Змеиный мох (СИ) - Рябинина Татьяна. Страница 9

— Значит, ты его все еще любишь?

— Не знаю. Иногда кажется, что да. Может, даже сильнее, чем в самом начале. А иногда — что все это выдумка. Не любовь, а… не знаю что. Болезнь какая-то.

Это была на редкость парадоксальная ситуация, ничего похожего испытывать мне еще не приходилось. Первые фразы давались с трудом, через силу. Но его спокойный пристальный взгляд подбадривал, и с каждым словом говорить становилось все легче. А потом вдруг произошло то, чего я вообще не могла себе представить. Катарсис. Как будто долго мутило, а потом вывернуло наизнанку — и сразу отпустило.

Конечно, я понимала: свою роль, и немалую, сыграло вино. Оно действительно развязало язык и сделало возможным то, что вряд ли получилось бы на трезвую голову. Эта ниточка доверия просто не возникла бы. Но завтра утром, когда я проснусь, мне не будет мучительно стыдно. Почему-то я была в этом уверена. Составит ли мой собеседник какое-то мнение обо мне, даст ли оценку моим словам — я все равно об этом не узнаю.

Я его больше не увижу. Он мне никто. И я ему — тоже никто. Что бы ни подумал он обо мне, рано или поздно это забудется. Скорее, рано, чем поздно.

— И что было дальше? — он взял с тарелки последний ломтик сыра и, разделив пополам, протянул половинку мне. — Больше ничего нет, к сожалению.

— Да и не надо. Дальше все было так же предсказуемо. Осенью дочка пошла в школу. И оказалось, что у нее плохо со здоровьем, что ей никак не привыкнуть к учебе, а если он уйдет, то будет полный капец. Понимаешь, трезвая и циничная часть меня говорила: если человек хочет уйти, ему не помешают никакие дети со школами, никакие обещания и обязательства. Возможно, это подло, но это так. Собрал в портфель трусы, носки и зубную щетку — вот он я, любимая, и гори все огнем, заработаю на новое.

— А та часть, которая с размягченным мозгом, говорила, что настоящий мужчина так не поступит. Любовь любовью, а ребенок — это святое, нельзя бросать его в тяжелый момент. Да?

— Именно, — усмехнулась я. — Если хочешь оправдать или осудить, всегда найдешь, за что. Но, надо сказать, я колебалась. Сильно. Из одной крайности в другую.

— Ты случайно не Весы по гороскопу?

— Случайно или нет, но Весы. А ты?

— Козерог, — он сложил из пальцев козу. — Редкая сволочь, кстати.

— Ты или Козерог?

— Мы оба. Ладно, ты сказала, что все это продолжалось три года.

— Примерно, — кивнула я. — Первый год верила чисто и незамутненно, а потом начало клинить. Но молча. Никаких сцен, скандалов. Даже моментами интересно было: что же ты скажешь, когда первый класс закончится. Но… не сказал ничего.

— Как, вообще ничего?

— Представь себе. Его все устраивало. Зачем нам Таити, нас и тут неплохо кормят. Дома жена, ребенок, борщ с котлетами. А любовница ничего не требует. Ждет, как Хатико. А если все-таки и задаст неудобный вопрос, можно обнять крепко и шепнуть на ушко: «Потерпи, родная, все будет».

— А вот скажи честно… — он подался вперед, оперся подбородком о руку и пристально посмотрел на меня, прищурившись. Я снова подумала, что он похож на волка. И не на какого-то там простого волка. Это был Акела. Который еще не скоро промахнется. — Его все устраивало. А тебя?

Я вздрогнула от неожиданности. Потому что не раз задавала себе этот вопрос. Развод Андрея автоматически означал бы, что мы поженимся. А действительно ли я хотела этого — быть с ним рядом круглые сутки, и на работе, и дома?

— Я так и подумал, — усмехнулся он, прочитав ответ на моем растерянном лице. — Подбило не столько то, что товарищ остался с женой, а что использовал тебя и врал.

— Возможно, — не стала отрицать я. — И порвать с ним решила сразу же, как только это поняла. Окончательно поняла. Но… все растянулось на девять месяцев. За это время можно было выносить и родить ребенка. А я не могла поставить точку. Каждый день собиралась, приходила на работу, видела его — и не могла. А потом все-таки смогла. Но встречаться с ним и делать вид, что ничего не было… адище, в общем.

