Странствия убийцы - Хобб Робин. Страница 130

Я ступил на поверхность дороги.

Это было как, не прикрывая лицо, идти через свисающую паутину. Как ледышка, упавшая за шиворот. Как войти в теплую кухню с ледяного ветра. Это было физическое ощущение, захватившее меня так же резко, как любое другое, и такое же неописуемое, как сухость или влажность. Я остановился как пригвожденный к месту. Однако по остальным ничего не было заметно, когда они спрыгивали с лесной почвы на поверхность дороги. Старлинг только заметила, что здесь снег не такой глубокий и идти будет легче. Несколько минут спустя я все еще стоял на дороге и оглядывался, когда Кеттл появилась из-за деревьев и спустилась на дорогу. Она тоже остановилась. Мгновение она казалась пораженной и что-то бормотала.

— Вы сказали «обработано Скиллом»? — спросил я ее. Она взглянула на меня, как будто и не подозревала, что я стою совсем рядом. Сверкнула глазами. Несколько секунд она молчала, потом:

— Я сказала «нет никаких сил»! — заявила она. — Чуть не вывихнула лодыжку, когда прыгала. Эти горские сапоги не тверже носков.

Она отвернулась и поспешила за остальными. Я пошел за ней. По какой-то причине я чувствовал себя так, словно двигался по горло в воде, но не чувствовал сопротивления. Это чувство сложно описать. Как будто что-то текло вокруг меня и я был захвачен течением.

Оно хочет вырваться из-под контроля, — снова кисло заметил волк. Я огляделся и увидел, что он идет рядом со мной, но скорее по краю леса, чем по гладкой поверхности дороги. Разумнее было бы идти здесь, со мной.

Я подумал над этим. Похоже, тут все в порядке. Проще идти. Ровнее.

Да, огонь тоже греет тебя, пока не сожжет.

На это у меня не нашлось ответа. Вместо этого я догнал Кеттл и пошел рядом с ней. После долгих дней путешествия в одиночку по узкой тропе это было и проще, и приятнее. Мы шли по древней дороге весь остаток дня. Она вела вверх, но под таким углом к поверхности горы, что никогда не становилась слишком крутой. Единственное, что кое-где нарушало гладкий снежный покров, — это случайные сухие ветки, упавшие с растущих вдоль дороги деревьев. И большая их часть сгнила и превратилась в труху. Ни разу я не видел следов животных — ни ведущих по дороге, ни пересекающих ее.

Добычей здесь и не пахнет, — уныло подтвердил Ночной Волк. — Придется побегать сегодня ночью, чтобы раздобыть себе немного свежего мяса.

Можешь идти прямо сейчас, — предложил я.

Я боюсь оставлять тебя одного на этой дороге, — строго сообщил он.

Что мне может повредить? Кеттл тут, рядом со мной, так что я не буду один.

Она ничем не лучше тебя, — упрямо настаивал Ночной Волк. Но, несмотря на все мои вопросы, он так и не объяснил мне, что имел в виду.

Но по мере того, как день переходил в вечер, я сам начал кое-что замечать. Снова и снова я обнаруживал, что мое сознание погрузилось в яркие сны наяву, в столь глубокую задумчивость, что, выходя из нее, я чувствовал себя внезапно разбуженным. Как большинство снов, они лопались словно пузыри, и я никак не мог вспомнить, о чем думал. Пейшенс, отдающая военные приказы, словно королева Шести Герцогств. Баррич, купающий ребенка и тихонько напевающий при этом. Два человека, которых я не знал, укладывающие обугленные камни, видимо восстанавливая дом. Все эти бессмысленные яркие видения казались, однако, такими жизненными, что я сам почти верил им. Простота движения по дороге, которая вначале казалась такой приятной, теперь стала чересчур быстрой, как будто течение подхватило меня и несло помимо моей собственной воли. В действительности, однако, я не мог идти слишком быстро, потому что всю вторую половину дня Кеттл шла рядом со мной и вполне выдерживала мой темп. Кеттл часто прерывала мои размышления, чтобы задать какой-нибудь простой вопрос, привлечь мое внимание к пролетевшей над нами птице или поинтересоваться, не тревожит ли меня рана в спине. Я пытался отвечать, но через несколько мгновений уже не мог вспомнить, о чем мы говорили. Я не мог винить ее за то, что она все время хмурилась, — такая у меня была каша в голове, но не мог и найти средства, чтобы побороть мою рассеянность. Мы прошли мимо упавшего ствола, лежавшего поперек дороги. В нем было что-то странное, и я хотел сказать об этом Кеттл, но мысль улетучилась, прежде чем я успел оформить ее. Я так погрузился в себя, что даже вздрогнул, когда шут окликнул меня. Я поглядел вперед, но не увидел даже джеппов. Потом он снова закричал:

— Фитц Чивэл! — И я обернулся. Чтобы обнаружить, что обогнал не только его, но и весь отряд. Кеттл рядом со мной пробормотала что-то себе под нос и пошла обратно.

