Тьма императора - Шнайдер Анна. Страница 6

София по отцу совсем не скучала, но все же ей было его немного жаль.

А еще было жаль, что она не сможет рассказать маме и сестрам практически ничего из произошедшего с ней сегодня. Даже на кого и с кем станет работать в дальнейшем. Об этом ей сообщил император в самом конце разговора.

– На всех служащих я ставлю печать молчания, – объяснил он, поднимаясь с дивана. Подошел к Софии и мимолетно коснулся ладонью ее плеча. – В пределах дворца вы можете обсуждать что угодно и с кем угодно, но за его стенами – ничего. Своим родственникам вы сообщите только факты – вас взяли на работу и выдадут зарплату за полгода, взамен вы согласились на семидневную рабочую неделю. Рассказать, что вы станете аньян моих детей, вы никому не сможете. Сейчас зайдете к начальнику охраны дворца, он вас подробно проинструктирует, что говорить родственникам и знакомым.

София понимающе кивнула – иного она и не ожидала. Странно, что в пределах дворца можно болтать что угодно… Но, с другой стороны – надо же людям чесать языки! Иначе их просто разорвет.

– Я жду вас завтра, – сказал император, когда София хотела спросить, с какого дня ей приступать к своим обязанностям. – Приходите завтра к девяти утра. Сначала оформите все необходимые документы в кадровой службе. То, что вы показали мне сегодня, оставьте в приемной у Адны – это мой секретарь, вы ее видели. Завтра вас оформят, выдадут обещанную зарплату, а потом проводят к детям. Я подойду, как только освобожусь, и расскажу об их расписании. Хотя, скорее всего… – Император улыбнулся, и от этой улыбки София неожиданно смутилась. – Агата и сама справится.

Сейчас, анализируя собственные чувства, София понимала – в этой улыбке было много нежности, предназначенной, конечно, не ей, а дочери. По каждому слову, по выражению лица, да даже по тому, что его величество лично взялся за поиски аньян для Агаты и Александра, София поняла – император очень любит своих детей. И это была еще одна причина, по которой он ей понравился. Она любила заботливых родителей и терпеть не могла равнодушных.

Но было и еще кое-что, только София старательно гнала от себя малейшие мысли об императоре как о мужчине. Эти мысли настойчиво лезли в голову, когда она вспоминала, как бесшумно и плавно он двигался, как улыбался, как внимательно слушал ее, с каким выражением лица смотрел на детей. А уж о единственном кратком прикосновении к плечу она и вовсе старалась не вспоминать – сразу чувствовала, как жар заливает щеки.

– Надо с этим справиться, – прошептала София, глубоко вздохнув. – Надо, Софи. Не только потому, что он твой работодатель… Он – эмпат. Если почувствует твое неравнодушие, уволит. Нужно с этим справиться, обязательно нужно…

«Вот только как?» – подумала тут же с некоторой долей отчаяния, надеясь, что эти чувства – не более чем наваждение и долго не продлятся. Когда София училась в институте, она несколько раз влюблялась в студентов разных курсов и каждый раз, узнавая их чуть ближе, разочаровывалась.

«Скорее всего, с императором будет так же. И пускай, Защитница! Пусть будет так».

Но она все равно его нарисует, как только появится время.

Софии хотелось сделать это до дрожи в кончиках пальцев.

Дни у Арена были расписаны по минутам. Между завтраком, обедом и ужином, которые император старался проводить с семьей, он уделял время докладам глав различных ведомств, дворцовым делам и приему частных посетителей. За каждой службой закреплялось определенное время для совещаний. С безопасниками и дознавателями Арен виделся в понедельник, с хозяйственниками и сотрудниками Комитета культуры, науки и образования – во вторник, в среду отводилось время для финансового и судебного комитетов, в четверг – для торгового и дипломатического, в пятницу императора посещали охранители, а суббота и воскресенье оставались для частных встреч и различных поездок. Это то, чем Арен занимался постоянно, но были и внеплановые мероприятия. Таких частенько оказывалось большинство.

