Возмездие - Хоффман Джиллиан. Страница 68

Адвокат, представлявшая обвиняемого, стояла перед ним в консервативном сером костюме, скрестив руки на груди. Это была черненькая подружка той рыжей из «Кливлендера».

И Чавес знал, что рассказал ей слишком много.

Глава 60

Что он тогда говорил? Что он тогда говорил?! В голове у Чавеса все перепуталось, словно магнитофон сжевал пленку. Он тысячу раз рассказывал все по-разному, но что именно он говорил? Какую версию слышала черненькая? Виктор столько выпил, что едва ли в ту ночь помнил, как его зовут, когда наконец добрался домой.

— Пожалуйста, представьтесь для протокола, — попросила адвокат.

— Виктор Чавес, отдел полиции Майами-Бич, — пролопотал он. «Расслабься, расслабься. Попытайся расслабиться».

— Сколько времени вы служите в отделе полиции Майами-Бич?

— М-м-м... с января. С января двухтысячного года.

— Теперь давайте перейдем к делу, полицейский. Вы дежурили с трех дня до одиннадцати вечера девятнадцатого сентября двухтысячного года, в тот вечер, когда был арестован мой подзащитный, Уильям Бантлинг. Так?

— Да. Да, дежурил.

— Именно вы тот полицейский, который приказал ему остановиться?

— Да.

— Какие события предшествовали вашему требованию остановиться?

Чавес тупо огляделся, словно надеясь, что кто-то придет ему на помощь.

— Другими словами, что произошло в тот вечер, полицейский Чавес?

Чавес хотел зачитать фрагмент своего отчета, но Лурдес остановила его:

— Пожалуйста, своими словами, по памяти, полицейский.

Си-Джей поднялась с места.

— Возражение обвинения. Свидетелю дозволяется просматривать документы, которые могут освежить его память.

Судья Часкел склонился вперед и скептически оглядел Чавеса:

— Пока он не заявлял суду, что ему требуется освежить память, мисс Таунсенд. Кроме того, полицейский, я подозреваю, что это был самый важный день вашей недолгой службы в правоохранительных органах и вы должны помнить каждую минуту того вечера. Почему бы вначале нам не попробовать все вспомнить без отчетов?

Си-Джей медленно выдохнула, пытаясь не встречаться взглядом с полицейским, в глазах которого читалось отчаяние.

— Я патрулировал район. Я был на Вашингтон-авеню, когда увидел этот «ягуар», он с превышением скорости проехал мимо меня в южном направлении, к дороге на насыпи. К шоссе Макартура. Поэтому я отправился за ним. Я какое-то время ехал за ним по шоссе, просто наблюдая. А затем он неправильно перестроился в другой ряд — не подал сигнала, — и я также увидел, что у него не работает одна задняя фара. Поэтому я его и остановил. Я подошел к машине, как раз напротив здания «Гералд», и попросил предъявить водительское удостоверение. Он предъявил. Он нервничал, знаете, потел, как-то дергался. Я взял водительское удостоверение и пошел назад к своей машине, а по пути остановился у его бампера, чтобы взглянуть на разбитую фару. И именно тогда я увидел то, что выглядело как... м-м-м кровь. Прямо на бампере. Я вернул ему удостоверение, а когда возвращал, то подумал, что уловил в автомобиле запах марихуаны. И я спросил Бантлинга, могу ли я осмотреть его багажник. Он сказал, чтобы я проваливал. Поэтому я связался с «К-9» и попросил подкрепления. Приехал Бочамп из отдела Майами-Бич со своей собакой по кличке Силач, и Силач просто спятил у багажника. Простите, он своим поведением показывал, что в багажнике что-то не то. Поэтому мы его и открыли и нашли мертвую девушку.

— Вы дежурили один или с кем-то?

— В тог вечер я был один.

— На какой скорости ехал мистер Бантлинг, когда вы впервые заметили его?

— М-м-м... примерно сорок миль в час в зоне, где максимально допускается двадцать пять.

— Вы определили скорость при помощи радара?

— Нет.

— О-о. Значит, вы поехали за ним и заметили на своем спидометре, что он едет на скорости сорок миль в час?

— Нет. — Чавес явно ощущал неловкость.

