Маленькое кофейное приключение - Хоффман Кейт. Страница 1

Кейт Хоффман

Маленькое кофейное приключение

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Я живу в городе с семимиллионным населением. Три с половиной из них — мужчины, из которых как минимум полтора миллиона не женаты. Так думала Нина Форестер. Наклонившись над буфетной стойкой, она налила в кружку кофе, поставила кофейник на место и, осторожно сделав первый глоток, блаженно простонала. За прошедшие выходные она не выпила ни капли спиртного, зато вчера вечером умяла двухфунтовый пакет арахиса в шоколадной глазури, и теперь с утра ее мучило шоколадное похмелье. Почему я не могу встретить ни одного из тех миллионов парней, спрашивала она себя.

— Плохие выходные? — услышала Нина знакомый голос.

Сквозь дымок, поднимавшийся над кружкой, она взглянула на свою подругу и коллегу по работе Лизбет Гордон. Плохие выходные? Да нет. Все не так плохо. Обливаясь слезами, она шесть раз подряд посмотрела старый фильм по видео, пригоршнями ела арахис в шоколаде и испортила себе линию бикини, удаляя с нее волосы горячим воском. Бывало и хуже. Однажды она съела целиком трехслойный торт-мороженое «Сара Ли» в самом начале просмотра «Титаника». А субботу она провела, перекладывая свое нижнее белье.

— Я даже не выходила из дома, — призналась Нина. — У меня начались сексуальные фантазии о разносчике еды из китайского ресторана.

Лизбет обняла Нину за плечи.

— Дорогая, не кажется ли тебе, что давно пора найти подходящего жеребца?

Если бы такое сказал кто-нибудь другой, Нина просто посмеялась бы, но ленивый южный акцент Лизбет делал предложение вполне разумным.

— Почему ты заговорила об этом? — спросила Нина, направляясь к выходу из буфета. — Неужели мистер Эд стал твоим личным секс-гуру? Послушать тебя, так «Национальный бархат» и «Мой друг Флика» — настоящие учебники секса. — Нина остановилась около двери своего офиса и задумчиво сказала: — Когда я была девочкой, то очень увлекалась этими книгами. Я думала только о лошадях и даже не смотрела на мальчиков.

— Огромные, могучие, мускулистые животные, — проговорила Лизбет, закатывая глаза. — Боже мой! Мне тоже нравились книги о лошадях. — Она хихикнула и прижала пальцы к губам. — Если бы мама знала, она бы все их сожгла.

Нина засмеялась.

— Ты уже тогда много понимала в любовных делах!

— А ты была плоской, как доска, и на зубах у тебя торчали железные скобки. — Лизбет затряслась от хохота. Она откинула назад свои темные волосы и погладила руками стройное тело. — Признайся, ты ведь не хочешь вернуться в то время. Я была круглолицей, немного застенчивой и носила только синтетику. Мне самой странно, что я стала такой, какая сейчас.

— Надо же, а я-то думала, ты родилась в кашемировых пеленках и обольщала своими нарядами всех мальчиков в детском саду.

Если бы их не объединяла близкая дружба, Нина наверняка ненавидела бы Лизбет. Любая девушка возненавидела бы такую неотразимую красавицу. Нина же привлекала к себе простым обаянием. За Лизбет ухаживали три или четыре бойфренда, готовых встретиться с ней в любое время дня и ночи. Нинины же мужчины в ее жизни не задерживались. Любимое мороженое у нее в холодильнике хранилось значительно дольше.

Но Нину преследовали неприятности не только в личной жизни. На работе тоже сложилась критическая ситуация. Она работала младшим редактором в журнале «Этитьюдз» и проверяла достоверность фактов, о которых писал журнал. Большую часть своего рабочего времени Нина проводила либо в библиотеке, либо за компьютером, блуждая в бескрайней паутине Интернета, либо висела на телефоне, дозваниваясь нужным людям.

Внешние данные Лизбет помогли ей занять должность заместителя главного редактора в отделе моды. «Этитьюдз» — модный журнал для молодежи. Лизбет вращалась в кругу богатых дизайнеров, красивых моделей мужского и женского пола и французских фотографов. Стильная, блестящая и изысканная, она всегда выглядела так, будто только что сошла с рекламы Кэлвина Клайна.

Нина же отдавала предпочтение скорее забавным, чем модным вещам, и всегда носила одну и ту же прическу. Свои длинные светлые волосы она закручивала в пучок и закрепляла его одной или двумя шпильками.

