Наследие Евы (СИ) - Рицнер Алекс "Ritsner". Страница 17

Тим как занимался своим самолетом, так и занимается, то ли слишком увлеченный, то ли слишком задумчивый. Архипова склоняется к нему и шепчет:

— Тимофей.

Он вздрагивает, вскидывает голову — и они ударяются лбами. Архипова подскакивает, ойкает, закрывает ушиб ладошкой. Тим в ужасе и таращится на нее, как на безумную. За спиной у Архиповой сдавленно хохочут подружки. Она расплывается в неловкой улыбке:

— Я не ожидала, что так получится… Извини… Больно?..

Она еще и тянет к нему руку. Он отклоняется назад и останавливает тоном:

— Я в порядке.

И вдруг Архипова теряется. Теряется тому, какой он. Тим не выглядит на семнадцать, обычно он робкий, мнется возле стола Соколова потерянный и грустный. Но, вообще-то, он старшеклассник. Он, может, вовсе не рад компании и был вежлив, а она вот так к нему подошла, незнакомому…

— Я правда не хотела, ты, видимо, очень увлекся… Спрашиваю: рыжего ждешь? Его задерживают опять. Может, какой-то конкурс…

Тим смотрит на нее затравленно и ничего не отвечает. Она прячет руки за спину и перехватывает одну чуть выше сгиба локтя.

— Вы же физикой занимаетесь, да? после уроков? Я слышала, как рыжий с Соколовым говорил: мы за одной партой сидим… Ну, насчет факультативов… Мы так и думали, что в читальном зале, только вас эту неделю не видели… Мы просто ходим сюда делать домашку. Уже неделю. Вместе сподручнее, а то поодиночке и так ничего непонятно, а Соколов еще и задает столько, что хоть плачь…

Тим вроде смягчается. Но не так, чтобы сойтись с ней на почве общего горя. Он слабо кивает и опускает взгляд.

— Как тебе с рыжим заниматься? Он не очень заносчивый? А то он так резво вызвался тебе помогать, у нас обычно — средний палец выставляет, если попросить о чем-то… Его в классе никто не любит. Мы не представляем, как ты с ним общаешься… Или — не можешь отвязаться? Он вроде упертый… как взбредет что-нибудь в голову…

Тим слабо хмурится. И переспрашивает, словно все это время — не понимал, о ком она ему, а тут дошло:

— Арис?..

— Арис? — и она вдруг тоже теряется. — В смысле — Сакевич, что ли?.. Ты его «Арис» зовешь?

Тим не отвечает, отслеживает движение: подружки Архиповой пересели поближе. Одна, светленькая, на стул, вторая — наоборот, темненькая, но самая маленькая, хотя как будто и самая бойкая, запрыгивает на парту, болтает ногами, склонившись вперед и упираясь ладонями на поверхность.

— Ну так-то логично, — тянет задумчиво. — Он же Аристарх.

— О, а помните, — восклицает светленькая, — Шест за ним в начальной школе бегал и такой: «Алистах! Алистах!» Мы тогда рыжего только так и звали. А он как-то разозлился и Шеста побил. Шест в него какой-то влюбленный, потом в классе втором всем рассказывал, что выучился говорить букву «р» только ради него…

Девчонки смеются. Та, что на парте, хмыкает:

— Может, чтобы больше не получать… вот и ради него…

— Рыжий вообще недружелюбный, — решает Архипова, — а Шест его просто достал за восемь классов. Прилип — как навсегда. Только выпуск их разлучит. Или смерть.

— А может, только смерть. То-то он спрашивает, куда рыжий учиться пойдет.

— Бедный! А вы не знаете, чего он молчит!

Они хохочут.

— Я бы тоже молчала, наверное, если бы по мне все время томно вздыхали…

— Было бы еще по кому!

— Ну, Шест всегда отличался дурным вкусом… Видели, как он одевается? Как можно умудриться в форме выглядеть плохо?..

— По-моему, этот костюм у него еще с прошлого века, да еще и велик…

— Может, отцовский?

Они снова смеются. Но Архипова серьезнеет, замечает: Тим никак не хочет вникать, ковыряет пальцами неоконченный бумажный самолет.

— А что у вас за тема? С самолетами?

— Что?..

— Ну, ты в прошлый раз на уроке отдал рыжему самолет…

— А…

Тут они, видимо, ждут объяснений, но Тим — не планирует.

