Счастье за грош (СИ) - Бурова Дия. Страница 23

— Здравствуйте! — вымолвила Настя, пытаясь рассмотреть высокую хозяйку в длинных вислых сотканных вручную, как она поняла, одеждах получше, но танцующее в свечах пламя мешало этому.

— Ну, здравствуй! Пойдём. Я проведу… — пригласила та и шагнула в боковой коридор, освещая путь далее.

— А чего это у вас электричества нет? — удивилась гостья. — Или тут не склад?

— Со дня на день переезжаю, а здесь всё снова будут ломать. Вот и обесточили, — пояснила хозяйка. — Склад? Не, штучный товар фирма хранит в более надёжном месте. Мало ли!

— А как же вы тогда?

— Не привыкать, живой огонь всегда надёжнее… этого, как ты сказала? Электричества, — отозвалась проводница.

Комнату, в которую они проследовали, освещали десятки, да нет, пожалуй, сотни и тысячи свечей! Одни роняли расплавленный воск на канделябры и отполированный до блеска старинный паркет. Другие просто висели в пустоте, или крепились на невидимых нитях, создавая иллюзию, как в аттракционе Кио. Ни стен, ни окон в той комнате опять же из-за столь хитрого освещения разглядеть Настя не сумела, зато пред ней высилось три кресла, а если правильнее, учитывая позолоту и резьбу, то были не иначе троны.

Хозяйка торжественно опустилась на средний из престолов и взмахнула рукой.

— В ногах правды нет.

По её ли мановению, или сама собой, Настя тоже куда-то села, и ощутила справа и слева поручни или подлокотники.

«Вот это я удачно!» — пронеслось у неё в голове.

— Даже не знаю, как начать, — смутилась Настя и, положив неизменную сумочку на колени, извлекла оттуда сперва визитку, потом и коробочку с помадой. — Но вы и сами, наверное, понимаете. Я по делу.

Только тут она и заметила, что веретено на визитке не стоит на месте, а вертится, как и нить, спадающая с него, словно бы при gif-анимации, подрагивает.

— Ах, да! Полезные мелочи… жизни! И что? Неужели и самого маленького, пусть мимолётного счастья за все последние дни ты так и не обрела? Разве наша сделка была столь бесполезна?

— Вопрос не из лёгких. Я, наверное, не так поняла инструкцию, не вникла в описание… К тому же это, как мне кажется, опытный образец…

Хозяйка улыбнулась и кивнула:

— Или ты просто не сразу прочитала?

— Да, не сразу, — призналась Настя и протянула вперёд, положив на ладонь, фиолетово-сиреневую коробочку. — Но если это возможно, я хотела бы вернуть товар.

— Он не принёс тебе ни радости, ни удовольствия? Разве ты не влюбила в себя, как и обещалось, одноклассников? — продолжала выпытывать та, оглядывая гостью с долей некоего удивления.

— Наверное, принёс. И влюбила. Но только мучаюсь из-за этого сильнее и сильнее, и всякую свободную минуту сомнения в справедливости такой добычи счастья меня гнетут и не дают покоя. В любви, а её бы я сочла счастьем высшим, искренни оба. Либо она, любовь эта, должна быть бескорыстной тайной одного, и неведома другому. Счастье не купишь за грош, ни за какие сумасшедшие деньги, хотя и была на то нелепая надежда.

— Неужто те, кого ты целовала, не отвечали тебе взаимностью? — спросила ещё раз огнекудрая женщина.

— Все отвечали в меру своего понимания любви. Но первого я, как это в старину говаривали, приворожила. Сдуру. От безысходности и ностальгии. Второго — по чистой случайности. А третий — вдруг осознав происходящее, сам поцеловал меня из благородства. И чтобы не чувствовать собственной подлости, мне необходимо вернуть долг и поступить с ним столь же благородно. Пусть у него будет своя судьба! А у меня теперь — своя, другая. Я не знаю, как вы это делаете, но дайте либо противоядие, чтобы он избавился от последствий, либо я просто сойду с ума, переживая о том, как лишила его свободы выбора.

— Так если он ведал, но сам принял поцелуй, разве это не его выбор и не его решение?

— Но я-то целовала, лишь бы отвязался, — возразила девушка.

— А третьего уж не Олегом ли кличут? — хозяйка посмотрела на Настю даже с некоторым интересом.

— Олегом. А вы почему так решили?

