Снегурочка для миллиардера (СИ) - Либрем Альма. Страница 53

Катя скрылась за дверью. В приемной в какую-то секунду зашумело еще громче, потом все затихло. Я печально вздохнул. Если сейчас она вернется со словами, что мне надо немедленно отправиться праздновать…

Спустя минуту или две Катя заглянула в кабинет.

- Они ждут тебя в конференц-зале на празднование, - доложила она. – Я сказала, что ты придешь через пять минут.

Я скривился.

- Потому, - продолжила Катерина тоном, не знающим возражений, - у тебя есть пять минут, чтобы довести меня до черного входа, а нам отсюда сбежать. М?

Я даже не сразу понял, что она задумала.

- Ты…

- Я их обманула, - решительно заявила она. – Так что давай! Уходим!

Дважды предлагать мне не пришлось. Быстро набросив свое пальто, я помог одеться и Кате и выскользнул в приемную. Было пусто, из конференц-зала доносился гул. Я потянул девушку в другую сторону, в боковой коридор. В холл соваться не было смысла, наверняка кто-то топтался у лифта, но вот одно из ответвлений коридора вело к спасительному пути побега.

Я толкнул дверь черного входа, ведущую на ступеньки. За нею тоже оказалось пусто; серый неприветливый коридор уводил вперед, в воздухе стоял горький запах табачного дыма.

- Опять курили, паразиты, - усмехнулся я. – придется переустанавливать пожарную сигнализацию.

- Ты можешь хоть пять минут не думать о работе? – фыркнула за спиной Катя, но скривилась и сама. Дым пробирался в легкие, и во рту стоял неприятный горький привкус. – Нет, правда, паразиты…

- Тут непроветриваемое помещение, - я уверенно двинулся вперед, - и с вентиляцией не очень. Обратная сторона идеального офиса, - помолчал немного. – У людей такая тоже есть.

- У всех?

- Почти, - пожал плечами я. – Просто кто-то к табачному дыму спокойно, а кто-то не очень… Ну, или у кого-то бывают недостатки попроще. Или похлеще… Пошли, вон ступеньки.

По лестнице мы почти бежали. Катя была на каблуках, и потому мчаться вниз на полной скорости не представлялось возможным. Я придерживал девушку за руку, не позволяя ей свалиться.

В холле желающих поздравить меня не оказалось. Тем не менее, мы все равно преодолели его за считанные секунды. Я махнул рукой рецепционистке в ответ на ее вопросительный взгляд и только ускорил шаг, буквально выскакивая на покрытый льдом тротуар.

Катя вновь едва не упала; проехала несколько метров по гололеду, пока вновь не оказалась у меня в руках, и задорно рассмеялась. Стремительно темнело, но не настолько, чтобы нас было не видно, и я решительно потянул ее к машине.

Чем скорее уедем, тем меньше шансов, что заставят вернуться.

Упал на водительское сидение; девушка заняла место по правую руку от меня. Было довольно холодно, но мы, раскрасневшись от быстрого бега и собственной невероятной смелости – надо же, сбежали от такого огромного коллектива! – этого даже не почувствовали.

- Получилось! – задорно воскликнула Катя, радостно сверкая глазами. – Ну? Куда дальше?

- Не знаю, - пожал плечами я. – Домой?

- А может, в парк?

Я покосился на девушку. Обычно сей невероятно грустный праздник под названием день рождения я проводил в гордом одиночестве – ну, не считая стандартного созвона с родителями, когда Назар устраивался рядом и мы пять минут строили из себя дружную семью. Но сегодня рядом была Катя, а значит, необязательно обосновываться на диване и корчить грустную мину.

- Может, и в парк, - согласился я, хотя вроде как строил на день совершенно иные планы, и только махнул рукой. – Поехали!

Центральный городской парк был не так и далеко. Он застыл, как в зимней сказке, весь запорошенный снегом. Людей внутри было мало, даром, что чуть дальше все еще гремела новогодняя ярмарка. Ее должны были уже неделю как закрыть, но предприниматели, наплевав на требования властей, то прятались между деревьями, то выскакивали на дорогу, вооруженные своей тележкой с какой-то продукцией. Кто-то из-под елки предлагал приобрести бусы, а на углу цыганка вопила о том, что предскажет судьбу, если кто захочет позолотить ручку.

