Судьба Шута - Хобб Робин. Страница 53

Почему мы здесь? — спросила она, обводя рукой печальный пейзаж вокруг нас.

Это место соответствует моему настроению, — грустно ответил я.

Неттл презрительно фыркнула и легким взмахом руки превратила мертвые заросли куманики в густую летнюю траву. Башня на склоне холма превратилась в круг разбитых камней, увитых цветущим плющом. Неттл, босая, уселась на согретом солнцем валуне, расправила красную юбку и спросила:

Ты всегда склонен к таким суровым мерам?

Наверное, да.

Похоже, быть рядом с тобой – изнурительная работа. Я знаю только одного человека, более неуемного, чем ты.

И кто же он?

Мой отец. Он вчера вернулся домой.

Я затаил дыхание и постарался спросить как можно небрежнее:

И?

Он был в замке Баккип. Больше он нам ничего не сказал. Он постарел на десять лет, и все же я несколько раз замечала, как он улыбается. Хотя зрение у него уже сдает, он все время вглядывался в меня так, словно видел в первый раз. Мама говорит, что он все время прощается с ней, подходит, обнимает и держит так, словно кто-то может ее в любой момент отнять. Мне трудно объяснить… Он ведет себя так, будто ему удалось завершить трудное дело. И будто он готовится в долгий путь.

А что он тебе сказал? – Я изо всех сил старался скрыть свой ужас.

Ничего. Как и моей матери – во всяком случае, так она утверждает. Он привез всем нам подарки. Смешные игрушки для младших братьев и изящные головоломки для старших. Для мамы и меня он купил шкатулки с деревянными бусами, не грубыми, а покрытыми такой изящной резьбой, что бусинки кажутся лучше любых камней. И лошадь, чудесную маленькую кобылу…

Я ждал, уже понимая, что она скажет дальше, но все еще надеясь на чудо.

А сам он теперь носит серьгу, вырезанный из дерева шарик. Я никогда не видела, чтобы он носил серьги. Даже не знала, что у него в ухе есть дырочка.

Интересно, говорил ли Баррич с лордом Голденом. Быть может, Шут просто оставил подарки у королевы Кетриккен, чтобы она передала их Барричу. У меня на уме вертелось множество вопросов, но я не мог задать ни одного из них.

А чем ты занимаешься сейчас? — спросил я.

Обрабатываю фитили. Ужасно глупое и скучное занятие. — Неттл ненадолго замолчала. – У меня есть сообщение для тебя.

Сердце замерло у меня в груди.

Да?

Если тебе еще раз приснится волк, сказал мой отец, то передай ему, что он должен был давно вернуться домой.

Скажи ему…

Что сказать человеку, которого не видел шестнадцать лет? Передать, что ему не следует бояться моего возвращения? Что я не стану ничего у него отбирать? Что я люблю его, как любил раньше? Нет, не то. Сказать, что я его простил? Нет, ведь Баррич никогда не желал мне зла. Такие слова лишь увеличат груз, который он взял на свои плечи. Мне хотелось сказать ему тысячи вещей, но я не осмеливался ничего передавать ему через Неттл.

Так что же сказать? — отвлекла меня от размышлений охваченная любопытством Неттл.

Скажи ему, что я не могу подобрать слов. И что я ему благодарен уже много лет.

Слишком мало, но я заставил себя остановиться. Нельзя поддаваться минутным порывам. Мне нужно очень тщательно обдумать слова, которые будут обращены к Барричу через Неттл. Я не знаю, что ей известно и о чем она догадывается. Я мог лишь предполагать, что знает Баррич о событиях, которые произошли в моей жизни после того, как мы расстались. Лучше жалеть о непроизнесенных словах, чем о тех, которые уже никогда не вернуть.

Кто ты?

Я должен дать ей ответ. Имя, которым она могла бы меня называть. И мне пришло в голову только одно слово.

Изменяющий. Меня зовут Изменяющий.

