Крысобой (СИ) - Балханов Олег. Страница 7

Арма отвернулась, она не могла на это смотреть. Все закончилось очень быстро. Конь никаких звуков так и не издал, молча приняв смерть.

Это вызывало уважение.

Чувствовал ли я какую-то вину или угрызения совести? Нет. Только сожаление. Но мне кажется, нельзя требовать слишком много от такого бесчувственного циника, как Бешеный пес, или от такого сурового воина, как Крысобой. Тем более, что одного подстрелили отравленной стрелой, а другого казнили на электрическом стуле.

Вперед к манящему шириной коридору можно было попробовать проскочить по краешку песчаного круга. Но я не видел смысла рисковать. Оставалось выбрать по какой из боковых тропинок идти к верхним выходам. Мы с Марвином внимательно все осмотрели и единогласно решили идти направо. Левая тропа выглядела поуже и риск свалиться оттуда в зыбучий капкан был выше.

Речи о том, чтобы вернуться к развилке мы даже не заводили.

04

Марвин сам вызвался сходить дважды. Я пошел по узкой тропинке первым, придерживая Арму в поводу. Она очень легко, даже не глядя под ноги, шла за мной. Доверяет. Я решил, что не расстанусь с ней. Теперь это моя лошадь.

Дэз проявил себя еще лучше. Он спокойно стоял, пока Марвин провел по тропинке лошадь Лима. А потом пошел по тропе сам, не дожидаясь, когда сотник за ним вернется, и уверенно преодолел дистанцию. Довольный Марвин достал мешочек орка и угостил Дэза здоровенным леденцом.

Мы отошли от грота метров на тридцать вглубь коридора и решили сделать привал. Сняли шлемы, Марвин зажег походный масляный светильник желтого цвета и прикрепил в трещине на стене. Про себя я назвал его лампочкой Ильича за внешнее сходство. Марвин снял седла с Дэза и Армы, разложил поилку и налил воду. Из торбы достал три морковки и несколько яблок, и скормил по очереди лошадям.

Потом мы с ним прикончили запасы вяленой конины и съели по куску черствой лепешки, на вкус напоминавшую кукурузу. Запили водой и в последний раз наполнили фляги.

Накопилась усталость и разговаривать не хотелось. Свои многочисленные вопросы я отложил на более подходящий момент.

Марвин сделал новые заготовки вяленого мяса — нарезал полоски из куска мякоти со спины крокодила и подложил под наши седла. Мы сели верхом и поехали шагом по ровному коридору. Незаметно я задремал.

Мне приснился сон — тысяча моих бойцов в доспехах, верхом на конях, ровным строем в колонну по пять рысью скакала за мной под ярким солнечным светом. Разноцветные ленты вымпелов каждой сотни трепетали на древках копий от порывов ветра. Вокруг цвели сады, плодовые деревья благоухали. Впереди виднелись белые башни крепостной стены. Полотнища красно-золотых знамен развевались над башнями, приветствуя нас. Где-то за стеной били барабаны...

Проснулся я от тихого свиста. Марвин замер впереди, подняв руку. Он поднял забрало и прислушивался. Но как я уже заметил, он явно больше всего полагался на свой нюх, и поэтому в основном принюхивался, как молодой волк, почуявший опасность.

Я ничего не слышал, но на всякий случай взял лук и достал стрелу. Арма дернула ушами и напряглась. Я сосредоточился и проверил затылком и спиной пространство сзади. Там стояла лошадь Лима и никакого постороннего движения не было. Положившись на свои инстинкты, оглядываться я не стал. Вставил стрелу и слегка натянул тетиву. Что-то или кто-то приближалось спереди. Я услышал быстрые мягкие шаги множества ног.

Марвин перехватил копье для броска и привстал на стременах. Я ничего пока не чувствовал и не видел, коридор впереди был пуст.

Вдруг Арма попятилась назад. Дэз и лошадь Лима тоже.

Марвин крикнул мне:

— Стреляй, Кранц!

— Куда? — спросил я. — Никого не вижу!

— Оно прямо по центру! Я чую его запах. Двадцать шагов. Стреляй!

Я прицелился ровно по центру и выпустил стрелу. Сразу достал другую и увидел расплывчатое пятно с моей стрелой, торчащей посередине, которая пробив оболочку, лишило это существо невидимости. Я выстрелил второй раз в подобие огромного глаза и попал точно в радужный кружок. Этот глаз закрылся, но другой выпучился и бешено завертелся в орбите.

