Поворот ключа - Уэйр Рут. Страница 5

Выехав из-под сени деревьев, мы наконец оказались на открытой местности, и передо мной возник Хетербро-Хаус.

Я и сама не знала, что надеюсь увидеть: демонстративно роскошный особняк или приземистую бревенчатую хижину. А увидела достаточно скромное здание в викторианском стиле, правильной четырехугольной формы, похожее на детский рисунок, с лакированной черной дверью посередине. Небольшой добротный дом, сложенный из гранитных блоков, увитых диким виноградом, словно излучал тепло и уют.

Уже совсем стемнело. Джек выключил двигатель и погасил фары. В небе сияли звезды, из окон на гравиевую дорожку лился золотистый свет. Все вместе напоминало сентиментальную иллюстрацию, вроде тех ностальгических картинок на коробках с пазлами, что так любила моя бабушка.

Теплый серый камень с прожилками мха, золотистый свет ламп, сияющий сквозь рифленое стекло, пышные розовые кусты, роняющие лепестки в темноту… Это было почти слишком идеально и невыносимо прекрасно.

Когда я вышла из машины в объятья прохладного вечернего воздуха, чистого и прозрачного, как минеральная вода, у меня захватило дух от острой тоски по такой жизни и всему, что она сулит. Какой разительный, невыносимый контраст с моим детством, которое прошло в бездушном типовом коттедже постройки пятидесятых годов, где во всех комнатах, кроме моей, царил идеальный порядок, и в то же время напрочь отсутствовали индивидуальность и даже намек на уют!.. Я торопливо шагнула на крыльцо – не потому, что горела желанием встретиться с Сандрой, а просто чтобы отделаться от тягостных воспоминаний.

Дверь, отделанная черным лакированным деревом, выглядела на первый взгляд вполне обычной, но чего-то не хватало. Наконец я сообразила: в ней не было замочной скважины. Я растерялась. Она что, фальшивая? Может, настоящая дверь с другой стороны дома?

Дверного молотка тоже не наблюдалось, и я глянула через плечо, собираясь спросить у Джека, каким образом сообщить о своем прибытии, однако он сидел в машине, рассматривая что-то на большом освещенном мониторе, заменявшем этому чуду техники приборную панель.

Я развернулась и занесла руку, чтобы постучать, как вдруг заметила на стене слева от двери тускло освещенный значок в форме колокольчика. Он появился словно из ниоткуда, и я поняла, что в стене скрыта электронная панель. Я хотела нажать на значок, но электроника, очевидно, реагировала на движение: я еще не прикоснулась к колокольчику, а из глубины дома уже раздался мелодичный перезвон.

Я растерянно моргнула, вспомнив слова Джека: «Билл… он просто бредит всякими техническими новинками». Наверное, Джек имел в виду такие примочки.

– Добрый вечер, Роуэн! – раздался женский голос.

Подпрыгнув от неожиданности, я огляделась в поисках камеры, микрофона, решетки громкоговорителя, но ничего не обнаружила.

– Э-э… гм… да, это я, – сказала я в никуда, чувствуя себя полной идиоткой. – Добрый вечер. Это Сандра?

– Да, я переодеваюсь. Буду внизу через десять секунд. Извини, что заставила ждать.

Я не услышала щелчка, свидетельствовавшего, что она положила трубку, и не получила никакого другого сигнала об окончании разговора. Тем не менее панель погасла. Примерно через тридцать секунд, показавшихся мне невероятно долгими, я услышала оглушительный собачий лай, и дверь распахнулась. На крыльцо выскочили два черных лабрадора, а за ними вышла стройная светловолосая женщина лет сорока, безуспешно пытаясь схватить их за ошейники.

– Хиро! Клод! Вернитесь в дом! – кричала хозяйка.

Не обращая на нее никакого внимания, собаки бросились ко мне. Одна из них больно ткнула меня мордой в ногу. Я нервно хохотнула и отступила на пару шагов назад, вспомнив о единственной целой паре колготок, захваченных с собой. Псина вновь прыгнула на меня, и я чихнула. Черт, я не забыла ингалятор?

– Хиро! Прекрати! – снова крикнула женщина и шагнула ко мне, протягивая руку. – Так ты и есть Роуэн! Успокойся, Хиро, сколько можно!

Ей наконец удалось прикрепить поводок к ошейнику и оттянуть собаку.

– Извини, ради бога. Они очень дружелюбны. Ты не возражаешь?

