Золотой шут - Хобб Робин. Страница 42
Я завел Вороную в сарай и дал ей жалкие остатки сена, которые мне удалось собрать. Потом достал для нее ведро воды из колодца. А затем занялся спасением и уничтожением собственного имущества.
В большой куче под снегом я обнаружил кровать, стол и стулья и несколько полок. Наверное, он собирался вернуться за ними позднее, с телегой. Я решил их сжечь. Я стряхнул с мебели снег, с сожалением посмотрел на атакующего оленя, которого Шут вырезал на столешнице, а затем отправился в дом, чтобы взять что-нибудь на растопку. Набитый соломой матрас с моей кровати отлично сгодился для этой цели, и очень скоро около дома пылал громадный костер.
Я постарался делать все как можно методичнее. Пока было светло, собрал свитки и манускрипты, выброшенные во двор. Часть из них безнадежно пострадала от сырости, другие были порваны и затоптаны грязными копытами, часть превратилась в обрывки. Помня слова Чейда, некоторые я разгладил и свернул, но большинство отправил в огонь. Потом я принялся разгребать ногами снег и прекратил это неблагодарное занятие, только убедившись, что во дворе не осталось ничего.
Начало смеркаться, и я развел в хижине огонь, чтобы немного согреться, да и свет мне не помешал бы. После этого я занялся самим домом. Большая часть моих вещей отправилась прямо в огонь – старая рабочая одежда, письменные принадлежности и все остальное. К вещам Неда я отнесся милосерднее. Он наверняка захотел бы сохранить свой волчок, который так любил в детстве. Из старого плаща я сделал мешок и сложил туда то, что решил взять с собой. Потом уселся у огня и принялся изучать свитки, оставшиеся в доме. Их оказалось гораздо больше, чем я ожидал и чем мог унести в Баккип.
Сначала я отложил в сторону те, что написал не сам. Разумеется, я не мог оставить здесь карту Верити. Вскоре к ней присоединились манускрипты, приобретенные мной во время странствий или привезенные Старлинг. Кое-какие из них были очень старыми и редкими. Я обрадовался, что с ними ничего не случилось, и дал себе слово сделать копии по возвращении в Баккип. В остальном я вел себя совершенно безжалостно. Я просмотрел все, что написал. Травники с подробными иллюстрациями отправились в огонь. В них не было никакой необходимости, я все прекрасно помнил и в случае нужды мог легко восстановить. Я решил сохранить лишь один или два.
Вопреки всякому здравому смыслу я все-таки положил в мешок свои записки, посвященные тому времени, что я провел в горах, – в этих бумагах, среди прочего, содержались и мои размышления о собственной жизни. Когда я просматривал некоторые из них, мне стало стыдно. Приторная, несерьезная, наполненная жалостью к самому себе и рассуждениями о собственной значимости писанина – вот что представляли собой мои труды. Кем же я был, когда писал их?
Мои записи, посвященные Скиллу и Уиту, отправились в мешок, а вслед за ними длинное описание нашего путешествия в горы и королевство Элдерлингов, где Верити стал драконом. Бездарные стихи о Молли пожрал огонь, за ними последовали тетради, в которых я учил Неда писать и считать. И все равно бумаг оказалось очень много. Тогда я просмотрел их во второй раз, подвергнув более суровой критике, и вскоре смог закрыть футляр для свитков.
Тогда я встал и, закрыв глаза, задумался: что я забыл? Может быть, остались еще какие-нибудь записи, о которых я не помню? Вскоре я понял, что это бесполезно. Кое-что мне хватило ума уничтожить через несколько дней после того, как оно было написано. Что-то я отдал Старлинг, чтобы она отвезла Чейду. Понять, не хватает ли чего-нибудь, я не мог. Попробуйте вспомнить все, что вы написали за пятнадцать лет, – уверен, вряд ли вам это удастся.
Поверял ли я когда-нибудь бумаге историю о времени, проведенном с Черным Рольфом и представителями Древней Крови? Я знал, что писал об этом, но не помнил, в отдельном ли свитке, или рассказ о тех нескольких месяцах является частью какого-нибудь другого. Кроме того, мне было неизвестно, какие бумаги использовал мой сосед, чтобы развести огонь. Я вздохнул, понимая, что вынужден сдаться. Я сделал все, что мог. В будущем я обещал себе быть осторожнее.
