Хранитель смерти (СИ) - Хаимович Ханна. Страница 29

Маги и инквизиция не слишком зависели от человеческой политики, империи поднимались и рассыпались, затрагивая магическое общество лишь краем. Но центр инквизиции Российской империи решено было оставить в Санкт-Петербурге. Остальные управления считались периферией, но в каждом мнили главными именно себя.

— Вы сами туда не ездили, когда Ставицкий пропал? — продолжил расспросы Валентин.

— Не было возможности. Если вы пропадете, поеду, — убийственно серьезно пообещал Сулей. — Я отправлю с вами своего агента.

— Вот как. — У верховного инквизитора был некий кружок доверенных магов, преданных ему, как псы, но в расследования они вмешивались редко. Обычно — если что-то в этом расследовании представляло личный интерес для самого Сулея. — А не лучше отправить нескольких человек из нашего отдела?

— Не лучше, — отрезал Сулей и зашуршал бумажками. — Ставицкий успел отправить мне один доклад, прежде чем исчезнуть. Передаю вам его и примерную карту региона. Синими точками отмечено, где может располагаться селение мертвецов.

Валентину ничего не оставалось, как подчиниться, забрать бумаги и ждать, пока с ним свяжется агент. Отправляться нужно было сегодня же, порталом. Местная ведьма согласилась стабилизировать его и встретить делегацию в Крыму, но помогать дальше отказалась наотрез.

Тогда он еще не знал, что подписывается на двадцатилетнюю бесконечную погоню с редкими перерывами…

До появления агента он просмотрел доклад и карту. Поселок мертвых краем прилегал к горам, сразу за ним начинался подъем на Чуфут-Кале. В докладе не было ничего нового — только наспех набросанный чертеж и описание того, что Валентин уже слышал от Сулея. И небольшая приписка.

«Он использует эликсир, властный над смертью».

Валентин раздраженно сложил доклад. Что мешало Ставицкому написать понятнее? Описать хотя бы сам процесс? В конце доклада он сообщал, что собирается пойти и осмотреть поселок мертвых, но так и не вернулся. Возможно, готовился описать свои догадки в следующем докладе. Что же все-таки с ним случилось?

Агент Сулея оказался женщиной. Ведьма, на вид довольно молодая, вошла в кабинет без стука и сухо кивнула Валентину, ожидая, пока он соберется. Волосы были упрятаны в тугой пучок, а сама ведьма одета в удобные мужские брюки и охотничью куртку. Казалось, в этом диком для смертных наряде она чувствует себя спокойно и привычно. Давно мотается по поручениям Сулея? И что же он такого ей поручает?

— Илона, — представилась ведьма. — Портал откроешь или мне открыть?

Значит, еще и на «ты» без брудершафта. Нет, в обществе смертных она бы определенно имела успех. Люди любят все необычное, если оно необычно в меру и одобрено их авторитетами.

— Открывай, — сказал Валентин. Ему нужно было увидеть, насколько хорошо она колдует, чтобы знать, на что рассчитывать в схватке с преступником.

Рассчитывать было на что. Скорость у Илоны оказалась неплохой, да и сил в узоры она вкладывала достаточно без лишних усилий. Портал скоро распахнулся. Он вел во двор пожилой крымской ведьмы, которая, уже предупрежденная, поджидала посланников у колодца.

— Наконец-то, — встретило их ворчание. Ведьма принялась споро плести стабилизирующие чары. — Еще одни явились. Я с вами не пойду, учтите. Мне эта дрянь не по зубам. Мне деревня силу давала, чтоб я людям помогала, а не упырей ловила…

— Упыри? — переспросила Илона. Ведьма оглянулась на нее, не переставая колдовать.

— Кровь они не пьют. А вот кое-что другое хлебнуть могут. Увидишь их, и жить перехочется, все будешь думать, как оно — когда можешь с того света кого угодно вернуть…

— Так может, это только вам такое думается, Елизавета Ильинична? — спросила Илона. Ведьма, неожиданно обидевшись, схватила клюку и замахнулась.

— Иди отсюда! — буркнула она. — Нешто я сама не пойму, отчего мне думается!..

Валентин поблагодарил за помощь и вышел на улицу. Жила ведьма Елизавета на окраине, дальше простирались луга, переходящие в каменистые пустоши, и совсем близко подступали горы.

