Клара и Солнце - Исигуро Кадзуо. Страница 10

Дойдя до Передвижной Витрины, я пошла вокруг нее и, даже протискиваясь мимо стоявшего около нее Б3, старалась сохранять особенности ходьбы Джози.

Но, подняв глаза перед тем, как пойти обратно, я встретилась ими с Мамой, и что-то заставило меня остановиться. Она смотрела на меня все так же пристально, но ее взгляд теперь словно бы проходил сквозь меня, как будто я была стеклом оконной витрины, а она старалась увидеть что-то далекое за ним. Я замерла около Передвижной Витрины – нога выставлена вперед, пятка оторвана от пола, – и в магазине стояла странная тишина. Потом Администратор сказала:

– Как видите, Клара необычайно наблюдательна. Я никогда раньше с таким не сталкивалась.

– Мама. – На этот раз голос Джози был приглушенным. – Мама. Пожалуйста.

– Хорошо, хорошо. Мы ее берем.

Джози торопливо подошла ко мне. Обхватила меня руками и долго не отпускала. Взглянув поверх ее головы, я увидела радостную улыбку на лице Администратора, а лицо Мамы, которая шарила в наплечной сумочке и опустила в нее взгляд, было изможденным и серьезным.

Часть вторая

Кухню было особенно трудно постичь, потому что многие ее элементы поминутно начинали взаимодействовать по-новому. Я оценила теперь то, как тщательно Администратор – безусловно, проявляя заботу о нас – следила в магазине, чтобы все предметы, даже такие маленькие, как браслеты и коробочка с серебряными сережками, все время находились на своих местах. А в доме Джози, и особенно на кухне, Помощница Мелания постоянно перемещала предметы, заставляя меня учиться заново. Однажды утром, например, Помощница Мелания четыре раза за четыре минуты меняла положение своего пищевого блендера. Но, когда я осознала важность Островка, дела пошли намного легче.

Островок располагался в центре кухни, и, может быть, чтобы подчеркнуть его неподвижность, его облицевали светло-коричневыми плитками, которые имитировали кирпичи здания. В его поверхность посередине вдавалась блестящая раковина, а вдоль длинной стороны стояли три высокие табуретки, на которых могли сидеть домашние. В те ранние дни, когда у Джози еще было много сил, она часто сидела у Островка, занимаясь с преподавателем через экран дощечки или просто отдыхая с карандашом и альбомом. Первое время мне было трудно сидеть на высокой табуретке у Островка, потому что ноги не доставали до пола, а если я пыталась ими покачивать, мешала перекладина между ножками табуретки. Но потом я переняла у Джози ее манеру и стала прочно упирать локти в поверхность Островка, и тогда пришло ощущение большей надежности – хотя Помощница Мелания в любой момент могла неожиданно возникнуть у меня за спиной, потянуться к кранам и пустить воду с большой силой. Когда это произошло в первый раз, я от неожиданности почти потеряла равновесие, но Джози подле меня едва шевельнулась, и вскоре мне стало ясно, что несколько водяных брызг никакой опасности в себе не несут.

Кухня давала Солнцу чудесную возможность в нее заглядывать. Там были большие окна, а в них широкое небо, и почти никакого транспорта и прохожих снаружи. Стоя у больших окон, можно было видеть дорогу, поднимающуюся на холм мимо дальних деревьев. Кухню часто наполняло наилучшее Солнечное питание, там, кроме больших окон, в высоком потолке был световой фонарь, который открывался и закрывался пультом. Вначале меня беспокоило, что Помощница Мелания часто задвигает под фонарем штору как раз в то время, когда Солнце шлет Свое питание. Но потом я увидела, как легко Джози делается слишком тепло, и научилась сама использовать пульт, когда Солнечная фигура на ней чересчур усиливалась.

Первое время мне было странно не только из-за того, что нет транспорта и прохожих, но и из-за отсутствия других ИД и ИП. Конечно, я и не ожидала, что они будут в доме, и видела много хорошего в том, что я единственная, потому что могла благодаря этому все внимание сосредоточить на Джози. Но я понимала, до чего я привыкла наблюдать за ИД и ИП вокруг меня и давать всевозможные оценки, и в этом отношении мне тоже надо было перестроиться. В те ранние дни случались, и нередко, минуты, когда я смотрела на шоссе, идущее по холму, или на поля, на которые открывался вид в заднее окно спальни, искала взглядом фигуру ИД или ИП вдали и только потом вспоминала, где нахожусь и до чего это маловероятно так далеко от города и других зданий.