За восемь лет императорства он привык к своему расписанию и режиму, но иногда хотелось остановить этот поток бесконечных дел хотя бы на пару месяцев. Увы, это было невозможно, и в такие моменты Арен понимал своих предшественников, отрекавшихся от престола. Далеко не все императоры ждали смерти, как его отец, многие уходили на покой гораздо раньше. Век Альго, сильнейших магов империи, долог, поэтому у власти император находился не одно десятилетие, а заканчивалось правление зачастую отречением. Когда Арен был совсем юным, он считал это слабостью, но теперь научился понимать своих предшественников. Тяжело работать без выходных и отвечать за все, происходящее в стране.

Из-за собеседований с кандидатами на место аньян совещание с безопасниками пришлось сдвинуть, поэтому у императора практически не осталось времени на обед. Он быстро перекусил и сразу побежал к дознавателям – тем всегда было что рассказать, и Арен провозился с ними до самого вечера.

Еще в середине дня ему передали просьбу императрицы зайти, когда будет возможность, и он невольно поморщился, понимая, о чем Виктория хочет поговорить. А точнее, поскандалить. Арен желал бы оттянуть этот визит, но в таком поведении не было смысла, и потому ближе к концу совещания он передал секретарю Виктории, что зайдет через полчаса, и, дослушав дознавателей, поспешил к жене.

Настроение давно скатилось на отметку «паршивое» – он был страшно голоден, безумно устал и хотел спать, но при этом понимал, что спать ляжет еще не скоро, и это не добавляло доброжелательности. После раскрытия заговора прошло не так уж много времени, и отголоски недавних событий до сих пор витали в воздухе, создавая дополнительные проблемы и Арену, и остальным ведомствам. Огромное количество аристократов пришлось арестовать и найти им замены на службе, а некоторые умудрились сбежать прямо из-под носа дознавателей и безопасников, и их периодически продолжали ловить в разных концах страны. Пару аристократов даже вернула дружественная Альтака.

Все это раздражало и утомляло. Больше всего на свете Арену хотелось бы сейчас не ругаться с женой, а лечь рядом, обнять и полежать так хотя бы минут пятнадцать, ощущая исходящие от нее волны любви и покоя. Но любовь и покой – это, к сожалению, не про Викторию.

Виктория Альго

Когда Арен зашел в спальню жены, она сидела на пуфе возле туалетного столика в халате из полупрозрачного голубого шелка и расчесывала длинные золотые волосы. Император прекрасно знал, что Виктория делает так, когда сильно злится. Впрочем, тут и гадать не требовалось – как только она увидела отражение мужа в зеркале, сразу прищурилась и выпалила:

– Это правда, что ты взял для наших детей безродную аньян? Весь дворец сегодня обсуждает эту новость. Арен, это правда?

Он прошел в спальню, сел на кровать и, постаравшись максимально расслабить мышцы, ответил:

– Я взял на работу аньян, которая понравилась Агате и Александру. Это главное.

– Но она безродная? – Виктория повернулась лицом к мужу, с громким стуком положив расческу на столик.

– Вик, – сказал Арен так спокойно, как мог. – Не безродная. Сколько можно повторять? Нетитулованная, неаристократка.

– Без разницы. Ты…

– Есть разница. Да, эти люди не обладают кровной магией, но это не значит, что они безродные.

– Я не хочу, чтобы с моими детьми занималась какая-то… – воскликнула Виктория, в голосе ее уже явно слышалась истерика. Впрочем, не только в голосе. Арен прекрасно чувствовал эмоции собственной жены – негодование и злость бурлили, клокотали, пока сдерживались, но это ненадолго. – Я не желаю!..

– Вик, ты слышала, что я сказал? Она понравилась Агате и Александру. Какая разница, есть у нее титул или нет? Рекомендации отличные, диплом лучшей ученицы Института прикладных наук. Тебе напомнить, чем закончились две предыдущие попытки нанять аньян-аристократок? Забыла, как Александр ревел целыми днями, а Агата пряталась, и мне пришлось отменить все дела, чтобы искать во дворце собственную дочь?