Десять желаний (СИ) - Славина Анастасия. Страница 57

— Оставайся. Рождество, как ни как.

Валера откинулся на спинку кресла и стал нажимать кнопки на пульте от телевизора, методично, медленно, словно с одного удара вбивал гвозди.

Он все щелкал, не останавливаясь ни на одном канале, и даже, казалось, глядя поверх телевизора. А Катя, то ругая себя, то благодаря, неотрывно смотрела на мельтешащую картинку экрана. Наверное, со стороны они выглядели довольно странно.

Глава 33. Дорога домой

Водитель такси вышел покурить, а Катя осталась сидеть в салоне. Этой ночью свет на первом этаже — в квартире Яна — снова не горел. Слепые окна. За четыре последних месяца Катя видела их разными. Размытыми пеленой дождя, занесенными снегом. Отражающими солнце и черными — словно в квартире недавно полыхал пожар. Окна меняли оттенки, меняли настроение. Иногда смотрели с надеждой, иногда обреченно. Они были разные, но всегда — неживые. За четыре месяца в них ни разу не зажегся свет.

Каждый вечер Катя приезжала на эту парковку у входа в парк — на своей машине или на такси — и смотрела в окна, которые с такого расстояния выглядели крошечными. Сначала ритуал казался важным, приближающим ее к Яну. Потом — чем-то вроде искупления. Затем — формой самоистязания. И, наконец, — тягой преступника к месту преступления. Но, спустя четыре месяца, это стало казаться тем, чем и являлось — пустой тратой времени. Ян мог появиться здесь через двадцать лет — или не появиться вовсе. Эти мысли преследовали Катю днем, а вечером она все равно мчалась сюда.

И вдруг одно из окон заполыхало апельсиновым светом.

Катя не сразу в это поверила — но тело тотчас отреагировало на увиденное: молоточками застучала кровь в висках, гулко забилось сердце. Еще раз проверила: да, то самое окно. Там, за кухонной шторой, что-то вспыхивало и затухало, двигалось и замирало. Там, на кухне, был Ян.

Прилипнув взглядом к окну, Катя не сразу нащупала ручку, чтобы открыть дверь. На ватных ногах вышла из такси, машинально сунула купюру в руку окликнувшего ее водителя. Она, словно кошка, кралась по мягким прошлогодним листьям, по студеным апрельским лужам. В ее зрачкам отражался оранжевый свет окна.

Катя поднялась по невидимым в темноте ступеням, вошла в тускло освещенный тамбур. Прислонила ухо к двери — тихо. Нажала на дверную ручку — заперто. Она сглотнула комок в пересохшем горле и протянула дрожащую руку к звонку. Пальцы не слушались — звонок молчал. Надавила сильнее — и закрыла глаза, когда раздалось пронзительное дребезжание.

Никто не открывал.

Катя подождала — и нажала снова.

Опять тишина.

Тогда Катя надавила на кнопку — и не отнимала пальца так долго, что голова начала трещать от безостановочного вопля звонка. Дверь, наконец, распахнулась — и на Катю дохнуло теплом и затхлостью. Она отступила на полшага, щурясь от электрического света.

— Ян… дома? — спросила Катя, чувствуя во рту горький, как от микстуры, привкус.

Марго, одетая в одну лишь футболку Яна, удивленно вскинув бровь.

— Да он уже три года, как съехал.

— Куда?.. — Катя отступила еще и, отыскав опору, прислонилась спиной к стене.

Марго пожала обнаженным плечом, с которого сползла футболка.

— Кто ж его знает.

Яна здесь нет…

Уже три года…

Катя поморщилась, словно от боли, и потерла переносицу указательным пальцем.

— Но он же должен как-то оплачивать счета…

— Для этого американцы придумали интернет. А я только раз в полгода достаю рекламу из его почтового ящика. Сегодня еще и заночую здесь. Спонсор выгнал. За плохое поведение, — Марго, поеживаясь, потерла голой ступней о ногу.

— Ты знаешь, как с ним связаться? Ну, хоть какая-то ниточка? — с мольбой спросила Катя.

— Неа. Старый телефон давно недоступен. Нового номера не знаю. Возможно, у него есть электронная почта или скайп — но этого я тоже не знаю… Может, зайдешь? Я нашла у Яна бутылку виски. Закуску, правда, уже съела.

