Мамалыжный десант (СИ) - Валин Юрий Павлович. Страница 51

Сидеть было уж совсем тоскливо. Изредка доносился гул отдаленных артиллерийских выстрелов, но в Прахово и округе было тихо. Судя по намекам командира, скоро и здесь начнется. Но «скоро» понятие растяжимое, а уточнять неудобно. Тем более, все равно сиди и жди – такое самое обыденное солдатское дело.

Сидели у приоткрытой двери. Дважды приходил Тась, приносил поесть и воды. Жить было можно – рыбу в Прахово умели коптить просто замечательно. Но во второй раз Тась, помявшис, сказал, что слух по всему поселку гуляет – русские речниками интересуются. Вот это было плохо. В каждом поселке свой полицай-доносчик имеется, без этого редко бывает. Вдруг немцы прознают или матросы сами деру дадут? Они же не в курсе, что их как свидетелей разыскивают. Да, такие поиски – дело тонкое, на практике пехотинцами не очень изученное, пусть те бойцы и числятся при СМЕРШе, но опыт не тот.

Казалось до ночи так и сидеть, но в начале шестого началось! Ударили орудия – били с реки по берегу. Катера подходят!

– Десант наши высадят, скоро здесь будут, – пояснил довольный Нерода. – Драпанут фрицы.

– Так помогать надо! – вскинулся Сречко. – Тут с крыши обзор хорош.

– Из пистолетов с крыш палят только очень большие снайперы, – справедливо отметил Нерода. – Наша задача была тихой, а уж если ее провалили, сидим на попе ровно и ждем.

Нет, не высидели ровно. Сначала выбрались во двор, потом на крышу пристройки. Нарастала трескотня наших автоматов и пулеметов, артиллерия прикрывала солидно: орудия катеров и батарей Берегового отряда [27] клали снаряды непрерывно. Судя по звукам, высадились десантники прямо на окраине…

Немцы драпанули почти сразу. Тимофей видел, как бежали по улочке фрицы, один все отставал, суетливо выдергивал из-за пояса и голенищ «колотушки», не глядя швырял за заборы – на боевой взвод не ставил, для легкости разгружался.

– Тима, прикрой! – командир сунул автомат, беззвучным колобком скатился с крыши.

Ничего объяснить Нерода не успел, но особо и не надо – не первый день рядом воевали, характер и образ мысли командира вполне понятен. Вон на тех фрицев старший лейтенант нацелился – отстали, видимо, заплутали в улочках, теперь улепетывают изо всех сил, оглядываются. Близко наши. А командиру хоть как-то себя реабилитировать хочется. Не перед начальством, которое далеко, а перед собой, от себя-то никуда не денешься. Немножко позорно ночью с тем обозником вышло, чего уж скрывать.

Тимофей понимал замысел командира, но не догадывался, что тот этак… нагло все сделает. Немцы больше назад смотрели: в конце улочки уже мелькала родная для большинства разведчиков вылинявшая форма. Но при отступлении фрицам не стоило о флангах забывать.

Казалось, Нерода вынырнул прямо из забора: как там можно незаметно оказаться, черт его знает – травы-то по щиколотку. Явилась серая неопределенная фигура, враз свалила двоих ближних, кольнула ножом третьего, только после этого дважды щелкнул командирский «парабеллум». Немецкий пулеметчик, едва начавший поворачиваться, бухнулся на неровную мостовую, только тяжелые хвосты лент устало взмахнули. Остались двое головных фрицев, эти что-то успели завизжать, вскидывая винтовки…

Стрелять приходилось осторожно, стараясь не задеть командира. Тимофей выпустил короткую очередь, сразу добавил. Во, оба завалились, Нерода в ближнего две пули добавил. Интересная новая манера, сразу пару патронов выпускать, на курсах тоже так учили…

– Отлично! – закричал Сречко. – Ты снайпер!

– Стараюсь, – ответил боец Лавренко, несколько удивляясь своему везению. А ничего так автомат, уводит ствол, конечно, но в меру.

Командир между тем вразумлял одного из сшибленных фрицев. Тот, видимо, вовсе ошалел, все порывался вскочить и бежать куда-то. Второй пленник догадливо замер, лежа на спине и растопырив приподнятые руки-ноги на беззащитный и покорный черепаший манер. Нерода заключительным ударом утихомирил беспокойного немца, подхватил трофейную винтовку.