В свои самые первые дни в доме я по глупости считала Помощницу Меланию кем-то вроде Администратора, и это повело к некоторым недоразумениям. Например, я подумала, что она, наверное, обязана познакомить меня с разными сторонами моей новой жизни, и понятно, что Помощницу Меланию мое слишком частое пребывание около нее и озадачивало, и раздражало. Когда она в конце концов со злостью повернулась ко мне и закричала: «Хватит за мной, ИП, отвяжись ты, ну!» – я удивилась, но вскоре поняла, что ее роль в доме совсем не та, что у Администратора в магазине, и что я сама виновата.

Однако, даже делая скидку на эти недоразумения по моей вине, трудно отрицать, что Помощница Мелания с самого начала была против моего присутствия. Хотя я неизменно была с ней вежлива и, особенно в первые дни, старалась в мелочах ей угождать, она никогда не улыбалась в ответ на мои улыбки, и, кроме распоряжений и упреков, я ничего в свой адрес от нее не слышала. Сегодня, когда я собираю эти воспоминания воедино, мне очевидно, что ее враждебность была связана с ее общими страхами по поводу того, что могло происходить вокруг Джози. Но в то время мне нелегко было объяснить себе ее холодность. Часто казалось, что она хочет сократить время, которое я провожу с Джози – это, конечно, шло вразрез с моими обязанностями, – и вначале она даже пыталась помешать тому, чтобы я входила в кухню, когда Мама пьет свою чашечку кофе, а Джози завтракает. Только после настойчивых требований Джози – и решения Мамы в мою пользу – мне в конце концов позволили быть на кухне в эти ключевые моменты каждого утра. Но даже тогда Помощница Мелания пыталась настаивать, чтобы, пока Джози и Мама сидят у Островка, я стояла у холодильника, и только после новых протестов Джози мне разрешили к ним присоединяться.

Чашечка кофе, которую пила Мама, была, как я сказала, важным ежеутренним моментом, и одной из моих обязанностей было будить Джози, чтобы она успела прийти на кухню к этому времени. Часто, несмотря на мои неоднократные попытки, Джози вставала только в самую последнюю минуту, и тогда она кричала мне из туалета, совмещенного с ванной: «Поскорей, Клара! Мы опоздаем!» – хотя я уже стояла на лестничной площадке и напряженно ждала.

Мы спускались на кухню, где Мама сидела у Островка, глядела на экран своей дощечки и пила свой кофе, а Помощница Мелания держалась поблизости, готовая налить ей кофе еще раз. Времени на то, чтобы Джози с Мамой поговорили, чаще всего было немного, но вскоре я поняла, как важно тем не менее для Джози, чтобы она могла посидеть с Мамой во время этой чашечки. Однажды, когда из-за болезни она большую часть ночи провела беспокойно, я позволила Джози снова заснуть после того, как разбудила ее: думала, правильнее будет дать ей еще немного отдохнуть. Когда она проснулась, она стала кричать мне злые слова и, несмотря на слабость, заторопилась, чтобы успеть на кухню вовремя. Но, когда она выходила из туалета, мы услышали Мамину машину на рассыпанных камешках внизу, поспешили к переднему окну и успели увидеть, как машина удаляется в сторону холма. Кричать на меня снова Джози не стала, но, когда мы спустились на кухню, она не улыбалась за завтраком. Я поняла тогда, что, если она опаздывает к Маминому кофе, то есть опасность, что в ее день закрадется одиночество, какими бы другими событиями он ни был наполнен.

Случались, однако, утра, когда Маме не надо было спешить – когда, хотя она была в своей офисной одежде хорошего уровня и ее сумка была прислонена к холодильнику, она пила свой кофе медленно, даже вставала с высокой табуретки и ходила по кухне с блюдцем и чашечкой в руках. Иногда, стоя перед большими окнами, где на нее ложилась утренняя Солнечная фигура, говорила что-нибудь, например, такое: