Золотой шут - Хобб Робин. Страница 72

Десятилетия, а может быть, и века морские змеи пытались подняться в верховья рек к местам, где они могли бы построить коконы из песка памяти, и гибли без счета в бесплодных попытках. Однако теперь, когда Тинталья стала вести и защищать их, а народ Бингтауна углубил русла рек, чтобы драконья молодь смогла подняться к верховьям, некоторые змеи сумели завершить свой путь. Они начали строить коконы посреди зимы. Змеи были старыми и больными, и помогал им лишь один дракон. Многие погибли, когда поднимались вверх по рекам; другие навсегда заснули в своих коконах.

Когда наступило лето, на свет вылупилось несколько хилых драконов. Возможно, змеи были слишком старыми или коконы не успели по-настоящему созреть, а может быть, они были не в лучшей форме, когда строили коконы. Так или иначе, но вылупившиеся драконы оказались жалкими созданиями. Они так и не научились летать, не умели добывать себе пропитание…

Тинталья ужасно переживала, поскольку драконы всегда презирали слабость, обрекая на смерть тех, кто не мог выжить самостоятельно. Но Тинталья понимала: если им не помочь, она навсегда останется в одиночестве, лишившись надежд на возрождение гордого племени драконов. Поэтому все свое время она посвящала охоте и приносила добычу своим немощным сородичам. Она надеялась, что, если хорошо их кормить, со временем они превратятся в настоящих драконов. Она хотела, нет, требовала, чтобы торговцы Дождевых Чащоб помогали ей. Но торговцам приходилось заботиться о собственных семьях, а война мешала успешной торговле. Так что всем пришлось несладко. Во всяком случае, таким было положение два года назад, когда я покинул Бингтаун. Подозреваю, что и сейчас мало что изменилось.

Некоторое время я молча пытался осмыслить невероятную историю, рассказанную Шутом. Я не мог ставить его слова под сомнение – слишком часто то, что Шут рассказывал мне за долгие годы нашего знакомства, оказывалось потом правдой. И все же, если я сейчас ему поверю, мне придется пересмотреть очень многое. Поэтому я решил сосредоточить внимание на нынешней судьбе Бингтауна и Шести Герцогств.

– А Чейду и Кетриккен известно то, что ты рассказал мне?

Шут покачал головой.

– Во всяком случае, не от меня. Возможно, у Чейда есть другие источники информации. Но я никогда не говорил с ним об этом.

– Эда и Эль, но почему? Они вслепую ведут переговоры с послами Бингтауна. – Тут мне в голову пришла новая мысль. – А ты им рассказывал что-нибудь о наших драконах? Торговцам Бингтауна известно, какова истинная природа драконов Шести Герцогств?

Шут вновь покачал головой.

– Благодарение Эде, – выдохнул я. – Но почему ты ничего не рассказал Чейду? Почему скрывал от всех то, что знаешь?

Шут так долго молча смотрел на меня, что я потерял надежду услышать ответ. Наконец, он неохотно проговорил:

– Я Белый Пророк. Моя цель – направить мир по лучшему пути. Но… я не Изменяющий, и не мне менять мир. Это твоя задача, Фитц. Если бы я открыл Чейду то, что знаю, переговоры с Бингтауном пошли бы иным путем. Я не знаю, к чему бы это привело. Сейчас я еще в большей степени охвачен сомнениями.

Он замолчал, словно рассчитывал, что я ему помогу. Но мне было нечего сказать. Между нами повисло молчание. Шут сложил руки перед собой и опустил глаза.

– Возможно, я совершил ошибку. В Бингтауне. Боюсь, что пока я жил в Бингтауне и… в других местах, мне не удалось исполнить свое предназначение. Получилось совсем не так, как я хотел, и с тех пор все, что я делаю… неправильно. – Он тяжело вздохнул. – Фитц, я ощупью двигаюсь сквозь время. Не шаг за шагом, а мгновение вслед за мгновением. Что кажется мне самым верным? Я считал, что лучше Чейду ничего не знать. И молчал. А сегодня у меня появилось ощущение, что тебе пора услышать историю драконов. И я поведал ее тебе. Теперь ты будешь принимать решение. Говорить Чейду и Кетриккен или нет, Приносящий Перемены? Слово за тобой.

Услышав из человеческих уст имя, которым называл меня Ночной Волк, я поежился. Мне стало не по себе.

