Его дерзкий трофей (СИ) - Летова Мария. Страница 7

Но, я, кажется, уже эту Свету ненавижу…

Мрачно продолжаю наблюдать за площадкой, сложив руки на груди.

Мне с трудом удаётся держать спину прямо и не кукожиться.

Как только раздаётся свисток, я полностью погружаюсь в игру, пытаясь восстановить похороненное настроение.

Что я могу сказать…

Это восторг.

Движения этих парней такие быстрые, такие отлаженные. Тренер носится вдоль линии аута, размахивая руками и подавая какие-то неведомые знаки. Каждый забитый мяч встречают громкими овациями, и я тоже вскакиваю! Усидеть невозможно!

Егор…он как ураган.

Он очень быстрый. И у него много всяких финтов.

Несколько раз вздрагиваю, потому что он два раза упал и один раз получил локтем по носу.

Видеть так близко как теснит и толкает друг друга орава здоровенных мужиков очень мандражно.

Егор несколько раз прорывался к кольцу и забил четыре мяча! Он более манёвренный, чем эти двухметровые лбы и более подвижный, поэтому им сложно остановить его атаки. И ещё у него превосходная техника.

ЦСКА победил со счётом 96:80.

Это самое крутое массовое мероприятие, на котором я когда-нибудь бывала. У меня нереальный заряд бодрости, хочется прыгать на месте и махать кулаками!

После окончания матча всё сливается в один большой движ и какофонию. Я теряю его из вида за спинами толпящегося народа. Выглядываю, пытаясь отыскать его вновь, но нигде не вижу.

Моё настроение сдувается как воздушный шарик.

Ведь я почти решилась с ним заговорить не смотря ни на что…

Глава 7. Егор

Игнорируя окружающий меня галдёж, выхожу из общего душа, обмотав бёдра полотенцем. В коленном суставе ощущаю знакомую боль, которая неприятно и назойливо фонит.

Морщусь, прихрамывая.

Бл*ть.

Это травма моя старая заклятая подружка. Ухо даю, дождь пойдёт. Мне, блин, тридцати нет, а я как метеостанция. Плечо тоже ломит. Это привет из Америки. Я уже так привык к разным видам боли, что даже внимания не обращаю.

Положив ладонь на ключицу, разминаю на ходу сустав.

В раздевалке целая батарея голых болтов и волосатых задниц всех цветов. У стены, сложив руки на груди, дежурит Тренер Гибсон. И он здесь по МОЮ.

— Дать вазелин?.. — скалится проходящий мимо Вакуленко, двадцати трёх летний центровой из Ебурга.

У него рост два десять и куча всяких тупых талантов, типа громче всех рыгать или громче всех пердеть. Голос у него тоже тупой. Он раздражает мои нежные нервы, поэтому просто показываю ему фак.

Смотрю в глаза Гибсона прямо и упрямо, направляясь к своему шкафчику. Он трогается следом.

Стягиваю полотенце и бросаю его на скамейку.

Тот останавливается позади, дыша мне в затылок и нарушая все социальные, бл*ть, нормы. Понизив голос, начинает меня отчитывать на омерзительно исковерканном русском языке. К чему эти потуги? Мы тут все свободно по-английски говорим. Полиголот хренов. В этом есть один плюс, даже я понимаю его по наитию, что говорить об остальной команде, которая, выражаясь политкорректно, многонациональная.

— Мы опять вернулись в начало? — каркает Гибсон над моим плечом.

Молчу, роясь в своей сумке. Мне особо нечего возразить.

Я даже спокойно и собранно принимаю плети.

— Я не буду много говорить… — продолжает он из-за моего плеча.

— Слава Богу… — в полголоса бормочу себе под нос, ища свои трусы.

— Ещё раз такое сделаешь, сядешь на скамью, — нелепо картавя и булькая, угрожает Гибсон.

Натягиваю трусы и разворачиваюсь к нему, кладя руки на бёдра. Он принимает аналогичную позу. Между нами расстояние в пару сантиметров, и это меня нервирует. Это моё, бл*ть, личное пространство.

Все заткнулись и прячут глазки.

Мы с ним почти одного роста, но я на три см выше и на двадцать килограмм тяжелее.

Мы с Гибсоном не сошлись ещё с моей первой игры в этом сезоне.

Моя позиция в ЦСКА первый номер — разыгрывающий защитник.

