Апокалипсис (СИ) - Миргородов В. В.. Страница 2

В глазах начало темнеть — похоже, я сдохну вперед, не смотря на то, что начал раньше. Силы в руках совсем нет, и пара ударов луком по хребтине окончательно выводят меня из игры, отправляя в забвение. На пару секунда.

Очнувшись, я осознаю себя лежащим с мечником, что отчаянно кашляет, держась за горло, и тут же совершенно по-звериному прыгаю на слегка растерявшегося лучника. Роняю на землю, вцепляюсь в лицо, на этот раз лицо, не горло, пытаюсь выколоть глаза. Пальцы не слушаются, и совсем не хотят лезть туда, в глазницы, вытесняя оттуда глаза, лучник отчаянно брыкается, пытается поднять, и ему в принципе это даже удается! Но я вцепился в его голову руками как клещ, обхватил кистями и все же всунул в глазницы большие пальцы.

Выдавил глаза, под аккомпанемент его отчаянных воплей, поковырялся внутри, приладил для этой цели и остальные пальцы. Наконец он затих, и я облегченно вздохнув, отползаю в сторону. И настоящим чудом ушел от взмаха меча! Начался новый бой двух инвалидов, раненый и уставший я, и придушенный мечник.

Удар, удар, прикрываюсь подвернувшейся под руку палкой, заезжаю этой же палкой вражине по уху. Он на секунду отвлекается, позволяя мне сблизится, и добраться до его лица, что чуть было не стоило мне жизни, так как меч на этот раз он не потерял. Отскакиваю и перемещаюсь ему за спину, беря в захват, что в принципе тоже не дает мне никаких шансов, и я опять чуть не оказываюсь надетым на меч.

Мысли судорожно вертятся в голове, тело с трудом уходит от ударов оружия, продолжая находится за спиной воина, держа врага в захвате за горло одной из рук, пока вторая, свободная рука, шарит за спиной в поисках чего-то острого или тяжёлого. Ну же, ну же, ну же! Сучок! Прямо на уровне глаз! И сделав нелегкое усилие в нашем танце, я довернул воина в сторону дерева с сучком, и нанизал его глазницей на древесину.

Упал на землю, тяжело дыша. Раны… чудовищные раны в животе! Стрела… рана в плече. Без магии — не жилец.

— Саара! — подскочил я к девушке, сидящей все это время сломанной куклой на траве и смотрящей куда-то невидящим взглядом — Саара! — потряс я её за плечи.

Она скорее инстинктивно, нежели осознанно, применила на меня магию, заживляя раны и избавляя от большей части повреждений.

— Я не достойна, чтобы меня спасали… — прошептала она.

— Дура! — рявкнул я, заметив, что в деревне начался кипишь — видать услышали крики боя, и схватив девушку за руку, потащил дальше в лес.

Конечно же за нами организовали погоню. Не сильно активную, но погоню. Понимая, что от кучи охотников и просто здоровых лбов мне ни за что не уйти, я, совсем немного пропетляв по лесным дебрям, и сделав кольцо, вернулся обратно, и спрятался вместе с девушкой в густых зарослях малинника. Девушке правда пришлось время от времени зажимать рот рукой.

Повезло. Не заметили. Искали, но не заметили. Слишком, они осторожничали, опасались мага, и, скорее мечтали найти его хладный труп, чем его самого, да еще и живьем. Так что к ночи уже удалось маленько расслабиться. Адреналин отступил, холодная расчетливость заменившая собой все, вследствие неудержимой ярости, прошла, в сознание шумной гурьбой впорхнули эмоции.

Чтобы не строить бессмысленные теории и догадки, я решил обратиться прямиком к первоисточнику: к своей жёнушке. Пусть она мне объяснит, что я пропустил за эту неделю.

— Саара, объясни мне, как так вышло? — обратился я к девушке.

Она очнулась, как от дремы, отползла от меня в сторону, как маленький напуганный ребенок, и усиленно замотала головой.

— Как… ты жила… Расскажи мне всё, что с тобой произошло пока… меня не было! Как так получилось… и эта деревня… Кто эти люди? Расскажи мне все! — и не думал отступать я.

Она еще сильнее сжалась и замотала головой.

— Нет! Нет! Не надо… прошу… не спрашивай меня… — залепетала она. — Ты возненавидишь меня…

— Саара! Ну что ты…

— Нет!

— Рассказывай! — уже просто потребовал я басом, рискуя обнаружить себя, гаркнув так, что с веток слетели сонные птицы.