Я вышел во двор и подтолкнул в костер торчащие в разные стороны куски мебели. Сильный ветер и снег вскоре его погасят, но атакующего оленя уже давно слизало пламя. Остальное не имело для меня значения. Вернувшись в хижину, я снова прошел по комнатам, где прожил столько лет. Я не оставил здесь ничего личного, само мое присутствие теперь в прошлом. Я хотел было сжечь и хижину, но потом решил не делать этого. Она стояла здесь, когда я пришел, пусть стоит и дальше. Может быть, какой-нибудь бесприютный бродяга найдет ее и будет счастлив обрести дом.
Я снова оседлал Вороную и вывел ее на улицу. Потом прикрепил к седлу футляр со свитками и вещи Неда и еще два плотно закрытых горшка – один с молотой эльфовской корой, а другой с карримом. Затем вскочил на Вороную и оставил за спиной эту часть своей жизни. Костер, в котором горело мое прошлое, отбрасывал причудливые тени на дорогу, где металась набирающая силу буря.
VII
УРОКИ
Именно так формируются лучшие группы, объединенные общими интересами. Позвольте мастеру Скилла самому выбрать тех, кого он станет учить. Пусть их будет не менее шести человек, хотя большая группа лучше поддается обучению. Пусть мастер Скилла собирает их ежедневно, не только для уроков, но и для совместных трапез и развлечений. Будет неплохо, если они поселятся вместе, при условии, что это не приведет к соперничеству и вражде. Разрешите им проводить друг с другом как можно больше времени, пусть между ними возникнут дружеские связи, и в конце первого года обучения отряд организует сам себя. Тех учеников, которые так и не сойдутся с другими, следует отправить к королю – чтобы они служили ему поодиночке.
Некоторым мастерам Скилла трудно не вмешиваться в формирование отряда. Велико искушение объединить лучших с лучшими, избавиться от тех, кто слишком медлителен или обладает взрывным темпераментом. Но опытные мастера Скилла воздерживаются от влияния на отряд, ведь только члены группы знают, как они могут дополнить друг друга. Тот, кто кажется ограниченным и тупым, может обеспечить надежность, помешает группе принимать необдуманные решения. А излишне темпераментный член отряда часто оказывается способным на неожиданные озарения. Так пусть каждый отряд формируется самостоятельно, выбирая собственного лидера.
– Где ты был? – резко спросил Дьютифул, входя в башню.
Он плотно затворил за собой дверь и остановился на середине комнаты, скрестив на груди руки. Я не торопясь встал с кресла Верити и оторвал взгляд от бесконечной череды бегущих волн. На лице моего принца проступило нетерпение и раздражение. Не самое лучшее начало отношений между учителем и учеником. Я вздохнул. Не стоит подливать масла в огонь. И я заговорил спокойно и доброжелательно:
– Доброе утро, принц Дьютифул.
Подобно молодому жеребчику, он едва не встал на дыбы, но сумел взять себя в руки и, глубоко вздохнув, решил начать заново.
– Доброе утро, Том Баджерлок. Прошло немало времени с нашей последней встречи.
– Важные дела заставили меня на некоторое время покинуть Баккип. Мне удалось их завершить, и я рассчитываю, что до конца зимы почти полностью буду в вашем распоряжении.
– Благодарю. – Но тут его раздражение прорвалось наружу. – О большем я и просить не могу.
– Почему же, можете. Но едва ли сумеете получить.
Тут на лице юноши появилась улыбка Верити, и он добавил:
– Откуда ты только взялся? Никто не осмеливается так говорить со мной.
Я сделал вид, что неправильно понял вопрос.
– Мне пришлось отправиться в свой старый дом, чтобы разобраться с накопившимися за долгие годы вещами. Я не люблю оставлять дела незаконченными. Теперь все в порядке. Я в Баккипе и готов вас учить. Когда начнем?