Между этажами (ЛП) - Джинджелл Вэнди. Страница 12

— Никто меня не хватал! — сказала я, — Я прямо перед тобой! Ты. Же. Меня. Видишь.

— Да, — сказал Атилас и отвернулся, — Уходи, пока можешь.

— Только сначала вытащу тебя.

Ни за что не оставлю его висеть в этом лунном свете, лучи которого снова протыкают его, стоит ранам затянуться. Я собралась и взглянула на блестящие нити в надежде увидеть их иначе, или убедить стать чем-то другим.

— Я бы не стал, — сказал Атилас, — Всё равно я тебя убью.

Я не стала смотреть в его глаза: боялась увидеть в них что-то ужасное. Изо всех сил я старалась увидеть нити лунного света по-другому, или почувствовать их чем-то иным. В конце концов, это изобретение Между, так что должен быть способ увидеть их под другим углом и заставить измениться.

Ведь когда я его спасу, Атилас поймёт, что я это я, а не кто-то другой? Почему-то я точно знала, что мои действия в этом сне, если это сон, могут повлиять и на реальность: прямо как то, что ты делаешь в Между влияет на За и на мир людей. А если так, то спасение Атиласа во сне может помочь спасти его и в жизни.

Постараюсь сделать всё, что смогу, несмотря на колкости и издёвки Атиласа. Мои трое психов умели использовать слова либо для простейшей передачи информации, либо для изощрённых шуток, но мы связаны до тех пор, пока они не закончат дела, и я не получу дом. Не позволю, чтобы даже один из них умер. Они мои психи.

И, несмотря на прерывистый вздох Атиласа, я прикоснулась к нитям лунного света. Они оказались твёрдыми и упругими.

Лунный свет, ага, конечно. Слишком уж прочные.

— Вы же лунный свет, — сказала я, — Почему же вы не ведёте себя как положено?

Стоп. Стоп.

Лунный свет — это же отражение солнечных лучей. А солнечные лучи могут быть волнами или частицами.

— Незачем так торопиться, — сказала я плотным нитям лунного света, — Зачем так напрягаться? Не обязательно быть одновременно и волной, и частицами. Может попробуете стать только частицами?

Лунный свет моргнул, и показалось, что нити стали более рыхлыми. Я провела пальцем по одной из них, и она осыпалась дождиком сверкающих искорок на белоснежный пол. Окровавленное плечо Атиласа, которое только что было проткнуто той нитью опустилось вниз и набухло голубой кровью.

Атилас, наконец, открыл глаза.

— Интересно. Неужели это действительно спасательная операция?

— А ты что думал? — чуть не сказала: «а ты что думал, неблагодарный, изворотливый ты фейри», но вовремя остановилась. И так уже наговорила лишнего.

— Неважно, — он окинул меня стальным взглядом и опять закрыл глаза, — Чуть не забыл. Ты же сообщишь, как закончишь?

Если бы не видела, каким бледным было его лицо, и какими глубокими стали морщинки возле глаз, ляпнула бы что-нибудь в ответ. Что бы он там не говорил, какие колкие бы замечания не отпускал, Атиласу неимоверно больно. Уж если мы, питомцы, огрызаемся от боли, то жители За способны на большее.

Видимо основной вес тела несли нижние части нитей, потому что стоило мне расщепить последнюю ниточку, как торс Атиласа медленно пополз вниз. Я подставила плечи, и осторожно опустила его на пол. А сверху всё сыпались и сыпались сверкающие частицы лунного света.

Кровь вытекала из его тела, и собиралась в лужу вокруг него. На секунду я замешкалась. А ведь он обещал меня убить. Раза три, четыре.

Но оставлять его так нельзя. К тому же, он и сесть-то сам не может, не то, что меня убить. Он лежал в липкой луже тёмно-голубой крови, и только чуть приоткрытые глаза говорили о том, что он едва в сознании.

Я подтащила его к стене. Кровоточащее тело Атиласа было очень тяжёлым. На мгновение его взгляд замер на мне: стальные карие глаза были ясными и совсем чужими.

А затем рука с длинными пальцами сомкнулась на моём горле и с нечеловеческой силой прижала меня к стене.

Вот блин.

Он исцелялся быстрее, чем я думала.

— Атилас, — с трудом выдавила я, — Пожалуйста, не убивай.

— Слишком поздно, — прошептал он.

Давление на шею. Давление, стало нечем дышать. И на удивление быстро я погрузилась в темноту.