Она кивнула – немного разочарованная, но все же довольная. В ином месте и времени Уит предупредил меня, что рядом со мной появились люди. Я стал выходить из сна, и Неттл неохотно меня отпустила. Я вернулся в собственное тело и некоторое время лежал с закрытыми глазами, напрягая все свои чувства. Я находился в каюте, рядом тяжело дышал Олух. Я ощутил запах масла, которым менестрель смазывал дерево арфы, и услышал шепот Свифта:

– Кажется, он спит.

– Нет, я не сплю, – спокойно ответил я, осторожно убирая руку с плеча своего подопечного. Потом я сел. – Я просто старался успокоить Олуха. Он серьезно болен. Очень жаль, что мы не могли оставить его на берегу.

Свифт продолжал с сомнением смотреть на меня. Менестрель Кокл двигался практически бесшумно, натирая корпус своей многострадальной арфы маслом. Я встал, наклонив голову, чтобы не задеть о низкий потолок каюты, и посмотрел на сына Баррича. И хотя он всячески избегал общения со мной, никто не освобождал меня от долга по отношению к нему.

– Ты сейчас чем-нибудь занят? – спросил я у Свифта. Он посмотрел на Кокла, словно рассчитывал, что менестрель вступится за него. Но тот молчал, и Свифт ответил:

– Кокл собирался сыграть несколько песен Шести Герцогств для жителей Внешних островов. Я хотел их послушать.

Я вздохнул. Если я намерен сдержать слово, данное Неттл, нужно, чтобы мальчишка держался поближе ко мне. Однако я уже испортил с ним отношения, пытаясь отправить домой. Слишком большая строгость не позволит мне завоевать его доверие. Поэтому я сказал:

– Можно многому научиться, внимая песням менестреля. Прислушивайся также к тому, что говорят и поют жители Внешних островов, постарайся запомнить хотя бы несколько слов их языка. Позднее мы поговорим о том, что тебе удалось узнать.

– Спасибо, – холодно сказал он.

Ему было трудно благодарить меня – тем самым он признавал, что я имею над ним власть. Я не стал продолжать и просто кивнул, разрешая ему уйти. Кокл отвесил мне изящный поклон, и на мгновение наши глаза встретились. Я с удивлением прочитал в них дружелюбие.

– Редко удается встретить солдата, который ценит знания, а еще реже того, кто считает менестрелей их источником. Благодарю вас.

– Это мне следует тебя благодарить. Мой принц просил меня заняться обучением парня. Быть может, ты сумеешь показать ему, что учеба может приносить и радость. – И тут мне в голову пришла еще одна идея. – Я бы хотел присоединиться к вам, если, конечно, не помешаю.

Он отвесил мне еще один поклон.

– Почту за честь.

Свифт вышел первым, он не слишком обрадовался, когда увидел, что я иду с ними.

Матросы с Внешних островов ничем не отличались от тех, которых я встречал в других местах. Жизнь на корабле так однообразна, что моряки рады любому развлечению. Те, кто был свободен, собрались на палубе, чтобы послушать пение Кокла. Превосходная сцена для менестреля – голая палуба, ветер, развевающий волосы, и солнце за спиной. Матросы принесли с собой работу – так женщины приходят слушать баллады, взяв вышивание или вязание. Один плел из старых веревок коврик, другой что-то лениво вырезал. Внимание, с которым они слушали Кокла, подтвердило мои подозрения. Большая часть команды Пиоттра владела языком Шести Герцогств. Случайность ли это? Даже те, что занимались парусами, прислушивались к пению.

Кокл спел несколько традиционных баллад, посвященных монархам из династии Видящих. У него хватило ума пропустить песни, в которых говорилось о долгой и кровавой вражде с Внешними остовами. К моему облегчению, баллада о башне острова Антлер так и не прозвучала. Свифт внимательно слушал песни. Особенно он заволновался, когда Кокл запел балладу о Древней Крови. Я наблюдал за матросами-островитянами, мне было любопытно, увижу ли я на их лицах такое же отвращение и ненависть, какое демонстрировал к людям Уита народ Шести Герцогств. Но нет, матросы выслушали песни о чужеземной магии с вежливым интересом.

Когда Кокл закончил, один из матросов встал и широко улыбнулся, отчего татуировка на его щеке, изображающая кабана, растянулась. Он отложил в сторону свою работу и отряхнул деревянную стружку с груди и штанов.