Маленькая хозяйка большой таверны (СИ) - Гринберга Оксана. Страница 22

Но куда большим блаженством для меня стал глоток черного, крепкого кофе.

Блаженство, о котором ничего не знали в «Сквозняке», потому что о кофе они и слышать не слышали. Поэтому я сидела, попивая его из тонкой фарфоровой кружки, с легкой тоской вспоминая собственный мир, в котором на барной стойке моего коттеджа осталась кофе-машина.

К тому же, украдкой разглядывала Шерца.

Лет ему было под шестьдесят, редкие волосы посеребрены сединой, а на смуглом лице внимание привлекал внушительный нос.

— Теперь меня зовут Лорейн Дюваль, — сказала я ломбардщику. — Да, мой муж погиб, а вместе с ним я похоронила и свое прошлое.

Правда, хоронить никого и ничего не пришлось — все сделали за меня Клинки его королевского величества Хуго II. От особняка тоже ничего не осталось — мы с Леннартом все же заглянули на улицу Острых Клинков, и я «полюбовалась» на то, что сделал с бывшим домом Лорейн Очистительный Огонь.

— Надеюсь, вы в курсе, что ваш отец тоже погиб, — неожиданно заявил мне Шерц, и моя рука, которой я сжимала тонкую ручку кружки, непроизвольно вздрогнула.

Потому что Лорейн не была в курсе.

— Произошло это три месяца назад, — добавил ломбардщик. — Ваша мать, насколько мне известно, умерла, когда вы еще лежали в колыбели.

— Откуда вам все это известно?! — ахнула я, пытаясь справиться с захлестнувшей меня горечью утраты.

Пусть я не знала этих людей, но они дали жизнь Лорейн.

Впрочем, матери она не помнила, а отношения с отцом у нее не задались с самого детства. Тот не замечал свою дочь, постаравшись побыстрее сплавить ее богатому извращенцу де Эрве.

— Поверьте мне, леди де Эрве! — вкрадчиво произнес Шерц. Затем произнес: — Или же я могу звать вас Лорейн?

— Можете, — разрешила я, затем, чтобы прийти в себя, сделала большой глоток кофе.

— Лорейн, вы должны знать, что я в курсе почти всех новостей Арвейна, иначе не был бы настолько успешен в своей профессии, — заявил он с оттенком легкого превосходства в голосе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍6.6

На это я кивнула. Ну что же, вполне справедливое замечание.

— И что же вы еще обо мне знаете? — поинтересовалась у него. — Быть может, что-то о моем наследстве?

— То, что ваше родовое имение было сперва разорено, а потом сожжено, — отозвался Шерц. — Произошло это сразу же после смерти вашего отца. Не повезло — рядом как раз шли бои, так что…

Он развел руками.

— Значит, от имения ничего не осталось, — протянула я.

Об отчем доме у Лорейн сохранились приятные воспоминания, хотя в них тоже чувствовалась примесь слез.

Шерц кивнул.

— Хорошо, — отозвалась я, кусая губы. — Вернее, что уж тут хорошего?! Но скажите, какие у меня шансы получить… хоть что-то? Мы ведь были не самыми бедными… К тому же, — я вспомнила про очередь в Ратуше, — я ведь могу запросить компенсацию?

Как оказалось, самыми бедными мы не были, но запросить я ничего не смогу, потому что ни наследства, ни компенсации мне не полагалось.

— Шансов у вас никаких, — заявил мне ломбардщик, — потому что все перешло к вашему брату. Но идти к нему я вам не советую, потому что Артур вряд ли захочет вас видеть. А уж тем более делиться.

«Выходит, у меня есть брат?» — чуть было не сорвалось с моих губ, но я все же удержалась от подобного возгласа.

Вместо этого в очередной раз обратилась к памяти Лорейн, пытаясь понять, почему я до сих пор ничего не знала о своем брате. Не получила с ее стороны ни единой подсказки, ни единого воспоминания об Артуре Дювале, словно бывшая леди де Эрве хотела позабыть о нем навсегда!

Не потому ли, что его обращение с Лорейн было настолько для нее унизительным, что она предпочла стереть его из памяти?

— К брату вам не пойти, потому что он вас терпеть не может, — подтвердил мою догадку Шерц, — а после гибели отца от рук Лилий и подавно. Родни у вас не осталось, так что обратиться за помощью вам больше не к кому.

