Основной закон (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич. Страница 19
Тут у нее в голове словно щелкнуло: засветил деньги… подрезали… автовокзал… примерно двадцати лет…
Сердце пропустило удар, в груди похолодело. Вероника трясущейся рукой положила телефон на стол перед собой.
– Ника, что с тобой? Что случилось? Да скажи же ты наконец!
Вероника продышалась и, превозмогая навалившуюся слабость, ответила склонившемуся над ней напуганному брату:
– Сёма, сегодня утром я совершила самую большую глупость в своей жизни.
– Все мы время от времени совершаем глупости.
– И она мне обойдется очень-очень дорого. Скажи, у тебя в доме есть водка?
Глава 7
Поток гостей иссяк только под вечер. Валерик с тоской поглядел на большое блюдо, на котором еще недавно высилась изрядная горка щедро нарезанных кусков пирога. Сам он успел ухватить только один, а теперь от былого великолепия остались одни крошки.
– Что, не наелся? – подмигнула мать.
– Ну-у… я рассчитывал на большую долю.
– А что, салаты да котлеты уже не по нраву?
– Почему же? Все вкусно, ты ведь сама знаешь. Но твой яблочный пирог – это что-то особенное. С корицей, с брусничкой… весь ум отъешь!
Мать подошла сзади, приобняла.
– Не журись, сына.
Она легко взъерошила Валерику отросшие волосы.
– В духовке стоит еще один, нетронутый.
– Да ты что!
Валерик аж подпрыгнул на стуле. Подскочил, обнял, чмокнул в щеку.
– Мам, ты – чудо! О, я же тебе подарок привез!
Он метнулся к себе в комнату и через полминуты вернулся с пакетом.
Женщина глянула на эмблему. – Ого! Солидная фирма. Она заглянула внутрь.
– Ты что, с ума сошел? Это же сумасшедших денег стоит!
– Ерунда. Распаковывай, примеряй.
Мать разорвала целлофан упаковки, и ей на колени выпали два кусочка ткани. На ее лице радостное предвкушение сменилось гримаской разочарования.
– Валер, ну ты же знаешь!
– Знаю, конечно.
– Ну и зачем тогда это?
Она приподняла пестрые тряпочки. Голос у нее звучал расстроенно.
– А это не столько подарок, сколько его упаковка.
– Это как?
– Сейчас объясню.
Все заготовленные заранее слова вдруг напрочь выскочили из головы. Валерик помедлил, пытаясь вспомнить заранее подготовленную речь, но скоро сдался и мысленно махнул рукой: как получится, так получится.
– Мам, тут такое случилось…
– Что? – обеспокоилась она.
– Не переживай, ничего такого страшного. Просто я стал ну-у… вроде экстрасенса.
– То есть как это?
– Да я и сам не знаю, как – увильнул от ответа самоназванный экстрасенс. – Просто в один момент обнаружил, что могу всякие такие вещи.
– Какие такие вещи?
– Например, шрамы убирать. Вот, смотри, помнишь, операцию делали? И даже следа не осталось.
– Действительно… Но там у тебя был маленький шрамик, а у меня-то…
– Ну, подольше поколдую, посильнее напрягусь.
– Что значит, "поколдую"?!
– Это я так, к слову. Я просто не знаю, как это толком назвать.
– Ну ладно.
Мать сменила гнев на милость.
– И как ты будешь делать эти свои… манипуляции?
– Это контактная методика. Мне нужно положить руки тебе на живот, на то место, где рубец.
– И как ты это себе представляешь? Чтобы я перед тобой в трусах фланировала?
– А я зря, что ли, тебе купальник привез? Надевай и ложись, вон, на диван. А я займусь непосредственно мануальной терапией.
– О, слово-то какое выискал, – хмыкнула мать, но все же взяла подарок и удалилась переодеваться.
Она вернулась через пару минут. Старательно избегая смотреть в зеркало и явственно стесняясь, проскочила к дивану и улеглась на спину, прикрыв живот руками. Купальник и вправду был хорош. Но вот открывал он…
Валерик уже подзабыл, как это выглядит. Широкая белесая полоса тянулась сверху вниз от пупка, заходя нижним концом под резинку трусиков. Рубец стягивал кожу рядом с собой, отчего она казалась безобразно скомканной. Вид был самый что ни на есть удручающий.