— Почему ты не нашла другую работу? По-моему, это разумно. С глаз долой…

— Послушай, будем реалистами. У меня хорошая должность и шестизначная зарплата. Я искала. Но самое приличное, что нашла — менеджером за процент. Сильно подпрыгивая — на полтос. Да еще в жопе мира. Не хочу понижать планку. Выгрызу из себя это — и буду работать дальше. Пока не найду что-нибудь получше. Еще не хватало, чтобы он мне карьеру испортил.

— Круто! — он посмотрел на меня со смесью удивления и уважения. — А кто ты по специальности?

— Логист. Начальник отдела перевозок. В крупной компании.

— Надо же… Какие бывают совпадения.

— В смысле? — не поняла я.

— Неважно. Не обращай внимания.

— Хорошо, — легко согласилась я. — Ну а ты? Тебя сюда каким ветром занесло? Не похож ты на рыбака или грибника.

— Я рыбак, грибник и охотник, но только ради пропитания. Не для развлечения. А вот лес люблю. Походил за эти три дня, до самых болот. Змеиных. А вообще… хотел побыть в тишине, подумать. Мне сделали предложение, от которого отказаться сложно, а принять… тоже сложно. Впрочем, ладно, мне исповедь, вроде, не нужна, — тут он посмотрел на часы и присвистнул удивленно: — Полвторого. Ничего себе!

— Черт, тебе, наверно, вставать завтра рано. А я тут голову морочу. Пойду. Спасибо.

Я встала, и меня слегка качнуло.

— Этому фантику больше не наливать, — он взял бутылку, посмотрел на свет. — А наливать-то и нечего. Фантик почти все уговорил в одни ворота.

— Странно, но я почему-то практически трезвая. Ну, есть какой-то флер, конечно, но голова ясная.

— Бывает, — он тоже поднялся. — Иногда на эмоциях не берет совсем. Как воду пьешь. Правда, может по ногам ударить. Пойдем-ка я тебя доведу.

Дождь кончился, но тучи плотно закрывали небо. Я оставила на веранде свет, и здесь в прихожей горела лампочка, а все пространство между двумя домами заливала густая чернота.

— Фонарик я уже уложил. Давай руку.

Мы медленно прошли через поляну, пересекли проезд. Дорожка до крыльца — и все. Поезд подошел к перрону, сейчас мы с моим случайным попутчиком попрощаемся…

Не разглядев в темноте нижнюю ступеньку, я споткнулась об нее и наверняка упала бы, если б он не подхватил меня за талию. Сделав шаг вверх, я повернулась, и мы оказались лицом к лицу. Глаза в глаза.

Положив руки ему на плечи, я потянулась к нему и поцеловала.

=12

Губы его были твердыми и холодными — как будто статую целовала. И рука, которую он все еще держал на моей талии, напряглась так, словно хотел оттолкнуть.

Идиотка, что я делаю?! Вместо того чтобы сказать «спасибо за…»

Губы дрогнули, ответили мне. К руке на талии присоединилась вторая, он прижимал меня к себе, крепче и крепче.

Запах!.. В прежней жизни я, наверно, была овчаркой. Если не нравилось, как от мужчины пахнет, это был стоп-сигнал: даже и пробовать не стоит, ничего не выйдет. Но если нравилось — реально сносило крышу. От него пахло так, что у меня закружилась голова. Свежий пот, кожа, что-то еще… неопределимое, присущее только ему, бьющее по рецепторам прямой наводкой. Химия, чтоб ей…

То, как он обводил языком мои губы, раздвигал их, проскальзывал между ними, лаская их изнутри, тонко и остро касался моего языка… это был секс чистой воды. Колени подгибались, и я обнимала его все сильнее. Дыхание сбилось, воздуха не хватало. Я отрывалась на секунду от его губ, чтобы вдохнуть поглубже, и снова тянулась к нему. Как будто ныряла на морское дно. Кровь шумела в ушах — да, как под водой.

Боже мой, если он так целуется, то что же еще может?..

Я хотела его. И это не было абстрактное желание секса, от воздержания. И не желание заменить Андрея. Нет. Я хотела именно его — вот этого мужчину, который сейчас целовал меня.

Я, грешным делом, любила почитать, лежа в ванне, какой-нибудь дамский роман. Иногда там встречалась такая фишечка — секс с незнакомцем. И это было мне так же непонятно, как и секс с мужчиной, принадлежащим другой женщине. Лечь в постель с тем, о ком ничегошеньки не знаешь, даже имени?! Что тут может быть такого волнующего, возбуждающего?