Практика в академии (СИ) - Чиликина Александра. Страница 87

Но нельзя отрицать одного:

- Эрик совсем другой.

- Да. И всегда был другим.

Мы немного помолчали. А потом я вдруг импульсивно перебралась к отцу, просунув голову ему под руку и уютно устроившись на груди. Папа, кажется, сильно удивился, но тут же прижал меня к себе, замерев, и даже дыша с заметной осторожностью.

А мне было хорошо. Просто хорошо.

- Неужели среди всех тех женщин, что побывали в его постели так и не отыскалась нужная? – Помучившись немного, спросила.

- Эм… Ами, давай проясним - Арейн никогда не был бабником. Во времена учебы девушки не интересовали его в принципе, потом он женился и… там сложно все было. Но Арейн никогда не был неразборчив в связях.

- Подожди, ты же сам говорил, когда я только собиралась ехать во дворец… - возмущенно приподнялась.

Отец легонько сжал руку, заставив лечь обратно.

- Я предупреждал, что в него влюбляются все женщины подряд. Но ничего не говорил о его поведении, заметь.

Снова возмущенно приподнялась и… не нашлась, что возразить. Он действительно не говорил, да и мои собственные наблюдения, если подумать, это подтверждают. Именно женщины увивались за королем, а не он за ними. И если не брать в расчет ту сцену, когда мы с Эриком практически ворвались к королю ночью, повышенного интереса к женщинам, если не считать меня, я никогда не наблюдала. Ни на балах, ни на приемах, ни на прочих публичных мероприятиях.

Некоторое время обдумывала это открытие.

- Ами, надеюсь, ты понимаешь, что я бы не стал ничего из этого говорить, если бы не ваши с Арейном… неопределенные взаимоотношения. Я ни в коем случае не хочу лезть в твою личную жизнь, но все же мне бы хотелось, чтобы в твоей голове не было предрассудков и обманчивых впечатлений. По моей вине ты росла, не зная, как правильно строить отношения, что такое семья и любовь. Мне очень больно это осознавать, но еще больнее думать, что ты из-за этого ты можешь очень сильно и безвозвратно ошибиться.

Слова отца что-то задели внутри.

- Я знала, что такое семья и любовь, - хмуро проговорила.

- Да, я знаю, что после побега из приюта, тебя приютила бездетная семья стариков, но это не совсем то…

- Они были самые лучшие и самые любящие, - невольно начала повышать голос, зазвеневший негодованием.

Об этом периоде своей жизни я вспоминала с неизменной теплотой и жгучей болью. Тетушка Анет и дядюшка Рош действительно подобрали меня в буквальном смысле на улице, когда я вместе с другими бедняками сидела на паперти у одного из храмов местных богов. Это был всего лишь второй день моего пребывания «на воле», и тогда я еще не успела осознать, какую глупость сделала, сбежав из приюта в никуда, искать погибшую семью. Вряд ли я осознавала, что денег на паперти так просто не заработаешь, а то, что заработаешь, отнимут более сильные.

К счастью, мне в очередной раз повезло столкнуться с добрыми людьми. Дядюшка и тетушка жили довольно бедно, но очень дружно. Боги не дали им своих детей, и они давно думали взять кого-то из приюта, а увидев меня, продрогшую и худющую, не раздумывали ни мгновения, буквально силой утащив с собой. Лишь со временем я поняла, какую услугу они на самом деле мне тогда оказали. Останься я там хотя бы на ночь… думать страшно, что могло случиться.

Кто знает, покинула бы я их, если бы не та страшная гроза… До сих пор я иногда ощущаю густой запах яблок, духоту позднего лета, детский смех, переросший в крик, когда от начавшегося пожара сгорела почти вся деревня. Помню, как так и не вернулся ушедший закрыть теплицу дядюшка, как быстро угасла сильно пострадавшая тетушка, узнав о его смерти. А еще помню жгучее бессилие, сжигающий изнутри огонь от невозможности защитить своих близких. Как много людей тогда осталось без крова, без родных.

Но те дни запомнились мне не только горем, но и надеждой. Именно тогда на помощь деревне были посланы несколько сильных магов, один из них и сказал мне о том, что стоит попробовать пойти на поступление в академию. Он увидел во мне магию.