Глава 4

Я проснулась, хватая ртом воздух. Слава богу, снова дышу. Как ни странно, но первым, что, а точнее кого, я увидела, был примостившийся на журнальном столике Джин Ён.

Я запустила в него подушкой.

— Какого чёрта!

Джин Ён нагнулся, подушка только слегка взъерошила его волосы.

— Ya, Petteu!

— Не кидайся в Джин Ёна, — сказал Зеро.

Божечки, как я умудрилась не заметить Зеро, который сидел рядом с ним? Наверное, из-за того, что всё моё внимание было направлено на до сих пор пялящегося на меня вампира, и его гадко поблёскивающие глаза.

— Чего? Почему вы оба смотрите, как я сплю?.

— Что тебе снилось? — спросил Зеро, — Прекрати махать руками, Пэт.

— Да я сесть пытаюсь! Ничего понять не могу.

— Это знак того, что воздействие слюны вампира заканчивается. Это пройдёт. Ты будешь жить. Что тебе снилось?

— Атилас, если тебе уж так интересно.

Зеро нахмурился:

— Что именно?

— Он меня убил, — коротко ответила я и обняла колени. Меня до сих пор потряхивало. Конечно, всегда знала, что он может не моргнув глазом прикончить меня, но не думала, что однажды он это действительно сделает, — Что было крайне мерзко с его стороны, ведь я пыталась его спасти.

— И поэтому ты плакала?

— Не плакала я, — машинально ответила я, хотя по щеке катилась одинокая слезинка, а веки ощущались распухшими.

Джин Ён смахнул слезинку пальцем.

— Эй!

И подсунул её мне чуть ли не под нос.

— Igon mwohya?

— Вот же повадился ты в последнее время в чужое личное пространство лезть, — кисло сказала я, и поскорее стёрла слёзы с другой щеки, чтобы ему они не достались.

Он что-то коротко и зло сказал, типа: «накося выкуси», хотя самих слов я не поняла.

Я повернулась к Зеро и ошалело спросила:

— Мне показалось, или вампир только что сказал «выкуси:»

Джин Ён ухмыльнулся.

— Не кусай вампира.

Я зыркнула на Джин Ёна.

— Ну уж фиг. Ещё какую-нибудь дрянь подхвачу.

Ухмылка исчезла.

Зеро выглядел, будто лимон укусил. Очень чётко произнося каждое слово, он спросил:

— Что именно тебе приснилось, Пэт?

— Погодь, как я его вообще поняла? — спросила я. Не хотела говорить об Атиласе. О его смехе и шутках, которые резали почище ножа, о нитях лунного света, и о том, как он задушил меня, — Я даже этих корейских слов не знаю. Но почему-то поняла.

И только после того как Зеро сказал:

— Атилас не здесь, — я поняла, что жду, чтобы он всё объяснил. Мои губы задрожали.

Он же меня убил. Почему я до сих пор пытаюсь услышать его голос?

— Да, — сказала я, — знаю.

Несколько секунд все молчали, а потом Джин Ён глумливо расхохотался.

И Зеро сказал:

— Я задал тебе вопрос, Пэт.

— Да, но почему я поняла вампира, когда…

Джин Ён снова рассмеялся, на этот раз раздражённо, и сказал:

— Vampire bureuji ma. Oppalago burreo.

— Да какой ты Oppa? — огрызнулась я, — Ты пердун старый! Поэтому я должна называть тебя Ahjussi!

Офигевший Джин Ён всё ещё открывал и закрывал рот, когда Зеро ледяным голосом сказал:

— Пэт, если ты не можешь обсуждать один и тот же предмет больше десяти секунд, я оставлю вас с Джин Ёном наедине, чтобы не мешать вашей перепалке. Отвечай на вопрос.

Я отчаянно хотела пожаловаться, что Джин Ён первый начал, но взгляд Зеро стал настолько ледяным, что я не посмела. Я не посмела опять спросить про Джин Ёна, или и дальше откладывать разговор об Атиласе.

И я начала:

— Приснился коридор. Только стены, пол и потолок. Шла по нему вечность, но он никуда не вёл. Поэтому прошла через стену.

— И?

— И попала в комнату. Атилас тоже там был. Его подвесили в воздухе на прозрачных лучах. Он сказал, что это лунный свет. Он думал, что я кто-то другой и пообещал убить. А я решила, что если сниму его из этой лунной фигни, он поймёт, что я — это я.