Корабль судьбы (Книга 2) - Хобб Робин. Страница 122

— Значит, вот о каком предназначении ты все время говорила! — напустился он на Янтарь, впрочем, вполне беспомощно.

Она улыбнулась ему откуда-то с горных высот.

— О да, — ответила она тоном обещания. — И я говорила не только о судьбе Совершенного, но и о своей тоже. И о твоей. — И Янтарь широко раскинула руки: — Я говорила о судьбе всего мира.

Никогда еще Кеннит не попадал в худшее положение.

Он сидел на палубе без оружия, даже без костыля, а кругом преспокойно разгуливали чужие матросы. Немногочисленные пираты, последовавшие за Кеннитом на джамелийский корабль, лежали окровавленные и бездыханные. Они, конечно, прихватили с собой сколько-то джамелийцев, но это было слабенькое утешение. Сатрап бесформенным комком валялся на палубе рядом с Кеннитом. Он не был ранен, просто грохнулся в обморок. Что до самого Кеннита — ему изрядно досталось, но и он пока серьезных ранений не получил.

Он сидел на палубе рядом с надстройкой и был вынужден снизу вверх смотреть на своих стражей. Смотреть на них ему не хотелось. Хватит уже, сыт был по горло их насмешками и наглыми рожами. Они довольно позабавились, когда отняли у него костыль, сбили с ног и попинали сапогами. Теперь у Кеннита нещадно болели все ребра, но гораздо хуже телесной боли было осознание чудовищного поражения. Где же ты, Госпожа Удача, неужели отвернулась, покинула своего любимца? Неужели все это наяву и действительно происходит с ним — с ним, Кеннитом, королем Пиратских островов? Ведь буквально считанные мгновения назад он держал в плену сатрапа всея Джамелии и прочая, он вынудил его подписать договор и признать его,

Кеннита, королем. Он уже прикасался к сбывшейся мечте, уже держал ее в руках. И все ради вот такого конца.

Со времен мальчишества он не чувствовал себя настолько растоптанным.

Он яростно отверг эту мысль. И вообще с ним ничего подобного не случилось бы, если бы Этта и Уинтроу последовали за ним, как им и надлежало. Их мужество и вера в удачу — в его удачу — не должны были бы им изменить.

Он все им выскажет, когда они его спасут.

Кеннит почувствовал, как за спиной у него, пробуждаясь после глубокого обморока, зашевелился сатрап. Вот он тихо застонал. Кеннит по возможности незаметно поддал ему локтем и приказал:

— Тихо. Сядь и постарайся выглядеть хозяином положения. Чем больше слабости ты проявишь, тем больше будут издеваться. А мне ты нужен целым!

Государь джамелийский самодержец кое-как сел, шмыгнул носом и с ужасом огляделся. Матросы с топотом носились по палубе туда-сюда, изо всех сил стараясь выжать из корабля как можно больше скорости. Лишь двое стояли на страже — стерегли пленников. У одного был длинный нож, у другого — дубинка, весьма неприятная даже на вид. Левая рука Кеннита уже успела свести с нею знакомство. И до сих пор еле двигалась.

— Я пропал. Все пропало, — всхлипнул сатрап и начал было раскачиваться взад-вперед.

— Заткнись! — прошипел Кеннит. — Покуда ты ноешь и стонешь, ты вряд ли думаешь, — продолжал он шепотом. — А ты оглядись получше. Именно сейчас, как никогда прежде, ты должен быть джамелийским сатрапом! Если хочешь, чтобы с тобой обращались как с государем, веди себя соответственно. Сядь, выпрями спину! Напусти на себя гордый и оскорбленный вид! Смотри так, как будто волен немедленно казнить или помиловать все это быдло!

Сам Кеннит уже действовал в соответствии с собственным советом. Он сказал себе: если бы джамелийцы захватили сатрапа лишь затем, чтобы избавиться от него, они его давно бы убили. Но нет, их обоих не спешили убивать, хотя и могли. Значит, живой сатрап обладал в их глазах определенной ценностью. А коли так и если сатрап питал к нему, Кенниту, хоть малую толику благодарности, быть может, он и пирату поможет жизнь сохранить… Кеннит собрал остатки сил и постарался придать своему голосу убедительности.

— То, что они подобным образом с нами поступают, им даром не пройдет, — продолжал он нашептывать. — Мои корабли уже теперь их преследуют. Так что смотри на наших пленителей и предвкушай, кого из них какой казни предашь!

— Медленной, — заметно окрепшим голосом ответил сатрап. — Все они умрут очень медленной смертью. У каждого хватит времени вспомнить свою нынешнюю глупость и раскаяться в ней. — Он вправду выпрямился и, плотнее запахнувшись в алый плащ, грозным взглядом обвел джамелийцев. Кеннит покосился на сатрапа и пришел к выводу, что гнев ему определенно к лицу. Во всяком случае, перепуганным мальчишкой он более не казался. — Итак, мои собственные вельможи обратились против меня. Что ж, им придется жестоко заплатить за измену. И их семьям с ними вместе. Я разрушу их роскошные дома, сровняю с землей их леса, выжгу засеянные поля. Все их потомство до десятого колена будет нести бремя моего гнева. Ибо я знаю их имена!

Эти слова достигли ушей одного из стражей, и рослый воин пренебрежительно пнул сатрапа ногой.

— Хватит болтать, — сказал он презрительно. — Ты все равно умрешь еще до вечера. Я слышал, о чем говорилось! Они просто хотят сделать это в таком месте и так, чтобы все видели. Кровавая порука — вот как они это называли! — И он ухмыльнулся, показывая гнилые зубы. — Это и тебя касается, «король» Кеннит. Может, мне даже позволят самому с тобой разделаться! Твои поганые змеи двух матросов сожрали у меня на корабле!

— Кеннит! — раскатилось над морем.

Так мог бы говорить ветер, если бы внезапно обрел голос. Так могло бы реветь оскорбленное Божество. Страж сразу перестал насмешничать и крутанулся посмотреть, кто же это кричал. А у Кеннита по спине пробежал потусторонний мороз. Ему не потребовалось никуда смотреть. Он сразу узнал голос своего корабля. Голос своего мертвого корабля. И этот голос звал его к себе. За собой. Кеннит попытался встать, но без костыля у него получилось не сразу.

— Помоги! — приказал он сатрапу.

В другое время и при других обстоятельствах царственный сопляк, вероятно, и ухом не повел бы, но эхо невероятного голоса еще гремело в ушах, и сатрап, быстро поднявшись, подал руку пирату. Даже носившиеся по палубе моряки как-то замедлили бег, поглядывая за корму. И кое у кого на лицах начал проявляться отчетливый ужас. Кеннит наконец поднялся, опираясь на тщедушное плечико самодержца, и начал судорожно искать глазами призрачный корабль, позвавший его.