– Неужели ты всегда принимаешь важные решения на основании своих «ощущений»? – Мой вопрос прозвучал неожиданно резко, но Шут и глазом не моргнул.

Он спокойно посмотрел на меня и спросил:

– А как еще я могу их принимать?

– Опираясь на факты. Предзнаменования, вещие сны, собственные пророчества… я не знаю. Но нельзя же полагаться только на ощущения. Клянусь Элем, твои «ощущения» могут появиться из-за несвежей рыбы, которую ты съел на завтрак.

Я прижал ладони к лицу и задумался. Шут предоставил мне принимать решение. Что же делать? Ситуация вдруг резко осложнилась – куда проще упрекать Шута за то, что он утаил какие-то сведения. А как изменится отношение Чейда к союзу с Бингтауном, когда старый убийца все узнает? Настоящие драконы. Стоит ли вступать в войну ради расположения одного-единственного дракона? И к чему приведет наш отказ от союза, если Бингтаун одержит победу и на его стороне окажется стая настоящих драконов?

Рассказать Кетриккен? И вновь возникают те же самые вопросы, вот только ответы будут иными. Теперь пришел черед вздыхать мне.

– Почему ты доверил мне принятие решения?

Я почувствовал, как на мое плечо легла его рука, повернулся к Шуту и увидел хорошо знакомую мимолетную улыбку.

– Потому что раньше у тебя получалось очень неплохо. С тех самых пор, как я нашел в саду мальчика и сказал ему: «Фитц Песопас, сала припас. Пса спас». [1]

Я вытаращил глаза.

– Но ты же говорил, что тебе приснился сон, и ты пришел рассказать его мне…

Шут таинственно улыбнулся.

– Мне действительно приснился сон. И я его записал. Когда мне было восемь лет. Пришло время, и я рассказал его тебе. Ты уже тогда знал, что с ним делать, и стал моим Изменяющим. Я и сейчас тебе полностью доверяю.

– Тогда я не понимал, что делаю. И совершенно не думал о последствиях.

– А теперь?

– А теперь я жалею, что не могу не думать о них. Принимать решения стало гораздо труднее.

Шут с надменной улыбкой откинулся на спинку стула.

– Вот видишь. – Тут он подобрался и наклонился вперед. – А как ты принял решение действовать тогда, много лет назад, в саду? Как все произошло?

Я задумчиво покачал головой.

– Я не принимал решения. Нужно было действовать, у меня не оставалось выбора. Впрочем, я старался делать, что могу, во благо Шести Герцогств. Ни о чем другом я не думал.

За несколько мгновений до того, как, открывая проход, сдвинулся в сторону стеллаж с винными бутылками, я повернулся и посмотрел на потайную дверь. Вошел Чейд. Он слегка запыхался. Его взгляд упал на бутылку бренди, он молча подошел к столу, схватил мою чашку и опустошил ее.

– Так и знал, что вы здесь прячетесь, – с удовлетворенным вздохом сообщил он.

– Вовсе мы не прячемся, – возразил я. – Мы просто выбрали подходящее место, чтобы спокойно поговорить.

Я встал со своего кресла, и Чейд устало рухнул в него. Очевидно, он спешил, поднимаясь вверх по лестнице.

– Нам с Кетриккен следовало принимать послов Бингтауна без лишних свидетелей. Теперь все ужасно возбуждены, недовольство может в любой момент вырваться наружу.

– Все спорят, стоит ли вступать в войну с Чалседом. Уверен, что Шокс готов хоть завтра снарядить корабли, – заметил я.

– С Шоксом я разберусь, – раздраженно проворчал Чейд. – Нет, все гораздо хуже. Не успели мы с Кетриккен вернуться в ее покои и начать всерьез обсуждать предложения послов Бингтауна, как в дверь постучал паж. Пиоттр Блэкуотер и нарческа потребовали немедленной аудиенции. Не попросили, а потребовали.

Он немного помолчал, чтобы дать нам возможность осмыслить сказанное, и продолжил:

– Нам ничего не оставалось, как согласиться. Королева решила, что нарческа затаила новую обиду на Дьютифула. Но когда они вошли, Пиоттр поставил нас в известность, что нарческа ужасно огорчена появлением послов Бингтауна в Шести Герцогствах. Оба были сильно возбуждены. Но этим они не ограничились, и Пиоттр в крайне жестких выражениях заявил, что, если мы заключим союз с «драконоводами», он немедленно аннулирует помолвку.