Династия проклятых (СИ) - Пульс Юлия Александровна. Страница 30

Я дико злился на самого себя за то, что чувствовал. Не зря боялся переступить ту грань, за которую заходить нельзя. После того, как между нами случился поцелуй уже во второй раз, моя жизнь окончательно изменилась. Я прошел точку не возврата, после которой уже никогда не буду прежним. Этот головокружительный поцелуй напрочь лишил покоя. А самое страшное, что я абсолютно одинок в своей тайной страсти и ни с кем не могу поделиться переживаниями, выплеснуть наружу ком боли. А лучший друг, которому я давал клятву верности стал для меня хуже лютого врага. Врага можно уничтожить без зазрения совести и отнять у него все, что душе угодно, а Хакона тронуть я не мог, хотя вся моя боль была плотно связана с его царской персоной.

Мечты об Астрид заставляли думать о страшных вещах, начиная от яда в бокале принца и заканчивая кровавой расправой. Эта прелестная девушка выжгла во мне остатки здравого смысла, поработила сердце, растоптала гордость и принципы. Я существовал на грани безумия, где-то на предельной глубине ее бирюзовых глаз, которые внушали призрачную надежду на счастье и подталкивали к действию. Все бы сейчас отдал ради нежной улыбки, подаренной мне украдкой. Ради мимолетного поцелуя и короткого объятия.

Я зажмурился и погрузился в мечту, в теплое и безумно реальное видение, где я стоял в Храме, держал ее за руку, и земля искрила в чаше. Где мы сплетались телами, наслаждаясь друг другом, и я дышал этой девушкой на грани эйфории. С восторгом понимал, что она принадлежит мне полностью, и никто никогда не встанет между нами. Видел, как проходит время, и вот я уже держу на руках нашего малыша, возносясь к небесам от счастья…

— Простите, господин Пармис, — мужской голос вернул меня в реальность и только тогда я понял, что стук в дверь раздавался не только в моей голове. — Принц Хакон желает видеть вас в своем кабинете, — оповестил прислужник.

— Передай, что я сейчас приду, — кармазин кивнул и закрыл за собой дверь.

Я с трудом поднялся на затекшие ноги. Окинул взглядом пространство и наспех собрал разбросанные в порыве злости бумаги. Главный отчет свернул и едва удержался, чтобы не разорвать его. Совсем сошел с ума от наваждения! Пора возвращаться в опостылевшую повседневную жизнь. Лучше не грезить о несбыточном и не жалеть себя за то, как несправедливо обошлась со мной судьба. Есть долг, и я обязан следовать призванию!

Подхлестываемый приказом принца я шел по извилистым коридорам, то и дело натыкаясь на кармазинов. Раздавал приветствия налево и направо. И только проделав долгий путь, понял насколько устал. Воспаленная от новостей голова требовала поскорее оказаться на подушке, а глаза невольно закрывались. Остановившись у кабинета Хакона, я постарался взбодрить себя, перевел дух и вошел внутрь.

Друг стоял напротив окна и впивался пальцами в древесный подоконник. Я молча прошел к столу и развернул кресло в сторону пустого камина. Сел и скрестил руки на груди в ожидании его слов. Никакого желания обсуждать случившееся не было. Образ принца возвращал меня в страшные воспоминания и заставлял злиться с новой силой. Я напрягся всем телом, стараясь удержать гнев внутри.

— Разочарован в друге? — вдруг произнес Хакон. Я не ожидал, что он начнет разговор именно с этого.

— Даже очень! — я не стал скрывать правду. Эмоции подхлестывали высказать ему куда больше, чем пару фраз! Мне хотелось подскочить с места, схватить его за грудки, хорошенько встряхнуть и заглянуть в его наглые глаза. Но не стал этого делать только потому, что все еще уважал нашу дружбу.

— Помнишь, раньше мы всегда говорили друг другу правду, какой бы она не была?

Тот вечер, когда мы у ручья поклялись в верности и скрестили дружбу кровью, предстал перед глазами, как наяву. Теплые воспоминания о том времени, когда мы считали друг друга братьями, прогнали ненависть, но обида глубоко засела в душе. Кто бы мог подумать, что женщины пошатнут нашу дружбу настолько сильно!

— Помню, — ответил я тихо, наблюдая за тем, как он медленно поворачивается в мою сторону и садится на пол, закрывая лицо руками. Унылая поза отчаявшегося юнца! Я в такой недавно и сам пребывал. Хакон страдал! И я вместе с ним. Похожее состояние отчаяния, но причины тому у нас были разные.