- Не пойдем к ней, - решительно заявил я, утягивая Катю на узкую дорожку между деревьев, где не было ни цыганок, способных свистнуть и ключи от машины, и золотую карту, ни прочих назойливых торговцев, размахивающих своим товаром.

- Мороженое! Кому мороженое! – наивно размахивал руками одинокий мужик, которому какого-то черта вздумалось продавать столь неходовой для зимы товар.

Мы прошли мимо него, даже не обратив внимания; вокруг было достаточно холода, чтобы не хотеть получить еще одну, дополнительную его порцию.

- Здесь мило, - расплылась в улыбке Катя. – Так по-новогоднему… Смотри, вон, гирлянды!

- Да, - кивнул я, рассматривая декор. – Красиво… В этом году немало насыпало снега, даже как-то неожиданно.

- А как ты обычно празднуешь свой день рождения?

- В страстных объятиях своей верной любовницы, - хмыкнул я. – Ты с ней знакома.

- Да? – вспыхнула Катя, явно перебирая в голове всех женщин, с которыми мы сталкивались в офисе или где-нибудь еще.

- Ага. Работой зовут.

- Глеб!

- Это была дурацкая шутка, - хмыкнул я, наблюдая за тем, как растерянность на лице Кати сменяется весельем. – Не злись.

- Не злюсь. На дураков не обижаются, - хихикнула она. – И это тоже была дурацкая шутка, не злись.

Я притянул ее к себе, целуя. Злиться на идеальную девушку? Ну, это и вправду мог позволить себе только дурак.

- Но почему день рожденья в работе? Ты ж говорил, у тебя есть друзья и все такое…

Я только пожал плечами.

- У меня вроде нормальные отношения с семьей, но праздновать с ними – это только портить себе настроение. Мы с Назаром – две вечные жертвы соперничества, а еще – амбиций нашего папы; он опять начнет перечислять, кто когда выиграл какое соревнование, опять попытается выбрать себе любимчика. Это обижает. Конечно, когда становишься старше, должно быть уже все равно, но воспоминания обычно сильнее, чем хочется. Я привык к тому, что радости от дня рождения мало. Привык слышать «вы так похожи»…

- А Назар как празднует?

- Также, - скривился я. – Только он у себя дома, я – у себя…

- Ты же его не ненавидишь, - промолвила Катя. – Ты просто почему-то на него злишься. Я все никак не могу понять, почему. Что такого могло между вами произойти, что вы до сих пор не можете этого простить?

- Ничего такого, чтобы это не отпускалось. Мы ругаемся уже тоже на автомате, по старой памяти, - промолвил я, заметив, как вдруг помрачнела, словно что-то вспомнив, Катя. – Не обращай на это внимания. Не о чем сожалеть. Мы с Назаром не самые дружные на свете братья, но, когда надо, способны прийти друг к другу на помощь. Может быть, когда у обоих в личной жизни появится что-то серьезнее работы, то сможем даже нормально помириться.

- Мне казалось, Назар не страдает от одиночества.

- Временные любовницы не значит тепло для сердца. Просто он считает, что этим можно что-то заменить, а я в таком подходе разочаровался.

Я сжал ее ладонь. Пальцы Кати были холодными – она принципиально не носила перчатки, а сейчас было, наверное, все минус десять, много для наших широт. Хотя где-то на севере над нами бы, наверное, посмеялись…

Мы еще с полчаса бродили по парку, старательно обходя торговцев. Цыганка, рассмотрев в пелене снега то ли брендовое пальто, то ли Катины дорогие сапоги (девушка до сих пор свято верила в то, что ценник был в гривнах), упорно плелась за нами по снегу, старалась не отставать и не потерять нас среди сугробов. Приходилось петлять. В гадания я не верил, а разряженная в цветастые тряпки женщина отнюдь не внушала доверия, скорее наоборот.

Мы вновь вышли на центральную парковую аллею. Пахло корицей и апельсинами; где-то поодаль предлагали глинтвейн.

- Хочешь? – предложил я Кате, кажется, совсем продрогшей.

- Хочу! – согласилась она. – Знаешь, сто лет не была в парке… И никогда не пробовала глинтвейн. А он не сильно алкогольный?

- Смотря какой пить, но, думаю, не сильно, - хмыкнул я. – Не опьянеешь. От вина же не пьянела.