– Ну что, налюбовался на красу писанную?
Матери было неловко, и она пыталась скрыть это такой вот бравадой.
– Расслабься, все будет в порядке. Где у тебя влажные салфетки?
– В верхнем ящике комода, слева. А зачем?
– Для улучшения контакта. Помнишь, как электрофорез делают?
– Помню. Но там-то электричество. А тут что, тоже током бить начнешь?
– Током бить я тебя не буду, но в самом конце будет больно.
Валерик подошел к дивану, опустился на колени, протер салфеткой свои руки, живот пациентки…
– А у тебя точно получится?
Понятно, у матери начался легкий мандраж. Как бы ее успокоить?
– Не бойся. У других получилось и у тебя получится.
Родительница чуть не подскочила с дивана:
– Кому это ты такие вещи делал?
Ну вот, хотел как лучше, а получилось, что по-глупому спалился.
– Это неважно. Главное – опыты на лабораторных мышах прошли успешно.
– А теперь начинаешь ставить опыты на людях?
– Мам, успокойся, ляг.
Валерик мягко уложил женщину обратно на диван, положил руки ей на живот и закрыл глаза.
– Все, я начинаю. Не отвлекай меня.
Повреждений здесь было намного больше, чем у Венедиктовны. Да и повод был особо постараться. Чай, не чужого человека омолодить собрался, хотя бы и внешне. За силы Валерик не беспокоился. В холодильнике оставались котлеты, в духовке – пирог, а если пошукать по сусекам, так можно и на полный стол еды насобирать. Энергия пусть и не быстро, но ровно перетекала через руки в тело матери, расходясь по всем уголкам. Он отважился направить немного золотистого тумана к лицу. Вдруг удастся пусть не убрать, но хотя бы уменьшить морщинки, которые стали уже чересчур заметны.
Процедура была, вроде бы как, опробована, но все равно некоторый мандраж присутствовал. Но по мере того, как процесс шел уже знакомым образом, Валерик постепенно успокаивался и расслаблялся.
– Валер, какие у тебя горячие руки!
– Это нормально. Сейчас начнет пощипывать, придется потерпеть.
– Скорее, не щиплет, а щекотит, – отозвалась мать.
Валерик озадачился: может, это из-за того, что он не так быстро гонит энергию? Время процедуры возрастает, а болевые ощущения снижаются. В принципе, это возможно.
Он присмотрелся к залитой золотым сиянием полосе рубца. Ему кажется, или она действительно стала поуже?
– Ай! Валерик, ну так же нельзя! Я же щекотки боюсь. Ай! Ну хватит уже, перестань.
– Это твой организм так реагирует на лечение. Терпи, осталось немного.
– Я… Ай! Постараюсь.
А ведь действительно, рубец потихоньку истончается. А вот, кажется, и…
– О-о-о-ох!
– Вот и все. Процедура закончена. Можешь посмотреть результаты, а я на кухню. Что-то жрать захотелось.
Желудок громким рычанием подтвердил его слова.
Валерик разрезал вдоль холодную котлету, разложил половинки на краюху хлеба и откусил изрядный кусок. Помимо голода, он ощущал изрядную усталость, намного большую, чем тогда, в первый раз, с Венедиктовной. Правда, нынче он и выложился сильнее. Интересно, а результат тоже будет более впечатляющим?
На плите забрякал крышкой чайник. Валерик проверил заварник: на вечер хватит. Сейчас не до изысков, утробу бы набить. Плеснул в большую кружку на четверть заварки, долил кипятком и устроился за столом напротив входа. Горячий чай, бутерброд с котлетой, сиречь гамбургер – вполне нормально для экстренного жора. Он влет заточил один бутер, состряпал другой, откусил и застыл так, с полным ртом: на кухню зашла мать.
Она постеснялась красоваться в купальнике. Зато наскоро соорудила простенькую прическу, надела нарядное платье и выходные туфли на каблуке. Мать выглядела помолодевшей как минимум лет на десять, если не больше, и запросто могла сойти за старшую сестру Валерика. Примерно такой она была на старых фотографиях тех еще времен, когда был жив отец.