— Нет, я пойду…

— Нет, ты останешься, — и Марго бесцеремонно втянула Катю в квартиру за ворот плаща.

Не раздеваясь, Катя опустилась в кресло возле кровати Яна.

Она все еще не могла поверить в происходящее. Каждый вечер четыре месяца подряд дежурить у его подъезда — и взамен не получить ничего. Удача почти улыбнулась ей. Но «почти» — не считалось. Так, наверное, чувствует себя игрок, когда спин выпадает на ближайший сектор к его ставке.

Марго села на кровать и, поджав под себя ноги, плеснула в бокалы виски. Катя грустно улыбнулась.

— Эту бутылку я подарила Яну, когда у него закончились деньги.

— Ему вряд ли понравилось.

Катя тяжело вздохнула.

— А я думала — понравится. Продавец в магазине сказал, что это — самое лучше…

Выпили, не чокаясь: Катя пригубила, Марго — залпом. Похоже, актриса топила своих демонов.

— Судя по тому, что бутылка была непочатой, права я, — с нажимом заявила Марго. — Только дело не в качестве виски — в этом я не разбираюсь. Яну вряд ли понравилось, что ты купила ему это, — красотка потрясла бутылку за горлышко, — когда у него закончились деньги. Он же гордый. И не просто гордый, а до какой-то дурацкой степени, как могут только мужчины, — Марго долила себе виски — раз уж бутылка оказалась в руке. — Однажды мы вместе возвращались домой, в эту самую квартиру, так он не сел ко мне в такси, а поехал на троллейбусе — потому что, кроме заветной последней купюры, денег у него хватало только на талончик.

Марго сделала большой глоток. Поморщилась — и выпила еще. Она то и дело поправляла наспех поднятые заколкой волосы, и, казалось, они вот-вот рассыплются по плечам, но прическа все еще держалась.

— Наверное, он и в самом деле тебя любил, — заключила Марго.

Любил.

В прошедшем времени.

Катя посмотрела на нее с мольбой.

— Давай сменим тему. Лучше расскажи о себе.

И разрумяненная алкоголем Марго, неунывающая авантюристка, хищница и укротительница мужчин, произнесла фразу, которая стала для Кати вторым потрясением за вечер.

— По-настоящему я родилась тогда, когда уехала из Слуцка, чтобы поступать в театральный…

А дальше Катя вполуха слушала байки, которые в лицах разыгрывала перед ней Марго, и все смотрела и не могла насмотреться на лицедейку, которой восхищалась столько лет.

Слуцк, черт побери! Слуцк!..

И Катя, пьянея, улыбалась.

Она уже сняла и плащ, и джемпер. Сидела, закинув ногу за ногу, лишь в джинсах и маечке на тонких бретельках. Со стороны они с Марго, наверняка, выглядели давними подружками.

Слуцк! Ну, надо же!

— А он не такая уж и скотина… — донесся до Кати задумчивый голос Марго.

— Ян?

— Да нет же! Его отец. Знаешь, у его бывшей жены были проблемы с алкоголем. Когда он стал зарабатывать деньги, она все чаще дома одна оставалась. Дети взрослые. И как-то постепенно, постепенно… А когда Ян в армию ушел — так вообще… А Игоша при всем при этом ее не бросил.

— Игоша? — Катя чувствовала себя так, словно выплывала из тумана: неясные мысли, мутные образы.

— Игнат Вадимович, — печально улыбнулась Марго и, взбив подушку, растянулась на кровати. — Думаю, несладко ему пришлось: жена-алкоголичка, один сын — наркоман, второй — Ян. Не дай Бог кому такое. А у него, между прочим, до сих пор на компе, на рабочем столе, семейное фото висит. Не наш с ним портрет — а то, старое. Ян на нем еще школьник.

Катя едва подавила в себе желание совсем по-волчьи завыть. Как бы ей хотелось сейчас взглянуть на то фото. На фотографии Яна, сделанные до истории с Машей, до гибели его брата и матери. В то время, когда он был еще цельным, счастливым. «Золотым» мальчиком, летящим на олимпиаду в Японию.

Рассказ о муже, казалось, истощил Марго. Она еще поерзала щекой по подушке — и затихла. Заколка, наконец, щелкнула — волосы рассыпались по плечам. Несколько прядей упало на лицо, но Марго, этого не заметила. Как и не заметила сборов Кати. Окликнула ее, когда та уже открыла входную дверь.