Я всю жизнь на этой позиции.

В Америке я тоже был разыгрывающим, но по факту всегда играл как второй номер — атакующий защитник. Я хотел остаться в этом амплуа и в ЦСКА, потому что это просто мой, сука, новый талант, который раскрылся ещё в универе, но никогда не культивировался. До тех пор, пока я не попал в Калифорнийских Медведей, где мне дали полную свободу действий.

Но Гибсон подрезал мне крылья.

По его мнению, я слишком малорослый для атакующего. Может и так, но я быстрее и в десять, бл*ть, раз манёвреннее. И меня ещё не сдержала ни одна защита, если бы он только позволил мне играть, как я хочу.

Сегодня я самовольно ушёл в атаку. Я такого не делал с первой игры сезона. Не знаю, что на меня нашло. Просто меня всё зае*ало, вот что. Плюс, два моих мяча прикрыли наши жопы сегодня. Но этот формалист готов матч слить, лишь бы все сидели на своих места, иначе пи*ц! Анархия, бл*ть!

Скорее всего прав он, а не я. Но, что-то со мной творится.

— Я всё понял, — говорю Гибсону спокойно, что не даёт нам с ним никаких гарантий на оставшиеся три игры.

— Сядешь. На. Скамью. — Повторяет он, свирепея.

— Как скажете, — отвечаю спокойно.

Что ещё я могу сказать? Я совершенно точно не сожалею и совершенно точно ничего не обещаю. Мне нужно разобраться в себе. Чем выше у человека интеллектуальный уровень, тем хуже он работает по принуждению.

— Поговорю с Павлом… — угрожает Гибсон вдруг.

А вот тут свирепею я.

Просто, бл*ть, взвиваюсь, как ужаленный.

— Да хоть с Трампом! — как девка психую и отворачиваюсь.

Из всех, всех, всех, всех его угроз — эта самая бесячая.

Что за пи*ц?!

Все решения в своей жизни я принимаю сам, без оглядки на чужие мнения. В моей жизни до хрена желающих указать дорогу, только записывай за ними.

Хрустя зубами, быстро достаю первую попавшуюся одежду. Чёрные хлопковые шорты и серую футболку.

Слышу, как хлопнула дверь, и хватаю телефон.

Паша: «Поднимись ко мне».

Не пойти ли ему в задницу?

Мама: «Завтра жду на обед.».

Придётся ехать.

Рыжая: «Жду тебя в машине».

Придётся мою оставить здесь. Дерьмо-вариант, но, так и быть. Как исключительный джентльмен пойду ей на встречу.

Швыряю телефон в сумку и натягиваю шорты. Сажусь на скамейку, чтобы обуться.

Дёргаю так, что чуть шнурок не порвал.

Предупреждающе смотрю на Дэна — нашего капитана. Никаких бесед по душам. Я вообще не люблю откровений с посторонними. Я сам себе режиссёр.

Спустя пять минут покидаю раздевалку, закинув сумку на плечо.

В башке куча мыслей. Все они о том, хочу ли остаться в ЦСКА на следующий сезон? Остаться без команды в тридцать лет. История помнит тарих придурков как я. Все они закончили в турецом Бешикмаше.

Направляюсь к задней технической парковке, минуя главных холл, где в это время обычно хренова туча народу. По дороге встречаю нашего физиотерапевта Марата, который интересуется моим плечом. Обещаю ему заглянуть завтра перед тренировкой.

На выходе из комплекса у вертушки даю знак охране пропустить меня…

Меня тормозит звонкий оклик:

— Эмм…классная игра!..

Откуда этот звук?

Оборачиваюсь.

Глава 8. Егор

По пустому тусклому коридору ко мне спешит тонкая фигурка в развивающемся цветастом сарафане. Льняные волосы гладкой серебристой волной стелятся по оголённому плечу. На голове бейсболка ЦСКА козырьком назад, на ногах босоножки на платформе с розовым бантами вокруг лодыжек.

Я, млин, просто не могу.

Тянет улыбнуться.

Я даже не сразу вдуплился кто это вообще. Была бы она голая. Она такая белокожая и худущая, что я сразу бы узнал. Не припомню, чтобы вообще видел такую одновременно тощую и симпатичную попку с ямочками у основания.

Порядок в волосах и эта красная помада делают её старше. На год примерно.

Диана, кажется?