Дочь по контракту (СИ) - Дали Мила. Страница 2

— С клиникой разбирались?

— Естесственно! Главврач там ушлый, безобразный тип. Сказал, что эмбрион мог не прижиться, а я скрыла это от мужа и нагуляла ребенка на стороне…

— А вы, конечно же, невиновна.

— Вот вам крест!

Я устала. Честное слово. Мне надоело оправдываться и доказывать свою правоту всем подряд. Резко подскакиваю и чуть не роняю кресло. Принимаюсь ходить кругами по кабинету. Продолжаю:

— Понятия не имею, как такое произошло, но с того момента в мужа будто вселился злой дух. Олег подал на развод и грозится отобрать Стешу. Доченьку мою. Любыми путями.

— Так в чем проблема? Экспертизой доказано, что Олег Эдуардович непричастен к ребенку.

— Вы не знаете Золотова. Не из любви к дочери он это делает. Муж ослеплен жаждой мести!

— Дурдом…

— Вот! — замираю и разворачиваюсь к адвокату, тычу в его сторону пальцем. — Оттуда справкой грозился Олег или чем похуже… Золотов хочет оболгать меня, подделать документы. Теперь понимаете, почему я обратилась именно к вам за поддержкой?

Для именитого адвоката подтверждение в профессионализме не требуется. Тысячу раз, наверное, уже слышал подобное. Марк достает блокнот и ручку, что-то пишет, а после жестом возвращает меня за стол. Молча вырывает листок и отдает. Трясущимися руками забираю и глазам своим не верю от увиденных чисел.

— Что это?

— Сумма оплаты моих услуг, Анастасия Евгеньевна.

Пятьдесят тысяч рублей. Еще по-божески с учетом всей беготни Марка Яковлевича, сопровождении в суде. Признаться, думала, выйдет дороже.

Немного расслабляюсь, позволяя себе, деловито закинуть ножку на ногу, расслабленно облокотиться на кресло и вести диалог смелее. Глубоко вдохнув, собираюсь начать высказывать пожелания, однако Лютольф просит вернуть листок и дорисовывает к сумме еще ноль.

— Первая цифра — это цена сегодняшней консультации Анастасия Евгеньевна, а здесь, — указывает на баснословную таксу, — семьдесят процентов от полной стоимости ведения вашего дела. Их вы обязаны выплатить в течение недели. Остальные тридцать можете перечислить после оглашения судьи. Что-то не так?

Я стараюсь сохранять максимальную невозмутимость, но чувствую, как тело окатывает мелкая дрожь, трясутся коленки.

Это огромные деньги даже для бывшей жены успешного бизнесмена. У меня, конечно, имеются кое-какие накопления, и уходила я от Олега не с голой задницей, но все финансы четко отложены на особые траты. У меня маленькая дочь ей года еще не исполнилось. Устроиться на работу не могу, взять на помощь няню тем более.

Бывший муж тщательно следит за моей жизнью и в любой момент захочет подослать своего «человечка» вместо работницы агентства. А что произойдет дальше и представить страшно. Из всего положения кредит мне тоже вряд ли одобрят. Истории займа нет, а в строке о доходах можно смело рисовать фигушку.

Но в принципе, если продам шубу и украшения… все равно не хватит!

— Имущество делить будете? — разрывает неловкую паузу Марк и принимается что-то печатать на компьютере.

— Нет! Мне от Олега ничего не нужно! — Как на иголках подпрыгиваю, — лишь бы доченьку сберечь…

— Гордая, значит? — Исподлобья смотрит, да так остро, будто пронзает меня насквозь. — Глупо воображать из себя бескорыстную деву, не оценят. А вот об улучшении материального достатка задуматься надо.

Вопреки моим возражениям Лютольф ставит пометку в записной книге о дележке.

Сдается мне, покушение на сокровища мужа только разозлят Олега. Ведь у него зимой снега не выпросишь, а тут квартиры, авто и счета в банках.

Марк щелкает кнопкой на принтере и распечатывает договор о заключении нашей сделки. Выуживает из органайзера дурацкую ручку с пером на колпачке и подает мне. А я пять-шесть стреляю глазками и сгораю от конфуза.

— Марк Яковлевич, можно попросить у вас скидочку, как молодой и одинокой матери?

— В смысле? — меняется в лице, кажется, адвокат был не готов услышать подобное.