— Деревня мертвых… — он сверился с картой, повертел головой. — Деревня мертвых должна быть где-то там. Наложить бы на тебя невидимость, будешь подстраховывать.

— Ваша инквизиторская невидимость держится пять минут, — насмешливо ответила Илона. — Я зелье прихватила.

И сунула руку во внутренний карман за пузырьком.

Действие инквизиторских чар невидимости отличалось от зелья тем, что после зелья ведьму не видел никто, даже ее спутник. Шумел ветер. Илона ступала почти неслышно. Вскоре Валентин перестал вспоминать об ее присутствии.

Где-то…

Где-то здесь. Да. Примерно здесь.

Гора нависала над поросшей сорняками поляной, закрывая вечернее солнце. Долину укутывали иссиня-серые тени. Здесь ощутимо сквозило, в теплый летний вечер холод пробирал основательно, будто рядом открылся незамеченный портал в Антарктиду. Кругом не было ни души. Царила тишина, почти полная, если не считать шелеста ветра, который стал совсем слабым. Да еще Илона переминалась с ноги на ногу, шурша травой.

Подождав немного, Валентин принялся плести проявляющие чары. Инквизиторская антимагия предсказуемо ничего не выявила и не сорвала покровы ни с каких скрытых зданий и прячущихся за ними мертвецов. Неудивительно. Если где-то здесь пропал Ставицкий, значит, преступник отлично знал, как противостоять начальной антимагии.

Селение возникло внезапно. Кажется, он даже не сразу понял, что стоит уже не посреди пустой лужайки.

Вокруг выросли небольшие домики — точно такие, как рисовало воображение. Нет, не совсем. Им недоставало… жизни. Во дворах не сушилось белье, не валялись вещи, не видно было ни ведра, ни мотыги, ни единого предмета, который намекал бы на то, что в этом доме есть люди. Даже тропинки во дворах не проступали из-под ровного слоя травы. Шевелились листья на побегах винограда, но с них не свисало ни единой грозди.

Валентин ежесекундно ждал атаки. Но никто не нападал.

За плечом вдруг прерывисто вздохнула Илона. Без всякой связи с реальностью перед глазами пронеслись полузабытые образы отца и матери. Потом мелькнуло и сразу исчезло лицо Долли — он уже и забыл, что когда-то в юности у него была невеста. За ней замелькали образы приятелей и наставников из инквизиторской школы. Что-то неясное, но, кажется, очень близкое и родное звало к себе, обещало бесконечную радость, но почему-то вызывало лишь растущее недоумение.

— Покажись, — раздраженно сказал Валентин. Образы исчезли, будто отрезало. — Кто ты и что здесь устроил?

Какое-то время ответом служило молчание. От невидимой Илоны слышались сдавленные всхлипы и еще какие-то непонятные звуки, точно на нее подействовали видения. Валентин наугад пустил в нее импульс антимагии, хотя сомневался, что это развеет иллюзию. Но спутница затихла.

— За что не люблю вашу братию, — мрачно произнес кто-то скрипучим старческим голосом, — так это за бесчувственность. Что с вами там делают, что вы превращаетесь в такое?

Маг, появившийся из ближайшего домика, выглядел под стать голосу. Насупленный старик с лицом, изборожденным морщинами, облаченный в грязные тряпки, которые чудом держались на теле. В руке он сжимал пузатую бутылку с желтоватой жидкостью. Внутри, на дне, темнело что-то странное. Сперва Валентину померещилось — человек.

Крохотная фигурка со сложенными, как у покойника, руками. И с широко открытыми глазами, горящими алым.

Он проморгался, присмотрелся, отчаянно щурясь, хотя на зрение никогда не жаловался. Нет, так и есть. Фигурка. Точная копия настоящего человека. Жилистого, тощего, с кожей, отливающей мертвецкой желтизной. И с алыми глазами-фонарями.

Прав был Сулей. Язви его душу! Есть ли в мире какая-нибудь дрянь, до которой рано или поздно не додумались бы нарушители магических законов?

Старик выдернул из бутылки пробку, поднес ко рту и от души приложился к жидкости.

Рядом невидимая Илона поперхнулась, борясь с тошнотой. Валентина тоже передернуло. Опомнившись, он вскинул руки в простом магическом узоре. Над головой старика соткался в воздухе и рухнул вниз «инквизиторский куб».