Игра и жизнь (СИ) - Шалдин Валерий. Страница 55

Офигевший Мышь убрался из приёмной с платёжным требованием в руках. В его голове роились мысли, что директор всё же замечательный и чуткий человек. Руководит таким большим центром, лечит больных девочек, даёт детям деньги — большой души человек, такой не обманет.

В глазах директора тоже читались мысли, но несколько иные:

— Ха! Вот ещё — помочь ему. Чем помочь? Помочь выглядеть дебилом? Вот дурак этот….как его….Мышь….князь Мышкин, чтоб его оса укусила…идиот. Про такого дурака даже книга есть. "Идиот" называется. Этот написал её, как его, Чехов или Некрасов. Скорее всё же однофамилец написал, умный мужик. Наверное, все Некрасовы умные люди. И красивые.

Директор улыбался улыбкой, которая называлась: "Сожру тебя заживо, бедненький".

"Утро вечера мудренее" — такая мудрая мысль посетила светлую голову Мыша. Блестящая мысль. Она же первая и единственная.

Пожелав себе просмотра ночью приятных кошмариков, парень заснул сном праведника. Спал ночью Мышь довольно крепко, хоть и посещали его всякие кошмары, но они же не реальны. Реальными могут стать мечты, например, о русалочке, которая тоже приходила к нему во сне. Симпатичная русалочка Вика говорила Мышу что-то умное, предупреждала его о чём-то, но он смысла не понимал, так как был поглощён созерцанием прелестей русалочки. Точно говорят, что цивилизация возникла из желания увидеть противоположный пол в голом виде. Встал Мышь рано утром, чтобы не проспать поход в банк, раз обещал мудрому и справедливому директору. Зачем огорчать хорошего человека. В голове Мыша царил полный сумбур от ночных посещений его сна монстров и русалочки, но на его лице сияла дурацкая фирменная улыбка. Матвей был спокоен и благодушен. Вот и дожил он до светлого часа, когда может сам, без надсмотрщика, гулять по улицам города. Может сам покупать себе мороженное, какое хочет, то есть, как говорит их замечательный директор, отказывать себе ни в чём сегодня точно не будет.

Пока Мышь благодушничал, враги лихорадочно готовились к его устранению. В принципе всё было готово: две мокрицы, это чуть живое мясо без души, внешне мужского пола ждали парня в парке. Им даже ранее показали листочек с физиономией патсана, которого надо было поучить жизни. Мотивированы на подвиг мокрицы были одной дозой вещества, выданную им в качестве аванса, которую они и разделили по-братски. Маловато, конечно, на два рыла, но им пообещали дать ещё дозу за хорошо выполненную работу. Мокрицы, когда разглядывали листок с физиономией парня уже заранее ненавидели его: вот зачем, гад, так лыбится, наверное, издевается. Гиря и Гастроном подтверждали: да, этот гад над всеми издевается, достал уже всех. А это уже огромный повод, что бы этого гада проучить. Ведь Гиря и Гастроном клеевые чуваки: дозу дали, не пожадничали. Вообще-то, Гиря и Гастроном пожадничали и располовинили дозу. Они не учли, что на мокриц четверть дозы уже действует плохо и не будет у них той одержимости, если бы они закинулись как следует.

Пока мокрицы, устроив в парке засаду на объект нападения, ждали сам объект, их настроение успело несколько раз поменяться, как флюгер на ветру. Сдерживало их только то, что заказчик обещал ещё одну дозу вещества. Но, это он обещал. Может, ну его, бросить всё и двинуть по своим делам, то есть, пойти искать, что плохо лежит или прошвырнуться по старым друзьям. Может, кто и оставит немного вещества по старой памяти. Да, точно, чего ждать, надо идти и кинуть этих лохов заказчиков. Вещество у них, конечно, хорошее, но его мало, не могли, сволочи, больше дать. У мокриц даже произошёл содержательный диалог по этому поводу:

— Чт з нах? Тв мть.

— Да, пох, не би мзги, лять. Ди нах!

— См лять, тв мть.

Глава девятая.

Матвей Бутурлин, по прозвищу Мышь, себя к талантливым людям не причислял. Но, как и талантливые люди, прекрасно понимающие сложность законов реальности, он занижал собственные способности, недооценивал своё место в обществе. Матвей старался вести жизнь скромную и незаметную, как тот умник Сократ, который сказал, что знает, что ничего не знает.

Интересно, кто-нибудь из ограниченных людей может так сказать? Впрочем, чтобы узнать, что думают о жизни и о нём некоторые паскудные граждане, поджидающие его в густых кустах парка, ему оставалось совсем немного времени.

В противоположность Мышу у двух наркоманов, опустившихся до уровня мокриц, сомнений, что они совершают ошибку, не было, а была уверенность, что они правы и лучше других понимают ситуацию. Зато, сомнения появились у воспитанника детского дома Примочки, набившегося в компаньоны к Мышу по реализации кровных мышиных денег. Примочка сообразил, что что-то не то, когда Мышь, выйдя из автобуса, сказал ему, что в банк пойдём через заброшенный парк, славящийся, в последнее время, своей плохой репутацией.