– Нет, нисколько, – не совсем искренне ответила я.

Я не имела ничего против собак, но их шерсть могла вызвать у меня приступ астмы, и надо было принимать антигистамины. Да и вообще неприятно, когда тебе тычутся носом под юбку при исполнении служебных обязанностей. У меня сдавило грудь, хотя я подозревала, что это, скорее всего, нервное.

– Хороший мальчик, – с деланой доброжелательностью сказала я, потрепав собаку по голове.

– Это девочка, Хиро, а мальчик Клод. Они брат и сестра, – сообщила хозяйка.

– То есть девочка, – поправилась я.

Хиро радостно лизнула мою руку, и я с трудом подавила брезгливое желание вытереть ее о юбку. За моей спиной хлопнула дверца авто, донесся шорох гравия. Собаки переключили внимание на Джека, который достал из машины мой чемодан, и я облегченно вздохнула.

– Вот твой чемодан, Роуэн. Рад был познакомиться, – сказал Джек и повернулся к миссис Элинкорт. – Если можно, Сандра, я закончу с газонокосилкой. Или есть другие поручения?

– Ах да, газонокосилка, – рассеянно произнесла миссис Элинкорт. – Конечно. Ты сможешь ее починить?

– Надеюсь. Если не выйдет, позвоню утром Алеку Брауну.

– Спасибо, Джек, – с чувством сказала Сандра и смерила взглядом стройный силуэт парня, ярко выделявшийся на фоне вечернего неба. – Джек – настоящее сокровище, – обратилась она уже ко мне. – Просто не представляю, что бы мы без него делали. Они с Джин работают у нас с первых дней здесь. Тем более необъяснима вся эта чехарда с нянями.

Ну вот, началось. Сандра вновь упомянула о странном факте, который я старалась забыть. На этом посту не удержались четыре человека.

Получив приглашение на собеседование, я так обрадовалась, что не придала значения словам Сандры. Чушь какая-то. Однако, перечитывая письма и указания по дороге в Карнбридж, я все больше задумывалась. Упоминание о призраках было странным и абсурдным. В поезде я прокручивала в голове ее слова, разрываясь между чувством тревоги и желанием рассмеяться.

Скажу прямо, мистер Рэксем, я никогда не верила в сверхъестественное, и таинственное прошлое Хетербро волновало меня меньше всего. Сама мысль о том, что няню или горничную могут выжить из дома необъяснимые мистические явления, казалась мне безнадежно устаревшей, почти викторианской. Тем не менее Сандра сама призналась, что в течение года от них ушли четыре няни. Допустим, одна из них была перепуганной слабонервной истеричкой, но не четыре же! Значит, там действительно происходит что-то странное, размышляла я на протяжении всего путешествия. Вот только что? Я начинала подозревать, что Хетербро – продуваемая сквозняками, непригодная для жизни развалюха или что у миссис Элинкорт очень тяжелый характер. На данный момент ни то ни другое не оправдалось; впрочем, с выводами спешить не следует.

В доме Хиро и Клод, взбудораженные появлением нового человека, вновь стали проявлять ко мне нездоровый интерес. Когда хозяйке надоело одергивать собак, она затащила их в дальнюю комнату и заперла.

Пока Сандра разбиралась с домашними питомцами, я торопливо нащупала в кармане ингалятор, сделала жадный вдох и остановилась в дверях, рассматривая обстановку. Мебель не отличалась изысканностью, скорее – удобством и пропорциональностью. Но во всем доме царила атмосфера… не знаю, как сформулировать… больших денег, что ли.

Отполированные до блеска деревянные перила, серо-коричневая ковровая дорожка на элегантном изгибе лестницы, мягкое бархатное кресло цвета старой бронзы, притаившееся в уютном уголке, обтрепанный персидский ковер, брошенный на потертые каменные плиты в холле, размеренное тиканье старинных напольных часов у окна, глубокая патина на обеденном столе – все это создавало ошеломляющее впечатление роскоши. Нельзя сказать, что в доме царил безупречный порядок – возле дивана лежали стопки газет, а перед дверью стояли детские резиновые сапожки, но ничто не выбивалось из стиля. Подушки на диване были пышными и мягкими, в углах комнаты не валялись клочья собачьей шерсти, а на лестнице – комья грязи. Даже запах стоял такой, как нужно – не мокрой псины и прогорклого масла, а пчелиного воска, древесного дыма и высушенных розовых лепестков.