— Где вы находились, полицейский Чавес, когда впервые обратили внимание на превышение скорости? На бандита в новом «ягуаре», превышающего скорость на пятнадцать миль свыше допустимой, несущегося по Вашингтон-авеню?

— Я стоял на Шестой улице. На углу Шестой и Вашингтона.

— По ходу или против движения?

— Против. Я стоял на улице.

— Вы находились вне патрульной машины? Если я вас правильно поняла, полицейский, вы не пользовались радаром, вы не следовали за моим подзащитным в патрульной машине, вы даже не находились в патрульной машине, а стояли на углу улицы, когда увидели, как мимо вас пронесся автомобиль?

— Да.

— И вы без помощи приборов, на глазок, всего через девять месяцев после окончания полицейской академии, смогли определить, что этот черный автомобиль идет на скорости, примерно на пятнадцать миль превышающей допустимую?

— Да. Да, смог. Он выезжал и снова вставал в поток движения. Он создавал аварийную ситуацию на дороге.

«Это прямо из учебника», — подумала Си-Джей.

— А почему вы в тот момент не сидели в патрульной машине?

— Я пытался разнять двух ребят, которые подрались, потому что один другого как-то обозвал.

— И вы забыли про эту драку, в результате которой могли пострадать люди, уселись в патрульную машину, которая смотрела в противоположную от Вашингтон-авеню сторону, и что сделали?

— Я, э-э-э, последовал за вашим подзащитным к дороге на насыпи.

— А как вы оказались на Вашингтон-авеню, чтобы следовать за моим клиентом на дорогу на насыпи?

— Я поехал по Шестой улице к Коллинз, а потом назад по Пятой, и с Вашингтона на дорогу на насыпи.

— Значит, вы вначале поехали по Шестой в противоположном направлении и, как я предполагаю, потеряли из виду моего подзащитного, превышающего скорость?

Чавес кивнул.

— Пожалуйста, говорите в микрофон, полицейский Чавес, потому что секретарь суда не может записать в протокол ваш кивок.

— Да. Все правильно. Я потерял его из виду. Но я снова его увидел. Сразу же. Тот же автомобиль, с тем же номером, на дороге на насыпи.

При этих вопросах Чавес не только испытывал дискомфорт, но он еще и начинал ненавидеть Лурдес Рубио. Его ответы звучали напряженно, резко.

— Он опять шел с превышением скорости?

— М-м-м, да. Да, шел. Если я правильно помню, то он шел на скорости миль шестьдесят — шестьдесят пять в зоне, где допустимы пятьдесят.

— Но вы не сразу же остановили его?

— Нет.

— Примерно сколько миль вы проехали по дороге на насыпи перед тем, как решили, что мистер Бантлинг представляет угрозу безопасности гражданам Майами и его требуется остановить?

— Примерно две. Я остановил его напротив здания «Гералд».

— И он сразу же остановился?

— Да.

— Он не пытался сбежать?

— Нет.

— И вы утверждаете, что он нервничал-, потел, дергался, когда вы к нему приблизились?

— Да.

— Примерно так, как вы сейчас, полицейский Чавес?

В зале суда послышались смешки.

— Возражение обвинения, — снова встала Си-Джей.

— Возражение принято. Продолжайте, мисс Рубио, — сказал судья Часкел.

— А затем вы остановились у бампера, чтобы осмотреть разбитую заднюю фару, которую внезапно заметили?

— Да. Я заметил разбитую фару, когда догнал его на дороге на насыпи.

— И тогда увидели кровь у него на бампере?

— Ну, это выглядело похоже на кровь. Это была темная субстанция. Позднее выяснилось, что это кровь. Кровь той девушки.

— Сколько было времени, полицейский?

— Примерно двадцать двадцать пять.

— У вас с собой был фонарик?

— Не с собой. В машине.

— И в двадцать двадцать пять на оживленной трассе, когда мимо вас проносились машины, вы заметили на бампере автомобиля мистера Бантлинга темную субстанцию, которую сразу приняли за кровь?

— Да. Освещения было достаточно от фонарей на дороге и зданий у нее. Я все смог рассмотреть. Субстанция оказалась темной и густой. Совсем как кровь.

— И после этого вы подошли к мистеру Бантлингу, чтобы вернуть водительское удостоверение?