Любовь в никогдабре (СИ) - Белозубова Ольга. Страница 37

А вот и «хибарка» Виктора. Никогда не понимал его увлечения интерьером в стиле барокко. Всё это вычурное великолепие: резная мебель, покрытая золотом, украшенные золотом же рамы и стены, резные потолки — ну как в музее, честное слово. То ли дело мой дом — современный шедевр. Ну да я не за обсуждением интерьеров к Виктору прилетел…

Обернувшись человеком у него во внутреннем дворике, я сразу зашагал ко входу — благо знал, где тот находился. Его охрана почтительно кивнула и расступилась: приятно, когда узнают. Охранники также сообщили, что хозяин в кабинете, работает. Я расправил плечи и вошел в святая святых Виктора.

Воронцов сидел в резном кресле за рабочим столом, чуть ли не носом закопавшись в бумаги. Он поднял свою белобрысую голову, увидел меня, улыбнулся и кивнул на кресло напротив, куда я и сел.

— Виктор, здравствуй! Я к тебе по личному делу… — Я решил сразу взять быка за рога.

— Я так и понял, — усмехнулся тот, оторвавшись от созерцания бумаг, — иначе просто позвонил бы. Ну рассказывай, с чем пожаловал, что за важное дело в такую рань?

— В общем, ты недавно сам рассказывал, как свою хранительницу обихаживал и так и эдак… — Я даже подался вперед и понизил голос: дело всё же щепетильное. — Так вот, скажи: как ты с ней спишь до сих пор? И вообще, где твоя хранительница? Хочу и с ней поговорить.

Я специально не стал даже пытаться узнавать детали или говорить об уроке, запрете и прочем: во-первых, сомневаюсь, что получилось бы — сидел бы ртом хлопал, как рыба на воздухе, во-вторых, Воронцов не дурак, и так всё понял — вон как глаза загорелись.

— Крутов, я тебя уважаю, но шел бы ты своими делами заниматься… У тебя инициация скоро? Вот и займись подготовкой, а ко мне и тем более к моей хранительнице не вздумай лезть! Я надеюсь, мы друг друга услышали? Мне работать нужно. Выход сам найдешь.

— Не слишком ли ты резок? Не с простым иннифером беседу ведешь… Аукнется…

— Пусть…

И Виктор снова уткнулся в бумаги.

«Надо же, какие мы бесстрашные… — прорычал я про себя. — Что ж, ладно. Воронцов не единственный возможный источник информации».

Я ушел, мысленно поставив напротив фамилии Воронцова галочку.

Интересно, чего это он такой несговорчивый? То языком мёл не хуже веника, не остановить было, а тут вдруг слова не вытащишь.

Что-то тут нечисто… Я понял! Он, кажется, свое ноу-хау хотел только для себя оставить, не делиться с сородичами находкой… Ну, со мной этот номер не прокатит!

Я тут же позвонил своим инниферам, попросил найти хранительницу Воронцова, узнать, где она. Не хочет говорить Виктор — разговорю ее, узнаю, как у него получается с ней спать.

Наталью Пронину нашли буквально через час. А еще через два я подъехал по нужному адресу. И стоял я у… больницы.

«Что с ней случилось? А вдруг это дело рук „круга избранных“?»

Я поднимался на третий этаж в ее палату хмурый, словно ноябрьское утро. Мне уже удалось узнать, что круг действительно существует, но они настолько хорошо заметали следы, что все ниточки резко обрывались. Где их искать, я пока не знал. Но это пока.

Вот только пройду инициацию и вплотную займусь кругом. И мне всё равно, что это мои сородичи — мучить и убивать хранительниц не дело. Да, я по-прежнему так думал даже с учетом того, что узнал о последнем «уроке». Если бы не мои сложности с Валерией, возникшие задолго до сна, я бы уже давно нашел к ней ключик, она бы вовсю бегала за мной и преданно заглядывала в глаза, желая обслужить по высшему разряду.

В общем, если уж обычного человека в себя влюбить не способен, то что ж это за иннифер? Наверное, именно так и Высший решил, потому и дал такой урок: нужно показать, что мы лучше людей, умнее, находчивее, и, в отличие от земных фей, джиннов и других волшебных существ всех мастей, в состоянии даже с любовью справиться. У них-то ограничение на данный тип воздействия, нельзя, видите ли, заставить кого-то полюбить. А инниферы вот справляются. В общем, такой себе инниферский естественный отбор.

