Та ещё штучка (СИ) - Риз Екатерина. Страница 27

- Иван Олегович, расскажите мне о себе, - попросила я после того, как попробовала вино.

Филатов, кажется, немного удивился моей прыти. Он, приверженец всяческих правил, как я понимаю, наверняка считал, что это его прерогатива – первым задавать женщине вопросы. А тут я его опередила. Но мне, на самом деле, было любопытно. В конце концов, должна же я понимать, с кем сижу за одним столом.

- Ты меня опасаешься?

- Проявляю понятное любопытство из предосторожности.

- Что ж, это обосновано.

Его адвокатские привычки, манера выражаться, меня от чего-то умиляли. Не понимаю, что именно меня в этом так сильно привлекало, но каждый раз мне хотелось улыбнуться.

- Я живу в Москве, - начал Иван Олегович, - всю жизнь там живу. У меня адвокатская практика, уже три года собственная фирма.

- На чем именно вы специализируетесь?

Он разглядывал меня. Не смотрел с улыбкой умиления, не наблюдал за мной, а именно разглядывал. А я делала вид, что этого не замечаю, не понимаю… Промелькнул какой-то неловкий момент между нами, когда мы словно скрывали друг от друга тайные помыслы.

- На щекотливых проблемах, - ответил он.

Я глянула удивлённо.

- Что это значит?

- Это значит, что, когда людям неловко общаться друг с другом, порой стыдно, порой некомфортно, а порой попросту опасно, они обращаются ко мне. А суть дела, как таковая, неважна.

- Очень интересно, - проговорила я, на самом деле удивлённая. – То есть, вы не адвокат… вы решаете чужие проблемы?

- Можно и так сказать.

- А здесь, в нашем провинциальном городке, что за проблему вы решаете?

- Сима, ты же понимаешь, что я тебе ничего не скажу. Это адвокатская тайна.

- Понимаю, конечно. Просто любопытно. Кто у нас такой проблемный и обеспеченный. Я ведь правильно понимаю, гонорары у вас ошеломляющие?

Иван Олегович легко, чуть саркастически улыбнулся.

- Я бы не стал выражаться столь пафосно. Вполне посильные некоторым гражданам гонорары. К тому же, я не редко работаю за процент от получаемой прибыли. Так сказать, в долг.

- Здорово, - искренне впечатлившись, проговорила я негромко, прикрывшись бокалом с вином. И поинтересовалась, как бы в шутку: - Секретарша вам не нужна?

Он широко мне улыбнулся.

- Секретарша у меня есть. Секретарша, и три помощника. Пара следователей, пара водителей и, временами, телохранитель.

- А домработница?

- Ты даже на это согласна?

Я пожала плечами.

- Если мне будет интересно, то да.

- Моя жизнь совсем не похожа на сериал, поверь. Зачастую работа довольно скучная. Бумаги, суды, подготовка свидетелей. Иногда забота о том, чтобы привести их в чувство перед заседанием. Случается разное. А ещё вот разъезды, гостиницы. Если честно, я терпеть не могу гостиницы и всё казённое.

- Почему? Какие-то нелицеприятные факты из вашей биографии?

Филатов громко рассмеялся.

- Солнышко, тебе бы следователем работать. Допрашивать ты не стесняешься.

- Мне говорили, - согласилась я. – Но мне лишь любопытно, вот и всё.

Кстати, слетевшее с его языка «солнышко», я мысленно для себя отметила.

- Ну, раз тебе любопытно, а мне отчего-то твоё любопытство крайне льстит, скажу, что я профессорский ребёнок. Точнее, внук. Выпестованный бабушкой, музыкальным искусствоведом. Теперь тебе стало страшно?

- А где были родители? – осторожно осведомилась я.

- Ничего ужасного и трагичного, - тут же заверил меня Филатов. – Отец дипломат, они с мамой практически двадцать лет провели в разъездах по разным странам. Начинал отец с Азии, не слишком комфортной для проживания и образования ребёнка, поэтому бабка с дедом меня родителям изначально и не отдали. С двух лет я остался с ними жить в Москве, а родители уехали. Появлялись пару раз в год, звонили. Вот и всё воспитание. Правда, к моим четырнадцати годам отца перевели в Европу, родители звали меня к себе, но я к тому времени уже был настолько набалован бабушкиным вниманием, заботой и пирожками, что отказался. А родители до сих пор живут в Лихтенштейне, обосновались там после отставки отца.

