Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа - Корнуэлл Бернард. Страница 24

– Почему же вы соглашаетесь? – спросил генерал у лейтенанта. – Ведь риск вполне очевиден, а на дурака вы не похожи.

– Надеюсь, что так, сэр. Но деньги на покупку должности мне дал дядя.

– Неужели? Какая, черт возьми, щедрость!

– Надеюсь, сэр, я смогу его отблагодарить.

– Отблагодарить ценой жизни? – ехидно уточнил Уэлсли.

Лоуфорд покраснел, но со своих позиций не отступил:

– Думаю, сэр, рядовому Шарпу предприимчивости хватит на двоих.

Решение использовать или не использовать Шарпа зависело в конечном итоге от генерала Харриса, который, соглашаясь с Уэлсли относительно того, что отмена заслуженного наказания стала бы проявлением опасной слабости, в то же время соглашался с необходимостью принятия неотложных мер по освобождению Маккандлесса. В итоге Харрис принял сторону Бэрда и с тяжелым сердцем приказал доставить рядового Шарпа. Вот почему дело закончилось тем, что Ричард Шарп предстал-таки перед четырьмя мужчинами, собравшимися в душной, залитой противным желтоватым светом палатке. Он был в чистой форме, но все сразу увидели, что солдат испытывает ужасные страдания. Двигался Шарп скованно, и причиной скованности был не толстый слой бинтов, покрывавших его туловище, а дикая боль, пронзавшая тело при малейшем движении. Смывая кровь, он смыл заодно почти всю пудру, и когда полковник приказал ему снять треуголку, под ней обнаружились непривычно пестрые волосы.

– Думаю, парень, тебе лучше сесть, – бросив взгляд на Харриса, предложил Бэрд.

– Возьмите табурет, – распорядился генерал и лишь с опозданием заметил, что солдат не может наклониться.

Табурет подал Бэрд.

– Болит? – сочувственно спросил он.

– Так точно, сэр.

– Так и должно быть, – резко бросил Уэлсли, демонстративно поворачиваясь к Шарпу спиной. – Боль – смысл наказания. Не люблю, когда порку не доводят до конца, – продолжал он, не обращаясь ни к кому в отдельности. – Подрывает порядок. Когда рядовой знает, что наказания можно избежать, одному богу известно, до какого безобразия они могут дойти. – Полковник вдруг повернулся и пронзил Шарпа ледяным взглядом. – Будь моя власть, рядовой, я бы отправил вас к треноге и довел дело до конца.

– Сомневаюсь, что рядовой Шарп вообще заслуживает наказания, – осмелился вступиться за солдата лейтенант Лоуфорд. При этом он слегка покраснел.

– Свое мнение, лейтенант, вы могли высказывать на заседании трибунала! – отрезал Уэлсли, давая понять, что теперь проявление сочувствия совершенно неуместно. – Вам повезло, солдат, – не скрывая раздражения, добавил он. – Я объявлю, что наказание было сокращено ввиду признания вашего участия в недавнем сражении. Хорошо дрались?

Шарп кивнул:

– Свою долю врагов положил, сэр.

– Итак, я смягчаю вам наказание. А вечером, черт бы вас побрал, вы отплатите мне тем, что дезертируете из полка.

Шарп решил, что ослышался, но переспрашивать не стал и, отведя взгляд от полковника, уставился на противоположную стену.

– Дезертировать не собирался, а, Шарп? – спросил генерал Бэрд.

– Я, сэр? – Солдат изобразил удивление. – Никак нет, сэр. Мне такое и в голову не приходило.

Бэрд усмехнулся:

– В этом деле нам нужен хороший враль. Кажется, ты как раз то, что требуется. К тому же любой, кто посмотрит на твою спину, поймет, что оснований для побега у тебя предостаточно. – Генерал заметно оживился. – Вообще-то, если бы ты так удачно не подставился, нам пришлось бы отхлестать тебя без всякой причины! Удачно получилось! – Он улыбнулся.

Шарпу было не до улыбок; настороженно посматривая на офицеров, он пытался понять, что тут происходит. Мистер Лоуфорд заметно нервничал, Бэрд пытался держаться дружелюбно, генерал Харрис сохранял невозмутимое выражение лица, а полковник Уэлсли всем своим видом демонстрировал неприязнь. Впрочем, полковник всегда был надменным и высокомерным, так что рассчитывать на его доброе отношение или похвалу не приходилось. Спас его Бэрд, решил Шарп, и такое предположение вполне согласовывалось с репутацией генерала. Шотландец был солдатским генералом, смельчаком и пользовался уважением и любовью в войсках.