Я открыл дверь в палату Натальи и словно оказался в магазине цветов и игрушек: повсюду огромные букеты в корзинах и вазах, игрушечные мишки всех цветов и размеров, воздушные шарики, да и сама палата большая, со всеми удобствами.

Наталья оказалась худенькой блондинкой с волнистыми волосами. Она сидела ко мне спиной на кровати. Я прочистил горло, чтобы обратить на себя внимание, и только собрался спросить, что случилось, как девушка встала и обернулась.

И все вопросы отпали: я увидел у нее на плече и верхней части груди повязку.

— Ожог? — спросил, хотя и без того знал ответ.

Пронина вздрогнула и присмотрелась ко мне. Точнее, к моему правому глазу, увидела коричнево-оранжевое пятно, сразу поняла, кто перед ней, и кивнула.

М-да, вот и поговорил с хранительницей.

— Выздоравливайте… — только и сказал я, развернулся и вышел из палаты.

Больше оставаться здесь мне было решительно незачем.

Нет и никогда не существовало никакого способа соблазнить хранительницу без ее любви… Воронцов просто бахвалился, думая, что никто не станет проверять.

Я вышел на лестницу, начал спускаться и через полпролета уткнулся в спину женщине, которая шла медленнее улитки. Объемов она была таких, что никак не обогнуть.

— Мадам, у меня нет полугода на преодоление трех этажей, шевелитесь уже! — рявкнул я так, что она подпрыгнула и чуть не сорвалась вниз, благо ухватилась за перила.

Я обогнул ее на следующей лестничной площадке и рванул к машине.

Сев в любимое авто, опустил голову на руль и просидел так минут пять, не меньше.

В голове крутились извечные русские вопросы: кто виноват и что делать?

Я выехал в Горнолуч, а по пути решил позвонить Злоключению, узнать, не взорвался ли мой дом, пока отсутствовал. Только она не взяла трубку ни сразу, ни через минуту, ни через пять, ни даже через десять.

Только этого мне не хватало… Я припарковал машину на ближайшей стоянке, обернулся зимородком и пулей помчался к хранительнице.

Глава 39. Новый план

Алексей

Пока летел, успел в голове нарисовать кучу картин — одна страшнее другой.

Валерия лежит у лестницы со сломанной шеей, неестественно выгнув ногу.

Валерия сидит за обеденным столом лицом в тарелку — поперхнулась едой.

Валерия всё же решила выпить обезболивающего и умерла от анафилактического шока — лежит на полу в спальне с зажатым в руке пузырьком.

Валерия решила поплавать и до сих пор «плавает» в бассейне спиной вверх — захлебнулась…

Именно в бассейне хранительница и нашлась, черт ее дери. Я приземлился на ближайшее дерево и наблюдал, как Злоключение весело плескалась, лежа на большом круге и попивая коктейль, улыбалась, подставляя лицо осеннему теплому солнцу, которое уже не жарило как в летние месяцы. В общем, наслаждалась и радовалась жизни на всю катушку.

И пока она, не подозревая о моем присутствии, продолжала купаться, плескаться и смеяться как дурочка, сама себе приятная, я лишь злобно щелкал клювом и в итоге не выдержал. Слетел на землю, превратился в человека и гаркнул:

— А ну быстро вылезла из бассейна!

Злоключение закашлялась, неудачно оперлась локтем о круг и упала в воду. Вынырнула, убрала волосы с лица и уставилась на меня, прищурившись.

— Ты нормальный вообще? Кто так подкрадывается? Я же испугалась!

— Валерия, я тебе звонил много раз, ты почему трубку не берешь? — скрестил руки на груди я, подошел к бортику и навис над ней горой, закрыв собою солнце.

Тут хранительница закусила губу, взглянула на меня виновато… и вдруг вздернула подбородок.

— Подумаешь, в комнате оставила. Чего ты так взъерепенился?

И тут она отвернулась и поплыла к другому бортику бассейна.

Она — отвернулась? От меня?! Я разрешал разве? Вот хамка!

— Ты забыла, зачем ты тут? А ну вылазь! — снова рявкнул я. — Или я…