Будем жить! (СИ) - Сердюк Алексей. Страница 142

На роже Лахтиса буквально замелькали перелистываемые страницы, но вот взгляд стал осмысленным, и рожа осветилась злобной ухмылкой:

- «…Военнослужащий обязан вести себя с достоинством, не допускать самому и удерживать других от недостойных поступков…», а также «…соблюдать нормы международного гуманитарного права…»! А ваш сержант…

- Так всё-таки, какие «недостойные поступки», порочащие честь военнослужащего РА, вы можете вменить в вину… Следопыту? – к беседе подключился ещё один офицер, неизвестный мне майор, тихо подобравшийся так, что ни я, ни, похоже, летёха его не заметили. За «викинга» и прочих ручаться не буду, я их не отслеживаю – слишком занят усилием не наломать ещё больших дров, прикончив этого мудо…вона прямо здесь и сейчас!

- Так вот же! – лейт тыкает пальцем в содержимое мешка. Офицеры переглядываются, Беляев издевательски переспрашивает:

- И что вам не нравится? Сержант выполнил прямой приказ; а это – всего лишь доказательство исполнения, дословного исполнения. Не знал, что с появлением вашего… м-м-мм, подразделения… выполнять приказы командования в РА стало… чем-то недостойным. Или вы имели в виду нечто другое? Так объясните, това-а-а-арищ лейтенант, нам очень интересно…

- Но это негуманно! – взвыл Лахтис, заметно уже нервничающий. Похоже, он совершенно не ожидал такого дружного отпора, рассчитывая продавить мой арест простым нахрапом!

- А в чём вы видите отсутствие гуманности? – несколько лениво интересуется пришлый майор.

- Так… резать же… головы… пленным! – снова пытается надавить эмоциями летёха. Майор поворачивается ко мне:

- Товарищ сержант (и этот туда же!.. приятно, аднака!), в момент вашего дословного выполнения приказа эти преступники (а это точно для придурка!) были живы?

- Никак нет, тарщ-майор! О своих предпочтениях насчёт конфессиональности погребального обряда они тоже мне почему-то не сообщили. Считаю упокоение их в сортирной яме вполне соответствующим, как по форме, так и по содержанию! – я вытягиваюсь в струнку и таращусь на майора. Тот едва заметно хмыкает:

- Вот видите, товарищ лейтенант (старлея перекашивает!), никто никаким пленным головы не резал – а трупы… Ну, мы тоже далеко не всегда соблюдаем установленные формы похорон… Иногда, знаете, даже взглянуть на тело некогда, куда уж тут обряды проводить! Опять же – поскольку конфессиональная принадлежность тел неизвестна, сержант сам вправе выбрать способ погребения… Ещё будут вопросы?!

- Никак нет, товарщ майор… – выдавливает из себя Лахтис, а потом переводит глаза на мою рожу (сознательно скорчил такую, в стиле «мы сами не местные, какие к нам претензии» – полный аналог невербального «пошёл на…й!»), и не выдерживает – А за тобой, младший сержант, я буду следить! Таким как ты психопатам среди людей не место – зверьё надо в клетке держать!

- Молчать, лейтенант! – срывается на крик Беляев, Скворец повисает у меня на плечах, удерживая руки, какая-то ещё громкая суета – и вдруг тишина, все только что суетившиеся люди замирают, даже дыхания не слышно! Я, уже почти дотянувшийся до ствола в кобуре, прихожу в себя именно от этой непонятной тишины – слышно, как редкие капли снова пустившегося дождика шлёпают по крыше КПП! Только что висевший на спине старлей сам собой испаряется, фоном удивляюсь и мимолётно завидую… За спиной какое-то шевеление, оглядываюсь – оскалив клыки, за моей спиной припали к земле разъярённые коты! Яростное шипение, «танцующие» вокруг тел хвосты, капающая с клыков слюна, вектор атаки – старлей Лахтис… белые лица армейцев, тянущиеся к оружию руки, общий страх ощутим физически…

- Это мои подчинённые! – громко, надсаживаясь, ору я, заодно перебрасывая висящий на боку автомат в боевое положение. – Не стрелять! Арес, Арта – спокойно, всё хорошо! – припадаю на колено и вцепляюсь в загривки зверюг, размерами практически с европейскую (она же пиренейская, иберийская и т.д.) рысь, пожалуй, – Не атаковать! Стоять, мои хорошие, всё нормально, не надо... – смотрю на обоссавшегося придурка (с моего ракурса прекрасно видно пятно на штанах, даже, кажется, вонью шибануло!) и добавляю – Не сейчас. Потом, может быть; он и сам никуда не денется – за нами следить будет. Успехов ему…

От Ареса (я же не столько говорю, сколько эмоциями успокаиваю, заодно и объяснить пытаюсь – мы с кошаками сейчас почти одно целое, они ж на моё бешенство среагировали и в атаку метнулись!) получаю волну детского изумления под явно недоумённое «у-у-рр-кг?»! Артемида более спокойна, но эмоции те же, плюс чётко ощутимый… не рассуждал бы о котах, сказал бы – «сарказм»!