— Ты умер у меня на глазах. Неведомая магия тебе просто разнесла голову. — начала она свой грустный сказ — Щит продержался еще минуту и начал падать. Я приготовилась к смерти, желая умереть вместе с любимым, подороже продав свою жизнь. — она вздохнула — Но прилетела Вилка и в одно мгновение отправила железную повозку со смертельно опасным артефактом высоко в небо. Назад она так и не упала. Или упала, но далеко. Вторую повозку она уничтожила более изощренно, искромсав её в металлолом, и вешая прятавшихся в ней людей по сукам на деревьях. А потом и она умерла, долго мучаясь и страдая. Я осталась одна…

Она склонила голову и замолчала, глотая горькие слезы. Я молчал тоже, давая возможность девушке собраться с мыслями и прийти в чувства.

— Эти люди… — наконец продолжила Саара, спустя продолжительное время перерыва — Из деревни Шварц… они подобрали меня на дороге… я тащила твое тело, как могла, давясь горькими слезами, идя незнамо куда… ах-ха-ха… — раздался истерический смех, переходя в простой крик и истерику.

Пришлось вновь зажать ей рот, и успокаивать, обняв и поглаживая по волосам. Страшно представить, что ей пришлось пережить за эти дни! Но все же… сейчас не время и не место для эмоции. Увы. И опять! Как же мне все это достало! Эта жизнь! Эти… так, спокуха! Отставить истерику!

Наконец Саара успокоилась и продолжила, не покидая объятий.

— Они из некого движения крестьян против магии! И меня тут же взяли в оборот. Я хотела покончить жизнь самоубийством, но… они нашли, чем меня подкупить — твоя жизнь! Я была готова… и всегда готова! На всё, ради тебя! — она подняла на меня свои глаза — Но цена… цена которую они затребовали за жалкий камень маны… — она поникла — Прости, прости меня пожалуйста… я недостойна тебя… я плохая жена! Очень плохая.

— Ты хорошая, очень хорошая! — оспорил я, но она меня не услышала и вновь повторила свои слова:

— Я плохая жена…

— Ты очень хорошая и верная жена! — невозмутимо повторил я.

— Верная? — и она разревелась, вновь соскользнув в истерику. — Ты знаешь, что они от меня потребовали? Ты знаешь?… Ты не знаешь! И даже не догадываешься! Иначе бы ты так не говорил. Я очень плохая женщина… — и она приложила руку к животу.

— Что с ребенком? — хладнокровно поинтересовался я.

— Его нет… его больше нет. — отвела она взор в сторону.

Хуже! Есть, только сроки не те! Манопоглатительный контур на её теле хоть и по-прежнему существует, сильно ослаб, и её тело стало вполне нормально просматриваться в магическом спектре. Я кого-то буду кастрировать раз десять, особо жестоким методом и тупым ножом! А потом…

— Ум… — я закусил губу и задавил в себе в очередной раз вспыхнувшею пионерским костром ярость в зародыше.

— Им нужна была послушная кукла. — продолжала Саара, потупив взор — Очень послушная, покладистая, и живучая. У них там рядом какой-то гарнизон остановился, что любит приходить в село и толпой насиловать девок. Мне предложили стать такой игрушкой взамен на камень маны. — она сглотнула — Я согласилась.

Я прижал её к себе и уже сам разревелся. Бедная-бедная девочка! Бедная моя Саара… как же так… как они могли… И вместе с бесконечной жалостью к своей жене и сочувствию её доли, в душе вновь разгоралась бешенная волна праведного гнева — ни кто из этой деревни или того гарнизона не доживет и до следующего года! Ни кто! Или я не барон Ролд Рольский!

— Я согласилась… понимаешь? — прошептала она — Я не смогла сохранить верность к тебе! Даже нашего ребенка не уберегла! Не смогла!

Теперь мы рыдали уже оба. Тихо, печально, беззвучно. И только ночь и звезды могли видеть нашу скорбь. И только куст малинника, плотным кольцом окружил две человеческие фигурки, был свидетелем нашего горя. Еще один… еще один…

— Не смогла… — повторила она — Я потеряла его еще в первый же день. А на второй потеряла и себя. Каждый раз только магия и скилы интерфейса поддерживали во мне жизнь. Только слепая вера, что мне удастся тебя вернуть, заставляла меня бороться и держаться. А им всё было мало… мало… и мало. Им мои страдания доставляли только радость! А вид как я исцеляюсь, вызывал приступ хохота и возможность продолжить начатое. Не знаю, сколько бы я так протянула. Может день… может два. Но староста видимо решил поэкспериментировать, и смилостивишься, дал мне камешек с маной. Ты знаешь… — прошептал она тихонько и уткнулась мне в рубашку — Я можно сказать очнулась, когда его увидела… когда увидела тебя. А все время до…