У меня нет слов, чтобы описать это мерзкое создание. Больше всего здесь подойдет слово «мокрица». Противная, полупрозрачная, гелеобразная, с клешнями, как у рака. Размером с бегемота. Она продолжала, как танк, переть на нас, размахивая большими и острыми клешнями.

Я убрал лук и схватил копье. Марвин с силой размахнувшись, метнул свое копье в морду мокрицы и попал прямо между двойного ряда длинных усов. Копье прошло в тело твари на треть и заставило ее на мгновение остановиться.

Но она тут же бросилась вперед и вонзила острый край клешни в грудь Дэза.

Мерин упал вперед на колени. Я ударил копьем, целясь в открытый глаз мокрицы. Копье вошло во внутренний угол глаза и видимо пробило какой-то участок мозга или задело нерв. Тварь частично парализовало, клешнями она больше не махала и начала отползать назад.

Рассвирепевший Марвин взял короткий меч в левую руку и кривую саблю в правую. Прыгнул вперед через голову умирающего Дэза и налетел на отступающую мокрицу, нанося ей град ударов, как ветряная мельница.

Внезапно тварь выплюнула копье Марвина, выгнулась вверх и прилепилась лапами и брюхом к потолку, развернулась и вверх ногами бросилась наутек. Марвин побежал за ней, подпрыгивая и нанося удары саблей, но быстро отстал.

Я спрыгнул и приблизился к лежащему в луже крови Дэзу. Его глаза уже остекленели. Подошла Арма и положила морду мне на левое плечо. Она шумно вздохнула. Лошадь Лима тоже подошла и выглядывала справа.

Я снял шлем. Неприятно пахло чем-то кислым. Вернувшийся Марвин тоже снял шлем и принюхался.

— Черт, — выругался он, посмотрев на труп Дэза. — Даже на мясо не годится. Оно отравлено. Чуешь запах?

Я кивнул. Мне показалось, что он сказал так, потому что не хотел есть мясо Дэза. Я тоже не стал бы. Марвин сдержанно вздохнул, покачав головой, но больше не сказал ни слова.

Мы распределили мешки с крокодильим мясом поровну между Армой и лошадью Лима, которая теперь стала лошадью Марвина. Запрыгнули в седла и поскакали вперед по плавно расширяющемуся проходу.

Кровавые сгустки раненой твари, падавшие с потолка, обрывались у самой воды.

Подземная река, изгибаясь, неспешно текла в правую сторону. На потолке пещеры дымились белым паром короткие и толстые наросты. От них исходил яркий свет. Проход на той стороне реки был один — в белой стене полукруглое отверстие, размеры которого вызывали сомнения, пролезет ли туда лошадь. Узкая тропа шла направо вдоль воды. Мы спешились, взяли копья и проверили глубину реки. Дна видно не было и копья до него не доставали.

Взяв лошадей под уздцы, мы пошагали по тропе направо, держа наготове копья. Арма дернула головой, дескать, сама пойду, не маленькая. Я отпустил поводья и перехватил копье поудобнее, внимательно вглядываясь в поверхность реки. Но ни гигантские мокрицы и никакие другие монстры на нас не нападали.

Своды пещеры стали выше и вскоре впереди показался выход. Он выделялся серым пятном на фоне белого света, исходящего с потолка, и отражающей этот свет реки.

Мы сели на лошадей. Тропа здесь превратилась в широкую прибрежную полосу, у выхода плавно переходя в морской пляж.

Те пираты-цвельфы наверняка приплыли отсюда.

Марвин вдруг торжествующе вскрикнул. Я посмотрел, куда он показывал, и увидел бесформенную кучу, плывущую по реке. Мокрица все-таки сдохла от ран. Мои стрелы с фиолетовым оперением торчали вверх, как флажки.

— Дух Дэза требовал от меня отмщения, — сказал Марвин. — Теперь я спокоен.

Он достал мешочек с леденцами. В этот раз я не стал отказываться и взял две штуки. Один себе и один для Армы.

Мы шагом выехали на пустынный пляж. Соленый морской воздух приятно освежал после душной пещеры. Утро еще не наступило, но здесь оказалось светлее. Небо не было затянуто тучами. Лишь редкие облака плыли по небу. Я впервые увидел звезды. Попытался найти знакомые созвездия. Но небо было совершенно другим.