Бэрд снова улыбнулся Шарпу:

– Позволь кое-что тебе объяснить. Три дня назад мы потеряли хорошего человека, полковника Маккандлесса. Его захватили кавалеристы Типу и, насколько нам известно, увели в Серингапатам. Мы хотим, чтобы ты проник в город и чтобы тебя там схватили. Пока понятно?

– Да, сэр, – отозвался Шарп.

– Молодец. Типу, как мы предполагаем, захочет, чтобы ты вступил в его армию. Ему нравится иметь в своих рядах белых, так что ты без проблем поступишь к нему на службу. Твоя задача – найти полковника Маккандлесса и вытащить его из Серингапатама живым. Понятно?

– Да, сэр, – послушно ответил Шарп.

Уж лучше бы попросили для начала заскочить в Лондон и украсть королевские драгоценности. Ну и дурачье! Стоит человеку нацепить золоченые эполеты, как у него мозги превращаются в кашу! Однако ж то, что они предлагали, вполне отвечало его собственным целям, а раз так, он будет сидеть смирно, очень смирно, кивать и притворяться послушным идиотом, но не из уважения к ним, а потому, что каждое движение отзывается жуткой болью в спине.

– Пойдешь не один, – инструктировал Бэрд. – Послать тебя предложил лейтенант Лоуфорд, так что вас будет двое. Он будет выдавать себя за рядового и дезертира, и твоя задача заботиться о нем.

– Да, сэр.

Черт, дела складывались, похоже, не так хорошо, как вначале представлялось Шарпу. С Лоуфордом на веревочке не очень-то разбежишься. Он взглянул на лейтенанта, тот ободряюще ему улыбнулся.

– Проблема вот в чем, – подал голос Лоуфорд. – Я не уверен, что смогу сойти за рядового. Но вам они поверят, а вы скажете, что я новобранец.

Новобранец! Шарп чуть не рассмеялся. Выдать лейтенанта за рядового то же самое, что представить рядового офицером. Он бы сделал по-другому… Шарп сам себе удивился – он ведь собирался сбежать из армии, а не содействовать успеху идиотского предприятия.

– Вам бы лучше выдать себя за писаря, сэр, – едва слышно пробормотал он, смущенный присутствием сразу нескольких старших офицеров.

– Громче! – рявкнул Уэлсли.

– Было бы лучше, если бы лейтенант выдал себя за писаря, – во весь голос объявил Шарп.

– За писаря? – переспросил Бэрд. – Почему?

– У него нежные руки, сэр. Чистые руки. Писаря не возятся в грязи, как мы, простые солдаты. А новобранцы, сэр, они обычно ничем от остальных не отличаются. – (Харрис, который писал что-то за столом, поднял голову и с удивлением посмотрел на солдата.) – Ему надо испачкать пальцы чернилами, сэр, – по-прежнему обращаясь к Бэрду, продолжал Шарп, – и тогда все будет в порядке.

– А мне это нравится! – воскликнул шотландец. – Отлично придумано, парень! Молодец!

Уэлсли презрительно фыркнул и отвернулся с видом человека, которого все происходящее начало утомлять. Харрис взглянул на Лоуфорда:

– Ну что, лейтенант, сможете изобразить разочаровавшегося в службе писаря?

– Да, сэр, конечно. Уверен, что смогу, – закивал явно оживившийся Лоуфорд.

– Хорошо. – Харрис отложил перо. Он носил парик, под которым прятал отметину, оставленную американской пулей в сражении у Банкер-Хилл, и сейчас, позабыв об осторожности, машинально приподнял край парика и почесал старый шрам. – Пробравшись в город, вы должны вступить в контакт с этим торговцем… как его… Напомните, Бэрд?

– Рави Шехар, сэр.

– Да, с Рави Шехаром. Но что, если его там уже нет? Или он откажется помогать? – На вопросы генерала никто не ответил. Часовые стояли от палатки на приличном расстоянии и слышать ничего не могли. Где-то залаяла собака. – Об этом нужно подумать заранее. – Харрис снова потер шрам.

Уэлсли сухо усмехнулся, но практического предложения выдать не смог.

– Если Рави Шехар не захочет или не сможет помочь, – заговорил Бэрд, – тогда Лоуфорд и Шарп должны сами проникнуть в тюрьму и сами же оттуда выбраться. – Шотландец повернулся к солдату. – Ты, случайно, воровством до армии не баловался?