Мой мир тогда перевернулся. Я загадала – если стану магом, то брошу все силы на то, чтобы защищать вот таких вот людей. Стану той, кто сможет позаботиться о том, чтобы ничьи близкие больше никогда не умирали, не дождавшись помощи.

А яблоки я с тех пор не ем. До сих стоит перед глазами та чудом уцелевшая, наполненная спелыми плодами корзинка, собранными тем, кто никогда больше не вернется, чтобы их попробовать.

Не сразу заметила, как теплая ладонь ласково утирает бегущие по щекам слезы.

- Я очень рад, что они были в твоей жизни, Лучик, - тихонько проговорил папа, - очень рад, что они сохранили тебя такой, какая ты есть, не позволили жестокой жизни беспризорника погасить в тебе твой свет. Но это не совсем то, что я имел в виду.

- Ладно, проехали, - нарочито бодро проговорила, уже самостоятельно утирая слезы, желая поскорее закрыть эту тему. – Лучше расскажи мне, что там с прорывом, вы все залатали? Мел в порядке?

- Да, все в порядке. Живого там, конечно, ничего не осталось, кроме вас троих, но вы не слишком пострадали. В общем-то, пострадала только ты – принца успели защитить в последний момент, Мел кто-то из вас укрыл общим щитом, и только ты осталась без дополнительной защиты. Но и тебя лекари уже успели, образно говоря, поставить на ноги. Ты же хорошо себя чувствуешь?

Прислушалась к себе. Вроде ничего не болит, и даже слабости как таковой нет.

- Да все хорошо.

- Ну и отлично. Ты проспала всего часа три, до того, как эта сумасшедшая семейка тебя разбудила, так что, думаю, тебе стоит поспать еще.

Кивнула, совершенно не желая оставаться одной, не желая думать о том, что произошло до того, как сработало заклинание чистки. Что если Призраки снова начнут мне сниться? Что они собираются показать на этот раз? Несмотря на некоторую долю любопытства, перспектива скорее пугала и вызывала подсознательное желание сбежать подальше.

Но спать хотелось, а потому, наплевав на всякие там сны, я устроилась на груди отца поудобнее и закрыла глаза, тут же погрузившись в глубокий здоровый сон.

- Иди к нам, иди… - шелестел шепот на грани сознания, - …мы покажем тебе… покажем…

Не в силах противиться, я шла, не разбирая дороги. Все вокруг было покрыто туманом, и лишь узкая тропка, подсвеченная потусторонней магией, вела меня сквозь тьму.

Граница. Я стою перед последним и главным оплотом защиты нашего мира от Пустоши. И не могу сделать последний шаг.

- Иди же к нам… нужна… так нужна…

Я им нужна, значит, нужно идти. Странно, что меня не волнует, кто они и зачем я могу быть нужна. В моем сознании нет этих вопросов, только твердая уверенность, что раз нужна, значит, так надо. Вдохнув поглубже, делаю тот последний шаг и оказываюсь по ту сторону защиты.

Тьма, густая удушающая тьма окутывает меня. Здесь так жарко, что нечем дышать. Пахнет гнилью, а ноги утопают по щиколотки в чем-то липком, по консистенции напоминающем слизь.

Прямо передо мной в узком луче белого света, берущегося, казалось, из ниоткуда стоит ребенок. Впрочем, это создание с бледной кожей трупа, полностью черными белками глаз и растрепанными редкими волосами, настолько грязными, что невозможно угадать их цвет, трудно назвать ребенком, но если бы мне пришлось как-то его охарактеризовать, то «ребенок» наиболее близкое слово. Макушкой это существо едва доставало мне до груди. Тонкое, неестественно тонкое тело, к которому цеплялись какие-то полуразложившиеся тряпки, видимо, когда-то бывшие одеждой, стояло на земле удивительно твердо, без единого движения. Словно оно вросло в эту землю.

- Ты пришла, - констатировало оно тонким хриплым голосом.

Краем глаза замечаю, как вокруг нас полукругом выстраиваются еще более мерзкие и пугающие создания. Кажется, их называют… Призраки. Да, точно. Но мысли в голове работают так топорно, что я никак не могу схватить воспоминания об этих существах за хвост.

- Что ты хотела показать мне? – Спросила удивительно слабым голосом, тщетно пытаясь сосредоточиться.