Коронованный на кресте - Ходаковский Николай Иванович. Страница 27

Чтобы понять буквальный смысл слов Бэкона «Еретик не тот, кого сжигают, а тот, кто разжигает костер», надо знать страшную историю катаров, которая считается самой загадочной и захватывающей страницей средневековья.

Как считают историки, в X–XI веках н. э. во Франции, да и в других странах Западной Европы возникло новое вероучение, сторонников которого называли катарами. Религия катаров была христианской религией, но она отличалась от католической и якобы от православной, и поэтому их называли еретиками.

Историки говорят, что религия катаров «тесно связана с идеями болгарской секты богомилов», что означает «друзья Бога» или «Милые Богу» — Катары исповедовали дуалистическую версию христианства. А именно «дуализм основан на простой идее. Два принципа лежат с основе всего: Добро и Зло. Однако есть только один Бог, Бог Добра… Зло является более низким принципом, сотворившим «Мир», то есть, другими словами, материю и время».

Говоря об истории катаризма, следует вспомнить, что Франция в то время была поделена на две части: собственно Францию, страну языка «ойль», находившуюся к северу от Луары, и Окситанию, находившуюся к югу от Луары. Окситанию населяли в основном уроженцы Средиземноморского бассейна. Причем Окситания считалась самой цивилизованной страной Западной Европы. Большинство окситанских городов, больших и малых, управлялись выборными муниципалитетами, наделенными обширными полномочиями, например имели право объявлять войну и заключать мир. В Тулузе городской совет именовался капитулом. Советники избирались как из дворян, так и из простых горожан.

Милые Богу народы основали затем здесь костяк аристократии на территории Франции в XIV–XVI веках.

Другое название катаров — Альба, как известно, происходит от слова альба (белый). Вот как пишет о катарах один из исследователей их истории, французский исследователь Жерар де Сед: «С середины XII века на дорогах Окситании начали появляться люди, одетые в простые черные рясы с капюшонами, перепоясанные конопляными веревками. Они ходили парами и проповедовали в городах, деревнях и замках. У них не было ни мулов, ни пышной свиты, как у епископов и каноников, они брели пешком, обутые в сандалии, с посохом паломника в руке, не ели ни мяса, ни яиц, ни молочных продуктов, никогда не заглядывались на женщин, не боялись физического труда. Народ называл их Совершенными или просто Добрыми Людьми».

Секрет их влияния заключался в том, что слова у них не расходились с делом, в то время как католическое духовенство поступало прямо противоположным образом.

Вот как сам Папа нарисовал портрет подобных католических священников: «Слепцы, немые псы, продажные души, торгующие справедливостью, отпускающие грехи богатому и проклинающие бедняка; они не соблюдают церковных законов, накапливают сокровища, доверяют звания священника людям недостойным, имеют кошелек вместо сердца и вызывают насмешки мирян».

Добрые Люди, напротив, делают своим девизом выражение: «La fe sens obras morte es» — «Вера без добрых дел мертва есть». Необычно строгие к себе, они полны снисходительности к слабостям ближнего, даже тех, коих обратили в свою веру и кто теперь называется просто «верующим».

Учение катаров в основных положениях радикально отличалось от учения католиков, так что вставал вопрос: является ли катаризм всего лишь ересью по отношению к католической церкви, или это отдельная самостоятельная религия? В отличие от протестантов у них даже не возникала мысль реформировать Римскую церковь, ибо та, по их мнению, давно утратила право именоваться христианской и стала «синагогой Сатаны». Кстати, следует заметить, что средневековая Окситания — единственная в Европе страна, где евреи не подвергались дискриминации. Они пользовались покровительством городских властей, свободно исповедовали свою религию, обладали всеми гражданскими правами, в частности могли занимать государственные должности.