— Тут вы правы, к брату я не пойду, — отозвалась я, подумав, что всезнающий господин Шерц не подозревает о существовании «Сквозняка». Но говорить о таверне я ему не собиралась. — Поэтому, как видите, я пришла к вам. Да, мы с дочерью попали в затруднительное положение, и нам нужны деньги. Я готова заложить свое украшение. Вот… — Сняв с шеи, протянула Шерцу ключик на золотой цепочке. — Скажите, сколько вы можете дать за эту вещь?

Но вместо того, чтобы взять лупу и оценить ее стоимость — так, по моему мнению, должен поступить любой приличный ломбардщик, — он уставился на меня масляным взглядом.

— У меня есть предложение и получше, — заявил Шерц. — Леди де Эрве не придется ничего закладывать и никуда уходить. Вместо этого она и ее прелестная малышка Анаис сегодня же переедут в мой дом. Она — мою спальню, а ее дочь — в детскую.

Моя рука, державшая чашку, дрогнула, но это была реакция исключительно Лорейн. Хотя, признаюсь, мне стало противно до невозможности.

Ах вот как?! Значит, он решил воспользоваться безвыходным положением леди де Эрве?

— Судя по всему, вы только что предложили мне стать вашей содержанкой, — произнесла я спокойно.

Поставила изящную кружечку на фарфоровое блюдце, затем посмотрела на цукаты с орехами, к которым так и не успела притронуться. Но не слишком-то и хотелось, потому что угощение в кабинете ломбардщика вызывало у меня такое же отвращение, как и он сам.

Даже кофе — его мне тоже уже хватило.

— Предложил бы стать женой, — усмехнулся Шерц, — но, боюсь, моей супруге это не понравится. А двоеженство в вашей стране, к сожалению, запрещено законом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍6.7

Он явно забавлялся — и снова за мой счет! — но я все же решила промолчать. И даже вставать и уходить не спешила, хотя ломбардщик собирался воспользоваться слабостью и беззащитным положением бывшей леди де Эрве.

Меня это порядком раздражало, даже злило.

Но я была Марьяной Вороновой, правда, в другом теле и в другом мире, получившей воспоминания и опыт Лорейн Дюваль. Пусть это тоже меня изменило, но я все еще оставалась сама собой и не собиралась выказывать слабость перед такими типами.

К тому же, этот тип был мне нужен.

— Спасибо, — сказала ему, — за ваше не слишком-то лестное предложение! Но я уж как-нибудь обойдусь без вашей спальни.

— Пусть мое предложение и задевает ваши чувства, но это лучшее, которое вы сможете получить на данный момент, — спокойно, даже по-деловому отозвался Шерц. — Я из Деррикана, и меня не интересуют дрязги ваших Лилий и Клинков, поэтому в будущем вы не услышите от меня ни единого упрека. Ваше прошлое навсегда останется в вашем прошлом, леди де Эрве! К тому же, я буду с вами нежен. Не то, что ваш бывший муж, от которого, по слухам, даже шлюхи в столичных притонах старались держаться подальше.

Услышав это, на этот раз я все-таки с трудом сдержала свой гнев, потому что прежняя жизнь Лорейн и то, что происходило за дверьми спальни де Эрве, нисколько его не касалось.

— Оставьте ваши грязные намеки при себе, — заявила я Шерцу. — Ваше предложение для меня крайне оскорбительно, но Боги вам в судьи! Я пришла сюда, как простая клиентка, а вовсе не для того, чтобы жаловаться на судьбу или же просить у вас о помощи. Тем более о такой помощи!..

Он склонил голову, но промолчал.

— Вместо этого вы успели предложить мне много всего, — добавила я. — Например, продать себя, хотя я всего лишь хотела заложить драгоценность. Но если вас это не интересует, то я подыщу себе другого ломбардщика. Уверена, в Виллерене их предостаточно.

Собиралась все-таки встать и уйти, — мое терпение подошло к концу, — но тут Шерц вскинул руку.

— Погодите, леди де Эрве! — произнес он примирительно. — Я дам вам за ваш кулон сто пятьдесят дукаров.

И я осталась в кресле.

— Вообще-то, я рассчитывала на двести, — сказала ему, хотя ни на что не рассчитывала, но решила поторговаться.