– Бежим к командиру, Тимотей! – покатился к краю крыши резвый партизан.

– Ты помоги, я прикрою, – ответил Тимофей, с некоторой тревогой поглядывая в конец улицы.

Набегала своя пехота, а пехота, она того… сгоряча может и не разглядеть деталей.

Предусмотрительно убрав автомат под ноги, разведчик Лавренко махал кепкой, показывая безвредную забинтованную голову.

– Що семафоришь? Германцы дэ? – завопил запыхавшийся боец.

– «Дэ, дэ». Да повтэикали уже, – пояснил Тимофей. – Не суетись. Положили мы замыкающих фрицев. Перекури, мы тут разведка.

– Вот же швыдкий фриц пошов – не успели высадиться, уже втек, – без особого расстройства высказался боец, доставая кисет. – А що тут за мисто? Гостинно чи как?

Пленных разведчики сдали ротному десантников, и тут очень своевременно появился Торчок, приволокший оружие и форму, и основные силы группы в лице Бушуева и Мерзоева. Переодеваться пришлось практически прямо на ходу – неслись к базе речников. Возрастной Павло Захарович отстал, но иных сложностей не возникало. В городке еще постреливали, но бой затихал. Опергруппа дала несколько очередей в ответ на выстрел из темноты – случайный или нет, сложно сказать – осенняя тьма уже ложилась на Прахово. Взлетели на короткий подъем, навстречу, от ангаров предупреждающе закричали, Сречко ответил. Из темноты выскочил Тась, с ним двое местных подпольщиков, вооруженных антикварными охотничьими ружьями.

– Здесь! – закричал парнишка. – Все здесь морнари барж! Мы предупредили, нико не убежал!

– Очень хорошо, – Нерода с облегчением поправил пилотку. – Представь нас, скажи: надолго не задержим, но сведенья нужны как воздух.

– И скажи – ужин-завтрак обеспечим, всё как положено, – подсказал Тимофей.

Насчет «все здесь» Тась, конечно, погорячился. От команд барж осталось человек двенадцать, остальные еще в предыдущие дни рассосались. Но оставшиеся вроде бы кое-что знали. Командир немного послушал расспросы специалистов группы – Сречко переводил толково, разговор сразу пошел больше технический. Собственно, с той – с самой важной, работавшей по немецким приказам баржи – здесь никого и не имелось. Но один из механиков работал на «немке» прежде и хорошо был знаком с командой. Другой механик помогал чинить какую-то хитрую спец-лебедку. Нормальному человеку детали понять трудно, но явно будет польза от допроса-беседы.

Нерода кивнул подчиненным не обладающим специфическими судовыми познаниями, вышли на свежий воздух.

– Так, товарищи сержанты, построения не будет, но объявляю благодарность, – возвестил старший лейтенант. – Павло Захаровичу – за своевременное подтягивание тылов, вооружений и офицеров-специалистов. Товарищу Лавренко – за находчивость и мгновенно принятые оперативные решения. Но с головой все же поосторожнее. У командования на твою голову серьезные виды.

– Отож сильно задело? – обеспокоился Торчок, глядя на повязку.

– То я сильно задел, – признался Тимофей. – Мысли иссякли, и как врежу! Очень неосмотрительно. Но сейчас нужно нас и баржевых свидетелей ужином обеспечить – правильно я предполагаю?

– Гроши сербские есть, закупим цивильного продукта, – Павло Захарович похлопал по пухлой полевой сумке.

Закупать ничего не пришлось – Прахово праздновало освобождение, на улице уже было полно народу, тащили угощение и цветы…

10. Октябрь. Дворы и парашюты

Проснулся Тимофей, оттого, что настойчиво толкали в подошвы сапог, требуя поджать ноги и дать проход. Что они там – протиснуться по траншее не могут, что ли? Тут в заспанную голову пришло понимание, что никакая это не траншея, не плацдарм, и вообще боец Лавренко давно в СМЕРШе служит и в далекой Югославии воюет. А что тогда такое?! Тимофей рывком поджал ноги, хватаясь за автомат, осознал, что рядом стреляют, а пихается в ноги шаткая деревянная перегородка. Это от взрывов снаружи. Но почему никто не разбудил?! Где Торчок, командир?