Миссия Шута - Хобб Робин. Страница 118

Я присмотрю за ним, – устало обещал Ночной Волк, со вздохом встал, подошел к тому месту, где дремал принц, и безошибочно выбрал мое одеяло.

Немного повозившись, он улегся, посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на мальчика.

Лошади выглядели вполне прилично, если учесть, что им пришлось вынести. Малта радостно подошла к Шуту и потерлась головой о его плечо. Моя Вороная и виду не подала, что заметила меня, но отпрянула в сторону, когда я попытался к ней подойти. Лошадь принца вела себя нейтрально, никак не выказав отношения ко мне, когда я прикоснулся к ее шее. Я погладил ее, но тут у меня за спиной оказалась моя Вороная. Она слегка толкнула меня, а когда я повернулся к ней, позволила себя погладить. Шут негромко заговорил. Казалось, он скорее обращается к Малте, чем ко мне.

– Должно быть, тебе тяжело оттого, что ваша встреча состоялась именно так.

Я не собирался ничего отвечать. Да и сказать было нечего. Однако я с удивлением услышал собственный голос:

– Ну, он не совсем мой. Он наследник Верити и сын Кетриккен. Мое тело участвовало, но не я. В моем теле находился Верити.

Я попытался выбросить эти воспоминания из головы. Когда Верити рассказал мне, что есть способ разбудить дракона и что моя жизнь и страсть могут стать ключом, я подумал, что мой король хочет, чтобы я пожертвовал жизнью. Я всегда сохранял ему верность. Да и жизнь моя была ужасной, поэтому я с радостью согласился. Однако он при помощи Скилла овладел моим телом, на время переместив меня в свое, и пошел к своей жене, чтобы дать ей наследника. У меня не осталось воспоминаний о часах, которые они провели вместе, – я оставался в теле старика. Даже Кетриккен плохо понимала, что произошло. Только Шут знал правду о зачатии Дьютифула. Теперь его голос оторвал меня от тягостных воспоминаний.

– Он так похож на тебя, когда ты был в таком же возрасте, что у меня щемит сердце.

Тут уж я промолчал.

– Мне хочется обнять его и защитить от всех ужасных вещей, которые делали с тобой во имя правления Видящих. – Шут покачал головой. – Я солгал, – признался он. – Я готов защитить его от всех ужасных вещей, которые делали с тобой, потому что ты – мой Изменяющий.

Ночь была совсем темной, а наши враги находились слишком близко, чтобы обсуждать подобные темы.

– Тебе следует поспать рядом с ним, возле огня. Пусть волк останется с вами. И держи меч наготове.

– А ты? – спросил Шут.

Мне показалось, что ему не хочется заканчивать наш разговор.

Я кивнул в сторону деревьев, растущих на берегу ручья.

– Я заберусь на дерево. А тебе необходимо поспать несколько часов. Если на нас нападут, им сначала придется пересечь луг. Я обязательно увижу их на фоне костра и успею кое-что предпринять.

– Что именно?

Я пожал плечами.

– Если их будет немного, будем сражаться. Если отряд большой, попытаемся убежать.

– Сложная стратегия. Чейд хорошо тебя выучил.

– Отдохни, пока можно. На рассвете мы поскачем дальше.

И мы расстались. У меня осталось неприятное ощущение, что какие-то важные слова так и остались не произнесенными. Ладно. Возможно, потом мы еще успеем ими обменяться.

Всякий, кто полагает, что в темноте можно быстро найти дерево, на которое легко взобраться, никогда не пытался это сделать. Лишь с третьей попытки мне удалось отыскать дерево с достаточно широкими ветвями, где я и расположился. Отсюда мне открывался прекрасный вид на наш лагерь. Теперь я мог сидеть и размышлять о превратностях судьбы, сделавшей меня отцом двух детей, но не позволившей быть рядом с ними. Однако я предпочел подумать о Неде. Я знал, что Чейд сдержит свое слово, но сумеет ли Нед оказаться на высоте? Научил ли я его усердно трудиться, проявит ли он необходимое старание, хватит ли ему терпения, чтобы сносить указания наставника?

На землю спустилась ночь. Я тщетно пытался отыскать на небе луну. Ее слабый свет озарит землю лишь ближе к полуночи. На фоне тусклого огня я едва различал лорда Голдена и Дьютифула. Прошло некоторое время. Ветка больно упиралась мне в бок, не давая заснуть.

Слезай.

Я задремал. Темнота оставалась непроглядной, и я не видел волка, но знал, что он ждет меня под деревом.