— Ты, это, Мышь, заешь меня короста, — запинаясь, стал объяснять Матвею ситуацию Примочка. — У меня, тут срочные дела образовались, пожалуй, что я с тобой не пойду. По своим делам, которые не ждут, пойду, ага.

И он лихо усвистал в сторону. Пятая точка уже не говорила, а орала Примочке, что это подстава против Мыша, а зачем Примочке геморрой. Примочка хотел остаться в "лайковых перчатках" и чистых труселях. Конечно, никто не умирает девственным… Жизнь имеет нас всех, но всё же периодически надо быть осторожным. Выигрывает тот, кто умеет вовремя смыться.

Примочка припомнил, нездоровые перемигивания Гири и Гастронома, их озабоченный и возбуждённый вид, да и материальная помощь Мышу была, что называется не в масть. Обычно материальную помощь директор выписывал только своим. Ходили слухи, что половину он у них забирал, а тут вдруг такая немыслимая щедрость. У Примочки не только пятая точка, но и зубы стали подавать сигнал, что вот прямо сейчас от Мыша надо держаться в стороне, и от городских парков надо держаться в стороне. Это когда-то давно, говорят, в парках гуляли люди. Врут, поди. Кто же в здравом уме будет гулять по дикой территории, тут и на улицах-то людей уже не встретишь.

Примочка видел только, что Мышь смело пошёл через парк. Что ж, Мышь, если что, то мы тебя будем помнить. Даже куплю тебе на похороны три цветочка, тьфу, два цветочка. Примочка, аж вспотел, как грешник в храме, но Мышу и не подумал говорить о своих опасениях. Каждый сам за себя, один Бог за всех. А от судьбы, как говориться, не уйдёшь.

Две мокрицы, уже хотели свинтить с этой мутной темы, и бросить свою охоту на инкубаторского вредного патсана, но судьба-злодейка свела их нос к носу. Да и обстановка в округе вполне способствовала проведению мероприятия по избиению подростка: людей рядом не наблюдалось, полицаев тем более, камеры слежения были раскурочены уже давно. Поэтому мокрицы решились на атаку. Плохо, что перед этим они совсем чуть-чуть закинулись дурью, поэтому нет куража и одержимости, не тот галлюциногенный туман, совсем не тот, не вставляет. Это говорит о чём? О том, что заказчик, сволочь, виноват, а теперь мы этого патсана только пару раз ударим ножиком, да кирпичом по голове пару раз отоварим. И хватит с него. Мы же гуманисты, и за бесплатно не работаем. Нашли дураков.

По плану мокриц, действовать они будут просто, без выпендрежа: один хватает патсанёнка сзади, другой щекочет его ножиком, пару раз. Потом кирпичом его по головке погладим, и идём за дозой к заказчику. Сделаем красиво и надёжно, как конвой на зоне вяжет.

Так они и поступили, без всяких изысков и сомнений. Они были полны энтузиазмом, в основном насчет дури.

Более длинный торчок обхватил, не успевшего опомниться, парня рукой за шею и притянул к себе, а другой в это время, уже доставал складной нож и даже успел его открыть. Дыши-дыши, чувачок. Щас мы тебе аппендицит вырежем.

С длинным торчком получилось так же, как с отчаянной, но глупой кошкой в джунглях: волосы Мыша превратились в смертельно опасное оружие, за секунду срезавшее кожу и мясо с лица несчастного наркомана. Мышь ещё не успел даже испугаться, как сзади послышался не то всхлип, не то вой, при этом хватка нападавшего торчка ослабла, а сам нападавший упал и стал возиться на заплёванном асфальте, при этом дико подвывая. Мышь остался один на один с вооружённым ножом любителем расширять сознание. А точнее — профессионалом этого дела. Более низкий торчок ещё не понял, что произошло, но он уже примерялся, как ловчее ударить этого патсана ножом. Дальше он просто умер: мокрица умер, а не патсан. Мышь только и успел, что выставить по направлению к нападавшему коготь дракона и отправить тому в грудь "луч смерти". Бесшумный луч мгновенно пробил мокрице сердце, отправив того в n-й круг наркоманского ада, где вечная ломка. "Луч смерти", доставшийся Мышу от Древних Драконов был не просто световой луч, это был скорее сгусток особого вещества, фатально действовавшее на существа с низким уровнем жизни. Мокрица имел очень низкий параметр "Жизнь", его бы луч убил, даже чуть чиркнув по пальцу. Хорошо хоть, что луч действует пока не на большое расстояние, всего на сотню шагов, а то бы могли под его воздействия попасть и посторонние, если бы они здесь случились. А что с первым налётчиком? А тот уже почти не выл: скорее всего, яд с волос Мыша уже начал действовать и жить бедолаге оставалось пару секунд. Ослеплённый и окровавленный с головы до ног мокрица, пару раз ещё дёрнулся и затих бесформенной кучкой гнилой плоти. Рядом с ним, с удивлённым взглядом открытых глаз валялся его напарник, умерший мгновенно. Его взгляд выражал последнюю его мысль: а нас за что? Это же патсан должен был здесь валяться в крови и дерьме, а не мы, такие замечательные.