- Да, ты правильно понял, именно вот это чмо – выдаю жгущее язык определение – будет на нас охотиться! – у-упс! Я вслух это сказал?! Вот бл…ть! Но ошалевшим зрителям не до нарушения субординации – Арес, таки уяснив, что да, вот этот дряблый кусок мяса считает себя способным охотиться на него, Ареса, и на меня, «большого-старшего», делает шаг вперёд, шумно втягивает носом воздух и (понятия не имею, как он этого добился!) совершенно презрительным тоном, горловым рыком выдаёт:

- Мгря-я-а-аау-урргх! – после чего поворачивается и «закапывает» задними лапами летёху. Мелкие комочки раскисшей грязи и бурая жижа окатывают ноги лейта от бёдер и ниже, но дёргаться тот и не пытается – Арта не босяк Арес, Арта девочка осторожная и врагов предпочитает видеть исключительно в готовом к употреблению виде – то есть, уже дохлыми… это с добычей она может поиграться немного, да и то обычно не затягивает. И под её внимательным взглядом Лахтис осмеливается только на сдавленное дыхание и попытки что-то выговорить – но так тихо, что даже мне практически ничего не разобрать, разве что по прыгающим губам угадывать: «…пожалуйста…», и, кажется, ещё «…помогите…»?

- Вот это да-аа… Ну, Маньяк, ты даёшь! Теперь понятно, как ты за бандитами по запаху ходишь… – голос Скворцова разбивает тишину с, кажется, каким-то хрустальным звоном! Хотя голос у Птица ну никак не колокольчик, хе-хе… Коты уже почти спокойны, я поворачиваюсь к Беляеву и бросаю к виску ладонь:

- Тарщ-капитан, разрешите идти?

Кэп уже пришёл в себя от удивления, поэтому коротко кивает, мол, топай давай, пока ещё чего не учудил… Разворачиваюсь, пара шагов, с натяжкой могущих претендовать на гордое звание «строевых», а дальше всё, сдулся, едва равновесие удерживаю… под руку подхватывает Скворцов, вовремя, а то шмякнулся бы прямо в грязь. Кое-как двигаемся в сторону вожделенной бани, рядом маячит Губарев, видимо, сомневаясь – может, меня не в баню, а сразу в санчасть? Но не вмешивается, спасибо, старшина… Скворцов почти тащит меня мимо всё ещё трясущегося Лахтиса, мимо, в общем-то… но вот Арес так не думает – басовитый «грр-р-рррряув!» буквально сдувает лейта с места куда-то за спины собравшихся! Чей-то голос за спиной восторженно тянет:

- Они его действительно – понимают... Я тоже таких хочу! – и сразу же недовольный взрявк Арты, вышибающий весь восторг – Ой-ё-о-оо… кажется, и меня тоже! – и сдавленный кашель…

Проходим мимо вспоротого изнутри тента из порезанной палатки, служившего в качестве защиты от дождя на тележке-прицепе, куда забрались коты сегодня утром, предварительно продемонстрировав мне своё мнение относительно таких приключений – когда мокро и сверху, и снизу, и вообще везде... Ну, для когтей моих котиков эта тряпка – что туалетная бумага, но тент теперь только на выброс! Мимолётно мелькает мысль-недовольство: «…как бы чему-нибудь из трофеев эти, пришлые проверяющие, ноги бы не приделали!..», согласный взмявк Ареса и молниеносный удар когтей по поддерживающей навес стойке рядом с квадром! Длинные соскобы, щепки на земле, борозды глубиной сантиметра полтора… сдавленный «ох!» сзади. Ну да, деревяшка из «железного» дерева, его не всякий инструмент берёт! Надеюсь, поймут…

28-е число 9-го месяца, кабинет начальника карьера «Обманка-3», десять часов утра.

А чего я ждал? Ничего, побрыкаемся… в крайнем случае, отправлю кошаков «на вольные хлеба», и будь что будет! Посмотрим, как вы их искать будете, в лесу или сельве! А если найдёте вдруг, каким-то чудом – вам же хуже, кто ещё кого поймает в итоге!