- И вы к ним не уехали? – Я была всерьёз удивлена. – Неужели не было интересно?

- Почему? Было. Я год прожил с ними, до восемнадцатилетия, путешествовал по Европе, всерьёз подумывал продолжить обучение там, но, в конце концов, вернулся в Москву, поступил в МГУ. Москва мне ближе, там я чувствую себя, как рыба в воде.

Слушать про чужую, счастливую, беспроблемную жизнь было удивительно.

- А ваши бабушка и дедушка?

- Их уже нет в живых, к сожалению. Мой дед был заметным специалистом в своей сфере. Занимался изучением древних языков. Смотрела фильмы про сокровища, пирамиды, потерянные города? Дед обожал подобные сказки, и, наверное, каждой пытался найти доказательство, расшифровывал древние манускрипты. Писал статьи и в наши, и в зарубежные журналы, ездил по многочисленным симпозиумам, без конца спорил со своими коллегами. Жизнь у него была интересная, но несколько отстранённая от реальности. И бабушка, по сути, заботилась о нас с ним одинаково, как о детях. Но они любили друг друга, прожили вместе пятьдесят семь лет. И умерли… не в один день, но в один год. Деда не стало, и бабушка за несколько месяцев тихо угасла, смысл из её жизни ушёл.

- А как же вы?

- Я? Меня она, конечно, сильно любила, я единственный внук, сын единственного её ребёнка, но мы лишь продолжение её любимого мужчины. А его больше не было рядом.

- Как всё это грустно, - проговорила я. – Красиво, безумно трогательно, но грустно.

Иван Олегович пожал плечами.

- Это жизнь, Сима. Со всеми её прелестями и препятствиями.

- А что же вы, не подарили им правнуков?

Филатов взглянул на меня в лёгком удивлении.

- Правнуков? – Криво усмехнулся. – Да как-то не задалось. Не о том я думал, видимо.

- Конечно, - поддакнула я. – Учеба, бизнес.

- У адвокатов, знаете ли, как и у врачей, эти грани весьма размыты. Учимся мы далеко не пять лет, если конечно, хотим стать хорошими специалистами, затем несколько лет оттачиваем своё мастерство, заслуживаем доверие, завоёвываем своё место под солнцем в определённой компании, а уже после, если, конечно, хватит смелости, открываем собственную фирму. И всё начинаем сначала. Женитьба и размножение в этот круговорот у меня как-то не вписались.

- Как вы круто это сказали – размножение, - не удержалась я.

- А что? Всё так и есть. Тут либо детей рожать, либо карьеру строить, зубы на оппонентов точить. – И тут он ловко перевёл тему разговора на меня: - А вы, Сима, что думаете по этому поводу?

- По какому именно? – осторожно осведомилась я.

- По поводу семьи, брака, рождения детей.

Я чуть нахмурилась.

- Кажется, мы слишком торопимся, на первой же встрече обсуждаем такие вопросы…

- Это не я начал.

Я мысленно вздохнула. Что ж, тут не поспоришь. Проявила любопытство, высказала своё мнение, вот и получай.

- Наверное, как вы уже поняли, я не столь благоразумна, как вы. Вышла замуж, развелась…

- А дети? Судя по вашим замечаниям, детей вы любите.

- Конечно, люблю. Но считаю, что рожать их надо от человека, в котором до конца уверен. На которого смотришь и понимаешь, что его продолжение хочешь видеть в своём ребёнке. У нас с бывшим мужем такого не случилось. Может быть, к сожалению, а, может быть, и к счастью. Исходя из того, что мы, в итоге, расстались.

- И давно вы так живёте… в разводе и под одной крышей?

Я вздохнула напоказ. Опустила глаза. Разглядывала поданый мне салат. Вот честно вам скажу, пока не знаю, какой он на вкус, но выглядел обычный салат с ростбифом, как настоящее произведение искусства. Каждый лист салата, каждая капля соуса, кажется, даже каждая кроха черного перца, на своём месте. Даже нарушать идеальный вид жалко. Я всё никак не осмеливалась тронуть салат вилкой. Иван Олегович вот ел, и ему на красоту, судя по всему, было наплевать.

- Полгода, - сказала я ему.