.

— Ну? Кто первый? Подходите, я всех вас передушу! — оглушительно и вдохновенно орал Совершенный, обращаясь к пиратам на шлюпках.

Его голос звучал так басовито и хрипло, что Брэшен даже слегка удивился: ничего подобного он еще не слыхал. Чудны дела Твои, Са! — пожалуй, чисто на слух он сейчас не признал бы собственного корабля. На миг он окунулся в вихрь чувств, захлестывавших Совершенного. Тут была и звериная жажда кровавой добычи, и отчаянная решимость юнца, дождавшегося случая «всем доказать», и стремление грубого взрослого мужика сокрушить всякого, кто встанет у него на пути. У Брэшена мороз пробежал по спине, когда впереди раздался громкий хохот Лавоя. Уж не эти ли слишком бурные чувства помешанного корабля так подогрели старпома?