Архипова спрашивает:

— Так что? за тема?..

— Ничего… — Тим выглядит беспомощно. — Он увлекается…

— Самолетами?

— Рыжий?

— В первый раз слышу.

— Я думала: у него, кроме учебы, других увлечений нет. Хотя он вроде в бассейн одно время ходил: его с физры отпускали, когда ставили последним уроком…

Пока подружки обсуждают, Архипову цепляет Тимов ответ. Она как будто проникается, ставит локотки на его парту, спрашивает тише:

— И ты для него делаешь?..

Тим поднимает потерянный взгляд.

— А умеешь еще что-то, кроме самолетов?

Светленькая говорит:

— О, помните, мы как-то складывали гадалки.

— Гадалки?..

— Да, такие квадратики, — подхватывает Архипова, — на них пишешь всякое… Могу показать.

Тим кивает.

— Только надо листочек…

Несколько секунд все друг на друга рассеянно пялятся. Тим, помедлив, вырывает из тетради. Архипова подсаживается к нему за парту, а он отодвигает стул подальше, к краю…

Она сгибает по диагонали лист, так, чтобы торчал снизу прямоугольник. Поднимает этот прямоугольник наверх, с нажимом проводит по сгибу, а затем раскрывает и отрывает, чтобы получился квадрат. Чего делать с оторванным прямоугольником — она не знает. Теряется. Возвращает его Тиму с неловкой улыбкой. Он, видно, ситуацией проникся — тянет уголок губ. Хотя наблюдает как-то отстраненно, подперев рукой голову.

Архипова дальше складывает лист с двух сторон. Потом дважды пополам — но только чтобы развернуть обратно: так гадалка будет лучше гнуться. Она вставляет пальцы в треугольнички. Показывает Тиму, как держать. Протягивает ему. Он теряется и тупит, а потом оживает, берет, пробует. Не понимает:

— И как гадать?..

Девочки смеются. Архипова объясняет:

— Она не готова. Еще нужны надписи.

Она забирает гадалку. Осматривается потерянно. Тим соображает и подает ей ручку, вызывает много смущения. Архипова светится, но не отвлекается: с одной стороны пишет цвета, с другой — цифры, а внутри — «сбудется», «не сбудется», «загадай еще» и всякое похожее. Складывает обратно, держит перед Тимом. Говорит торжественно:

— Загадай желание.

Тим теперь немного улыбается, и Архипова ему тоже, счастливая тем, что он развеселился. Спрашивает:

— Загадал?

Он кивает.

— Теперь выбирай цвет, какой больше нравится.

— Синий.

— Считаем, сколько букв в слове.

Тим недоволен и произносит с досадой:

— Математика…

Девочки обмениваются смешками. Архипова говорит:

— Что поделать, мы же с физмата.

Тим ничего против не имеет — и не возражает.

— Пять букв, значит, складываем-раскладываем пять раз. Вот так.

Она сдвигает треугольники вместе вертикально и горизонтально. Тим опять чего-то не понимает, в этот раз — как работает:

— Там что-то меняется?

— Ну да, чтобы встал в одну из позиций.

— А.

— Вот. Теперь видно только определенные цифры, из них выбираешь.

Тим зависает. Помедлив, выбирает единицу. Архипова делает одно движение, говорит:

— Выбирай еще.

Тиму, наверное, неловко, что надо еще, зависает… называет восьмерку. Архипова раскладывает, показывает, что под восьмеркой. Под восьмеркой надпись «Сбудется». Тим, наверное, загадал что-то приятное — и теперь улыбается. Говорит, что игрушка:

— Забавная…

И почему-то ставит руку на парту, закрывается, словно стесняется.

— Они разные бывают. Эта с общими ответами, а можно что-нибудь конкретное…

Тим оттаял, кивает, но на другие гадалки не соглашается. Архипова дарит ему эту. Он, видимо, тоже ей что-нибудь хочет взамен:

— Могу сложить голубя…

— Голубя? — она увлекается.

Тетрадь худеет еще. Тим тоже превращает прямоугольник в квадрат, только потом — решает складывать. И пока он ловко ворочает листок с боку на бок и сгибает его, девочки наблюдают, подавшись чуть вперед. Немного заскучав, одна решает:

— Вот так похоже на кораблик…

Другая говорит:

— Я не умею кораблик.

Архипова спрашивает:

— Тим, а ты умеешь?

— Угу.

— А что еще?