Но Лизбет обладала редким качеством, которое делало ее незаменимой подругой. Как бы плохо ни шли дела у Нины, одно меткое, холодное замечание Лизбет превращало любые проблемы в мелочи жизни, открывая перспективу на будущее и растворяя все трудности в неудержимых приступах смеха.

— Ты знаешь, в чем твоя беда? — спросила Лизбет, провожая Нину до ее крошечного офиса, в котором даже не было окна.

— Нет, — ответила Нина, — но я уверена, ты сейчас мне скажешь.

— Ты не ходила на свидание с мужчиной уже почти полгода. Дорогая, я надеюсь, ты понимаешь: для того, чтобы встретить кого-нибудь, тебе нужно по крайней мере выйти из дома. — Лизбет покачала головой. — У тебя начинается то, что называется… кажется… ммм… ангорафобия?

— Ангорафобия — боязнь пушистых свитеров, — поправила ее Нина. — А агорафобия — боязнь открытого пространства.

— То, что ты разбираешься в таких смутных понятиях, как раз и доказывает мою правоту. С тех пор как ты рассталась с сумасшедшим барабанщиком из той ужасной группы, ты просто перестала жить. — Лизбет взяла со стола рамку с фотографией Нининых племянниц и стала рассматривать свое отражение в стекле, поправляя волосы. — Ты ведь знаешь, если женщина к тридцати годам не вышла замуж, ее шансы встретить мужчину невелики.

— Мне только двадцать пять! — воскликнула Нина.

— Пять лет пробегут как одно мгновение, — заметила Лизбет, щелкнув пальцами с идеальным маникюром. — Каждый год после двадцати пяти можно считать за пять.

Нина полагала, что иногда лучше просто позволить своей жизни идти так, как она идет. Взяв со стола последний номер «Этитьюдз», Нина начала его листать. Когда она дошла до последних страниц журнала, ее взгляд привлекли брачные объявления. Они печатались каждый месяц. Мужчины ищут женщин. Женщины ищут мужчин. Мужчины и женщины ищут чего-нибудь не совсем обычного.

— Может быть, мне стоит ответить на одно из объявлений? — задумчиво проговорила она.

— Хорошая мысль, — сказала Лизбет. — Не совсем та, что я имела в виду, но определенно — мысль.

— Конечно, ведь мне ничего не стоит просто прийти на свидание. К тому же я знаю, что объявления очень помогают в устройстве жизни. — Нина схватила лежавшую на столе папку и открыла ее. — Посмотри, сколько писем благодарности. Четыре пары встретились благодаря рубрике брачных объявлений «Личный контакт». Только за прошедший год состоялось четыре свадьбы.

— Откуда ты раздобыла их? — спросила Лизбет.

— Отзывы собирает для меня Эйлин из отдела писем. Я хочу предложить Шарлотте идею рассказа. — Нина наугад взяла одно из писем. — До того как Тайлер Шеридан встретила Ника Романо, она должна была выйти замуж за другого парня, но тот сбежал со свадьбы. Он опубликовал для нее объявление в нашем журнале, просил простить его. Ник, с которым уже случалось нечто подобное, помог Тайлер пережить измену жениха. Они влюбились друг в друга. Слышала ли ты когда-нибудь что-нибудь более романтичное?

— Нина, я умоляю тебя! История похожа на слащавые женские романы! — воскликнула Лизбет.

— Да, похожа. Мне нравятся женские романы. — Нина взяла в руки еще одно послание. — Вот письмо от Джейн Добсон Уоррен. Она поместила в «Этитьюдз» объявление для своего босса. Он искал подругу детства Холли Баскин. После того как Джейн опубликовала объявление в журнале, она обо что-то сильно ударилась головой, скорее всего, о статую Купидона. И после травмы стала думать, что Холли Баскин — это она. Через некоторое время Джейн и ее босс полюбили друг друга и поженились.

— Неужели ты думаешь, что такого рода телячьи нежности понравятся Шарлотте? — Лизбет покачала головой. — Ты совсем не знаешь нашу начальницу.

Шарлотта Дэнфорт занимала должность генерального директора журнала «Этитьюдз» и безраздельно властвовала в своей редакции. Журнал финансировал ее богатый отец. И, хотя Шарлотта не умела редактировать без подсказки и плохо вела финансовые дела, она имела один несомненный дар — невероятно остро чувствовать талантливых людей и привлекать их к работе в журнале. Так же чутко она улавливала современные тенденции, отбирая самые горячие новости и точно зная, о чем писать не следует, поэтому «Этитьюдз» всегда держался на плаву.