Остальные остановились и уже разгружали джеппов.

— Но вы ведь не собираетесь ставить палатку посреди дороги? — в тревоге спросила Кеттл.

Старлинг и шут отвели взгляд от кожаной юрты, которую они раскладывали на дороге.

— Боитесь, что нас раздавит какая-нибудь повозка или сметет толпа? — саркастически спросил шут.

— Она плоская и ровная. Прошлой ночью я спала не то на корне, не то на булыжнике, — добавила Старлинг.

Кеттл пропустила это мимо ушей и обратилась к Кетриккен:

— Нас увидит любой проходящий но этой дороге в любом направлении. Думаю, нам лучше передвинуть лагерь и остановиться под деревьями.

Кетриккен огляделась.

— Уже почти стемнело, Кеттл. И вряд ли нам нужно так уж сильно опасаться погони. Я думаю…

Я вздрогнул, когда шут взял меня за руку и повел к краю дороги.

— Лезь, — сказал он грубовато, когда мы дошли до него. Так я и сделал, и карабкался, пока снова не оказался на лесном мху. Я остановился и зевнул. В ушах у меня звенело. Я взглянул вниз на дорогу, где Кетриккен и Старлинг складывали покрывавшие юрту шкуры. Кеттл уже тащила с дороги связку шестов.

— Так мы решили не разбивать лагерь на дороге? — по-дурацки заметил я.

— С тобой все в порядке? — встревоженно спросил меня шут.

— Конечно. Моя спина сегодня ничуть не хуже, чем обычно, — добавил я, думая, что он спрашивает об этом.

— Ты стоял там, уставившись на дорогу, и ни на кого не обращал внимания. Кеттл сказала, что так ты себя вел большую часть дня.

— Я немного запутался, — признался я. Я стянул рукавицу и коснулся своего лица. — Вряд ли у меня жар. Но это было похоже на… яркие лихорадочные мысли.

— Кеттл считает, что дело в дороге. Она сказала, что ты назвал ее обработанной Скиллом.

— Я назвал? Нет. Я думал, что это она сказала, когда мы подошли к дороге. Что это обработано Скиллом.

— Что значит «обработано Скиллом»? — спросил меня шут.

— Это значит, что Скилл придавал ей форму, — ответил я и добавил: — Так я полагаю. Я никогда не слышал о том, чтобы Скилл использовали таким образом. — Я с интересом посмотрел на дорогу. Она ровно текла через лес, как чистая белая лента, теряясь вдали. Это притягивало взгляд, и я почти видел, что лежит за следующим поворотом на поросшем лесом склоне горы.

— Фитц!

Я рывком обернулся к шуту и с раздражением спросил:

— Что?

Он дрожал.

— Просто ты стоял здесь, уставившись на дорогу, с того момента, как я оставил тебя. Я думал, ты пошел за хворостом, пока не поднял глаза и не увидел, что ты все еще стоишь здесь. Что случилось?

Я моргнул. Я гулял по городу, смотрел на груды ярких красных и желтых фруктов на рыночных прилавках. Но как только я потянулся за этим видением, оно пропало, оставив в сознании лишь призрак цвета и запаха.

— Не знаю. Может быть, у меня жар. Или я просто очень устал. Пойду соберу дров.

— Я пойду с тобой, — объявил шут.

У моего колена тревожно заскулил Ночной Волк. Я взглянул на него.

— Что случилось? — спросил я вслух.

Он посмотрел на меня, шерсть у него между глазами встала дыбом от волнения. Казалось, что ты не слышишь меня. И твои мысли были… не мысли.

Со мной все будет в порядке. Шут со мной. Ступай охотиться. Я чувствую твой голод.

А я твой, — угрожающе ответил он.