— Знаешь, Пармис, я совсем потерял себя, как только полюбил Тори. Она выпивает из меня все эмоции. Я готов ползать перед ней на коленях, вымаливая прощение за любую оплошность. Понимаю, что поступаю, как тряпка, но ничего с собой поделать не могу! Перед церемонией она попросила меня унизить Астрид перед придворными. Я не хотел этого делать, но в пылу игры мне пришло на ум… Ты знаешь, — его голос стих, а упоминание имени герцогини взбудоражило мое нутро. Холодный ком подкатил к горлу. Мне хотелось вцепиться в его глотку зубами, порвать его на куски и забрать у него жену! Но в силу нашей дружбы снова смерил пыл.

— Что ты хочешь услышать от меня, Хакон?

— Не знаю. Я не знаю, что делать дальше. Мне нужен совет. В моем сердце Тори, а в постели Астрид. Мать ждет внуков от водной. Грозит казнить Тори, если жена в ближайшее время не забеременеет. Грозит упечь меня в больничное крыло замка навсегда. И я поверил ее угрозам.

Я бы тоже поверил! Хаама слов на ветер не бросала и если поставила любимому сыну условия, то их нужно выполнять! Самое печальное, что это касается Астрид! Принц загнал меня в тупик своим заявлением. Как друг я мог дать ему нужный совет, но как до безумия влюбленный в его супругу…

Разум вступил с сердцем в неравный бой. Он твердил, что здесь и сейчас мне нужно постараться убедить Хакона бросить Тори. Настроить его на жизнь с законной женой. Но вместо этого я пошел на поводу у сердца.

— Я успел узнать Астрид, когда вез ее в королевство. Она милая и понимающая девушка. Поговори с ней. Расскажи о своей страсти откровенно. Попроси у нее прощения за прошлую ночь и вступи с ней в соглашение. Пусть она примет твое увлечение. Дай ей взамен полную свободу действий. А сам дожидайся момента, когда Тори забеременеет. Тогда Хаама не сможет противиться наследнику и примет его, — я говорил и не узнавал собственного голоса. Толкал друга на кривую дорожку и поощрял его похождения, хотя должен был всеми силами отвадить его от фрейлины и направить в лоно семьи. Но во мне взыграло жуткое и противное чувство зависти. Слова Хакона о том, что он упал низко ради Тори, приобрели смысл. Я и сам не далеко ушел. Всеми силами старался оградить его от жены, погряз во вранье и сбился со счета того количества отчетов, которые подделал, чтобы скрыть правду от королевы!

— Никакой свободы я ей не дам! — возмутился Хакон. — Не хватало еще, чтобы она завела себе любовника!

Свою связь он, конечно же, в расчет не взял и, похоже, не считал это таким постыдным, как если бы изменили ему. Я промолчал, чтобы не погрязнуть в обвинениях.

— Думаешь, согласится? — нахмурился принц.

Я пожал плечами.

— Думаю, да. Разве у нее есть выбор?

— Есть, — со страхом протянул принц. — Она может пожаловаться моей матери и тогда…

— Этого не будет, — перебил я его страхи. — Астрид не станет бежать к королеве. У нее было много поводов для этого, но она ни одним не воспользовалась. Она прекрасная и смелая девушка. Очень умная и нежная… — меня невольно понесло так, что пришлось оборвать речь на полуслове. Хакон заметно напрягся и пробуравил меня удивленным взглядом.

— Думаешь, стоит присмотреться к ней?

Тут уже я не мог солгать.

— Да, мой друг. У тебя замечательная жена.

Чтобы не выдать истинных чувств я поспешил подняться с кресла.

— Мне нужно идти, — направился к выходу и приоткрыл дверь.

— Поможешь мне, Пармис? Сможешь отвлекать Астрид в то время, когда буду встречаться с Тори?

Я коротко кивнул и вышел из его кабинета. Хорошо, что он не увидел улыбки, которая невольно расплылась на моем лице. О, Великий Дракон! Как же это подло, воспользоваться ситуацией в своих целях! Но я шел на это осознано, потому что жизни не мыслил без Астрид. Готов был подделывать доклады пачками и изменять родному королевству ради того, чтобы вновь оказаться рядом с ней. И пусть меня за это сожгут на костре, четвертуют или повесят! Больше всего я боялся не смерти, а того, что никогда не прикоснусь к ней вновь!