Что-то случилось?

Слезай. Не шуми.

Я спустился, но не так бесшумно, как хотелось бы. Повиснув на руках, я спрыгнул, но под деревом оказалась небольшая впадина, и я пролетел больше, чем рассчитывал. Мои зубы громко щелкнули, а спина отозвалась болью.

Я слишком стар для таких прыжков.

Нет. Ты только хочешь быть старым. Пошли.

Сжав зубы, я последовал за Ночным Волком. Стараясь не шуметь, мы добрались до лагеря. Когда я подошел, Шут бесшумно сел. Даже в темноте я увидел его вопросительный взгляд. Я жестом показал, чтобы он сохранял молчание, а сам осмотрелся по сторонам.

Волк подошел к принцу, который, как котенок, свернулся на одеяле. Ночной Волк приблизил морду к уху принца. Я жестом показал, чтобы он не будил мальчика, но Ночной Волк не обратил на мой призыв внимания. Он ткнулся носом в щеку Дьютифула. Голова мальчика повернулась, как у мертвеца. Сердце застыло у меня в груди, но тут я услышал его сонное дыхание. Волк снова толкнул его. Мальчик не просыпался.

Я переглянулся с Шутом, подошел к Дьютифулу и опустился рядом с ним на колени. Ночной Волк посмотрел мне в глаза.

Он искал их, пытаясь войти в контакт, а потом просто исчез. Я его не чувствую. – Ночной Волк был встревожен.

Он ушел далеко. – Я немного подумал. – Это не Уит.

– Пригляди за нами, – попросил я Шута.

Я улегся рядом с Дьютифулом и закрыл глаза. Точно собираясь с силами перед прыжком в ледяную воду, я сделал несколько глубоких вздохов. Теперь нужно согласовать ритм моего дыхания с дыханием мальчика. «Верити», – без всякой на то причины подумал я, однако мысль о нем помогла мне сосредоточиться. После коротких колебаний я взял руку Дьютифула. Меня ужасно порадовали мозоли на его ладони. Сделав последний вдох, я бросился в поток Скилла. Поскольку наши тела соприкасались, я сразу же нашел мальчика.

Наши сознания оказались в единой реке Скилла. И я неожиданно понял, как Гален и его отряд много лет назад следили за королем Шрюдом. Тогда я презирал такой способ добывать сведения. Теперь я неумолимо последовал за моим принцем.

Когда я впервые увидел мальчика, меня охватили дружеские чувства, но сейчас все происходило иначе. Я разглядел его отчаянные поиски, неумелое и бесстрашное использование Скилла. Именно так начинал я, не обладая умением и не подозревая об опасностях. Он использовал Уит и не знал, что одновременно применяет Скилл. В один страшный миг я понял, что его Скилл, как и мой, заражен Уитом. Сможет ли принц теперь его правильно использовать?

Потом мне пришлось обо всем забыть. Под покровом Скилла я проник в его магию Уита, и меня охватило отвращение.

Принц Дьютифул стал кошкой. Он был не просто связан с животным; мальчик полностью растворился в ней, забыв о себе. Я знал, что мы с Ночным Волком переплели наши сознания настолько тесно, что подвергали себя опасности, но по сравнению с растворением Дьютифула наши отношения выглядели поверхностными.

Но самым ужасным было то, что кошка полностью приняла подчинение принца. В следующий миг я понял, что это вовсе не кошка. Кошка оставалась лишь тонким наслоением, под которым я обнаружил женщину.

Стремнина закружила меня, и я едва не потерял контакт с принцем. Уит не может связывать человека с человеком. На это способен лишь Скилл. Значит, он разговаривает с женщиной посредством Скилла? Нет. Их слияние не имело ничего общего со Скиллом. Я попытался разобраться в происходящем, но у меня ничего не получалось. Я не мог отделить женщину от кошки, а Дьютифул был связан с ними обеими. Получался какой-то бред.

Женщина блокировала сознание мальчика. Нет. Она просочилась в него, точно холодная вода. Я ощущал ее присутствие, женщина исследовала его плоть, остававшуюся чуждой для нее. Ее холодные прикосновения вызывали странное возбуждение. Их слияние в сознании кошки еще не завершилось, но скоро, скоро, обещала она ему, скоро он полностью ее познает. Они идут к нему, заверяла она, им известно, где он находится. И я услышал, как он рассказывает ей о лорде Голдене и обо мне, оценивает выносливость и состояние наших лошадей и волка, следующего за мной. Я ощутил ее ярость и отвращение к Древней Крови, предавшей своих.