— И лобзались, чай, уже потом взахлёб?

— До упоения!.. — припомнила Настя, помолчала, вздохнула, и добавила. — Но почему-то на сердце камень, не по-настоящему всё это, понарошку.

— Хорошо! Мы расторгнем нашу сделку! И пусть каждый выбирает по себе, — вымолвила женщина и поманила гостью.

Та встала и подошла, потупив глаза, словно нашкодившая школьница к матери, а потом протянула хозяйке «полезную мелочь».

Женщина сняла с причудливого в древних узорах пояса кожаный кошель и опустила в него длинные точёные персты. В тот самый миг, когда Настя положила ей на другую ладонь футляр с помадой и свёрнутой вчетверо инструкцией, хозяйка ссыпала гостье в сумочку пригоршню монет.

— И всё! Теперь будет как по-старому? — поднимая ясные очи на хозяйку, спросила Настя.

— У тебя своя судьба, — ответила высокая, покидая золочёный престол. — С неё и спрашивай.

— А те, которых я сама… или не сама, ну, тоже, того…

— И у них — своя.

— Благодарю! И прощайте, — вымолвила девушка в крайнем недоумении.

— До свидания, — то ли поправила, то ли и впрямь распрощалась хозяйка и кивнула ей.

— А можно еще спросить? — осмелела Настя и, не дожидаясь позволения, продолжила. — Всё-таки, откуда вы знаете об Олеге?

— Обещала отцу за ним присматривать. Какая ни есть, а всё же родня.

— Ой! — опешила она от этой новости. — Так кем Волоцкий всё же работает, я никак не пойму?

— Теперь, надеюсь, просто волшебником… — пояснила хозяйка, поправляя обеими руками роскошные огненные волосы, точно прихорашиваясь перед встречей. А затем продолжила с таким видом, точно гостья была в курсе всего. — Хотя, если честно, я не одобряла этой Олежкиной затеи, раздать его ещё школьные поделки ни за грош. И ведь ни одна эта штуковина, ну за редким исключением, так и не принесла ни единому смертному настоящей пользы. Из самых безопасных вещиц, пожалуй, туфельки-скороходы, поскольку, кроме незначительных дорожных происшествий, от них никакого вреда. А последние разработки, так сказать, очки и ещё кое-что, он сам решил на мелочь не разменивать… — рассуждала хозяйка вслух, теряя на глазах Насти облик и даже очертания. — Но всё на этом!

Только сказала, как все свечи разом потухли. И воцарилась кромешная тьма.

— Э-эй! А спуститься-то как? — воскликнула Настя, даже не пытаясь переварить услышанное.

В тот же миг, точно по заказу, столь же внезапно вспыхнуло электричество. Она стояла посреди пустой комнаты с обшарпанными стенами, высокими потолками, лепниной по углам и торцам. Люстра слегка покачивалась, февральский морозец украдкой просачивался в разбитое оконное стекло. Из помещения вон вёл единственный длинный коридор с «лампочками Ильича» по потолку, скрипучими половицами под ногами и плакатами по стенам на тему ударных строек очередной пятилетки…

И по усыпанной пылью и кусками битого кирпича лестнице вниз был всего один пролёт.

— Прямо дом с привидениями, — выдохнула она, оказавшись на улице.

Напротив выхода припарковался хорошо знакомый ей внедорожник. И ещё более — с детских лет — знакомый голос сообщил:

— Хотя я не значился в твоих планах, решил подскочить.

Олег в неизменной кожанке вылез из машины и, уже привычным образом обогнув её, призвал некоего Сезама.

— Ты свободен, Волоцкий, — горько усмехнулась она. — И ты мне ничего не должен. Я аннулировала сделку.

— А вдруг бы кто-то третьим из совершенно идеальных подвернулся? — спросил тот, всем своим видом показывая, что карета подана.

— Ты был третьим. И на этом, как говорится, всё! — вымолвила Настя.

— Я хочу быть единственным и последним. Извини, но у меня иммунитет, выражаясь современным языком. Вещи, созданные правильным магом, нельзя обратить против него самого.

— Что это значит? — вспыхнула она, глядя на улыбающуюся очкастую физиономию Олега.

— Ты явила истинное благородство и отказалась от собственного счастья, чтобы я был свободен в своём выборе, хотя и не нуждался в таком самопожертвовании, соверши его иная.