— Ну, или хотя бы рассрочку, — пытаюсь исправить ситуацию. — Сейчас выдвинутые перечни для меня затратны. Но если позволите оплатить частями…

— То есть вы явились в фирму спустя две минуты после открытия, оскорбили охранника, назвав его бескультурной обезьяной, угрожали секретарше физической расправой, если она не пропустит вас в кабинет, меня шантажировали, а сами даже не удосужились изучить прайс? На вас хоть завтра можно подавать иск.

— Виновата, — соглашаюсь. — Но когда загоняют в тупик, к самому дьяволу на поклон прискачешь.

— Спасибо за комплимент, — сухо обрубает, на мгновенье задумывается. — Пожалуй, я смогу пойти на некоторые уступки Анастасия Евгеньевна.

— Правда?

— Угу.

Вжимаю голову в плечи и широко распахиваю глаза, ошарашенно наблюдая, как Марк демонстративно разрывает договор на две части, берет из стопки новый лист и отдает мне.

— Подписывайте.

Я еле сдерживаю улыбку, с радостью наклоняюсь к столу, проворачивая в пальцах ручку и тут же замираю. Несколько раз моргаю, проверяя собственное зрение. Оно не подводит.

— Минуточку, господин Лютольф, а что именно я должна подписать?

— Контракт, — как ни в чем не бывало, отвечает Марк.

— Но бумага чиста…

Лютольф кашляет, послабляет галстук, вновь откидываясь на кресло.

— Я не добрый самаритянин, чтобы заключать договор с невыполненными условиями и в то же время без вашей подписи не могу приступить к работе. Я начну заниматься делом, а буквы в контракте появятся после оплаты услуги. Вы согласны?

— Попахивает аферой.

Недоверчиво поглядываю на Марка, хотя понимаю, что количеством вариантов отступления похвастаться не могу.

— Не вам говорить, Анастасия Евгеньевна. У моей фирмы безупречная репутация и работают профессионалы. Вы же обратились лично ко мне, зная о плотном графике. Я всего лишь предоставляю право выбора. Согласны или нет?

— Да, — отвечаю и, затаив дыхание, точно в прорубь собираюсь нырять ставлю роспись на пустом листе.

— А это уже другой уровень разговора, — меняет гнев на милость Марк.

На его губах появляется слабый намек на улыбку, вот только настроение Лютольфа меня вовсе не радует.

— Уповаю на вашу совесть и честь Марк Яковлевич.

— В нашем деле иногда приходится отступать от морали во благо подзащитных, госпожа Золотова.

— Романова… моя девичья фамилия Романова.

— Как будет угодно, — кивнув, первым встает, — позвольте, я вас провожу. Позже мы свяжемся, номер телефона оставьте у секретаря Ольги, надеюсь, вы ее не до конца перепугали.

— Простите еще раз.

С жаром на щеках тоже поднимаюсь с дорогущего кресла. Поправляю чуть растрепанную прическу. Марк обходит стол, галантно касается моей спины.

Теперь от Лютольфа буквально фонит обаянием, адской харизмой искусителя. Подобные люди могут с легкостью преподнести полную нелепицу так, что с открытым ртом начинаешь верить. Марк не только в совершенстве владеет юриспруденцией он отличный психолог и манипулятор, в обычной жизни от таких мужчин нужно держаться подальше. Наврет с три короба, и даже попавшись на горяченьком, выкрутится. Он же адвокат. И циник.

Я вижу это по его темно-карим глазам, что вдруг вспыхнули бесноватым пламенем, едва Марк услышал согласие на подписание странного контракта. Думаю, Лютольф не упустит возможности поднять цену своей услуги, насколько ему в голову взбредет.

— Анастасия Евгеньевна, хочу предупредить, что мои методы работы не всегда могут вестись стандартным планом. Вы должны быть готовы идти на любые меры, которые понадобятся.

— Лишь бы не усугубить положение.

— Ни в коем случае. До встречи.

И это все? А… нет…

Тщедушный Лютольф подталкивает меня в поясницу и торопливо выпроваживает из кабинета. Громко хлопает створкой, закрывается изнутри. Пару минутный лимит его манер исчерпан и, тратить на меня драгоценное время Марк не собирается, но душу все равно греет надежда.

Крепче сжимаю сумочку на плече, с неким сожалением возвращаюсь к стойке, где сидит девушка-секретарь. Миниатюрная блондинка больше похожая на американскую куклу при виде меня тоже краснеет, думает, что снова начну ей угрожать. Гораздо учтивее, чем при первом знакомстве, прошу у нее листочек и ручку, пишу телефонные цифры.