Снисходительность катаров к людским слабостям, признаваемое ими равенство женщины с мужчиной, щепетильное отношение к человеческой личности и ее свободе, их суровая мораль, требования коей они соблюдали прежде всего по отношению к самим себе, — все это полностью соответствовало тем общечеловеческим ценностям, которые господствовали тогда в окситанском обществе, сумевшем в самый разгар средневековья достичь такого высокого уровня культуры, какого остальная Европа достигла лишь в эпоху Возрождения.

Окситанию в такой степени отождествляли с «чистыми», что нередко называли terra mondino, что по-окситански означает «чистая земля», а жителей соответственно именовали Чистыми (Mondis).

Католическая церковь теряла свои позиции в Окситании. Потеряв монополии на души, католическая церковь одновременно теряла и доходы от десятины, ибо Совершенные призывали не платить ее. Сначала католическая церковь вела борьбу с катарами на уровне диспутов, отвечая на проповедь проповедью, но затем была объявлена в Западной Европе «еретической».

В XVI веке начинается эпоха жестоких войн с разнообразными ересями. Катаров обвиняли в поклонении как Богу, так и дьяволу. Православным катарам, поклоняющимся Иисусу Христу, приписали и поклонение дьяволу, и обвинили в ереси.

Естественно, что основной удар католической церкви был направлен на катаров. Но крестоносцами, как показывают многие исследования, двигало не только и не столько борьба с ересью, а поиски Грааля. Грааль, по их мнению, хранился у катаров.

Крестоносцы подошли к стенам Безье. Виконт Тренкавель предпринял попытку начать переговоры с крестоносцами, но легат Арно-Амори ее отвергает. Тренкавель, забрав с собой своих сторонников, уезжает в замок катаров Каркассонн (Carcassonne), веря в несокрушимость укреплений крепости. Крестоносцы захватывают город Безье и устраивают там резню, тысячами убивают мужчин, женщин, стариков, детей.

Погибли практически все жители. Довольный военачальник крестоносцев легат Арно-Аморе пишет Папе: «Наши воины истребили 20 000 человек, невзирая ни на титулы, ни на пол, ни на возраст, затем, после полного уничтожения врагов наших, город был разграблен и предан огню: Господня месть свершилась наилучшим образом».

Весть о случившемся быстро разнеслась повсюду. Жители равнинных городов и замков стали покидать их. Но катары, жившие в горных районах края, были полны решимости сопротивляться. Это прежде всего замки Минерва, Терм, Ластурс, Юссон, Керибюс и многие другие «орлиные гнезда», как их называют во Франции. Они, словно призраки, возвышаются на утесах и по сей день.

Крестоносцы, полностью уничтожив Безье, подошли к замку Каркассонн, где скрылся юный Район-Роже Тренкавель. Яростные бои идут две недели, но крестоносцам не удается преодолеть городские укрепления. Стоит неимоверная жара. В замке не хватает воды, мгновенно портится мясо забиваемого для еды скота и гниет. Распространяется зараза.

Тренкавель вынужден идти на переговоры. Он предлагает крестоносцам дать возможность выйти безоружным жителям из крепости, а он до полного их исхода останется в лагере крестоносцев заложником. Крестоносцы, понимая, что силой они все равно не возьмут замок, соглашаются.

Когда крестоносцы вошли в замок, там никого не было. Тренкавеля же крестоносцы, несмотря на данное ему слово, не отпустили, а заковали в цепи в башне Пент Каркассоннской крепости, где он вскоре умер.

Но жители города, выйдя из него, не бежали, а продолжали сражаться с крестоносцами, перейдя в другие замки катаров. Бои возобновились, истребление катаров продолжалось.

Разрушались их замки, пленных «еретиков» сжигали на кострах. Тридцать с лишним лет истребляли катаров. Катары не отрекались от православной веры. До наших дней сохранились на вершинах гор разбитые замки катаров.

Одним из таких замков и был замок Монсегюр, с которого мы начали рассказ о катарах. Десять долгих месяцев катары защищали замок. Им предлагали великолепные условия мира, если они отрекутся от своей веры, или сожжение на костре, если они не согласятся. Катары не соглашались.