Лисий хвост и проблемы на рыжую голову (СИ) - Штоберт Кристина. Страница 4

Обо мне в моих кругах шла дурная слава. Я долго не разговаривала с конкурентами и разрушала их труды одним щелчком. Не хочешь быть другом, значит будешь никем. Отец сказал, что акулой меня сделала сама мать, ведь от того что я пережила из меня не то что бы страх, из меня вышли все не нужные эмоции. Я стала безжалостной ко всем. И прежде чем заключить контакт я проверяла человека в плодь до первого крика при рождении. Имя и собственную историю можно изменить если очень постараться. Этому меня и правда научила мать. Уважение и страх стали моими вечными спутниками. Те кто на меня работал за глаза называли мегерой или рыжей фурией. Я никогда не давала второго шанса.

А почему рыжей? После похорон, я перекрасилась в рыжий, для меня это стало чем то новым и тёплым. Если в душе я не могла иметь тепло, то пусть оно будет снаружи.

Так шло время, управление компанией, сделки и чёрная мгла в душе. Сны с удвоеным усердием сводили меня с ума. Я теперь спала только со снотворным. Отношения с мужем и без того не тёплые, стали ещё хуже. Мы просто жили в одном доме, растили ребёнка и на светских мероприятиях были идеальной парой. Я связала его контрактом. В случае измены или иного он уйдёт ни с чем. Что бы хоть как то наладить мир в душе я записалась к психологу. Каждый новый сеанс не приносил мне облегчения, но я становилась спокойнее. Она словно на время забирала эту непонятную боль в нутри.

Психолог, сказала вести дневник снов, в первые секунды после пробуждения. Я честно пыталась, но увы. Тот бред что я записывала, а иногда и зарисовывала никак не поддавался расшифровке. Но мне хватало и того что она единственная кто смотрел на меня с неким пониманием, а не как мой муж например. Для него я была невротичкой с дурным характером, но крайне выгодной партией.

В очередной наш сеанс я сидела, а точнее полулежавла в кресле и рассказывала о странном виде спорта в лабиринте. Она слушала внимательно и как всегда нахмурилась услышав звонок на мой мобильник. Я пожав плечами подняла трубку. Номер был неизвестный..

— Соболева… Да, это мой отец и сын… Подъехать? Да конечно выезжаю! — я положила трубку и как обычно достала из кошелька за сеанс. И как всегда чуть больше, чем положено.

Меня попросили приехать в больницу, но не сообщили какова причина. Скорее всего Коля как всегда в школе что то съел и сейчас в больнице. Почему я так спокойна? Это не первый раз. Мой сын был настолько непоседливый и шкодный, что травмы и другие мелочи случались с ним стабильно. Школа элитная, учителя там тоже обученные не только детей учить но и прочие мелочи. Первая медицинская помощь в принципе была ему оказана. А больница лёгкая необходимость. Отец скорее всего тоже там, потому что он должен был забрать его с занятий.

По приезду в больницу меня встретил повзрослевший Эльдарчик, в очередной раз я отметила как он возмужал. Широкие плечи, не послушный ерш волос и волевой подбородок. Хорош. Вот только в его глазах таилась какая то печаль. Он обнял меня.

— Кира, ты только не забывай, что мы всегда рядом… — произнёс он. Сердце сжалось в тяжёлом предчувствии.

— Что… Что случилось? — собравшись спросила я.

— Коля и папа… Врачи сейчас борятся. Они попали в аварию. — он сжал меня крепче. — Пьяный водитель на мотоцикле вылетел на встречу… — я не дала ему договорить и оттолкнув помчалась к реанимации. Они живы! Живы! Не может судьба отбирать у меня их! Не посмеет!

Я бежала по коридору не обращая внимания на тех кто попадался на пути. И вот уже заветная дверь и из неё выходит врач. Он тяжело снял маску с лица и посмотрел на замершую меня.

— Пожалуйста… — я прошептала это с такой надеждой. Он сейчас скажет, что операция прошла успешно. И они отходят. Что скоро я смогу их увидеть. — Пожалуйста…

— Мы делали что могли… Ваш сын… — врач опустил голову.

— Нет, нет, нет… — дыхание пропадало. — Коля! — Я рвалась в реанимацию, что бы обнять его. Но врач удерживая меня. И сзади ещё схватили крепкие руки брата. Нет. Нельзя так со мной. Он все что у меня есть. — Папа, что с ним? Почему вы не пускаете меня к ним.

— Ваш отец, он не до тянул до операции. Потеря крови. И ваш сын, мы не смогли его спасти. Простите. Но мы сделали все что могли. Так было угодно Богу!

— Какому Богу? — мою боль сменила ярость. — О каком боге вы говорите!? Вы обязаны были спасти его. Вы! — я трясла его за халат. Я хотела вытрясти из него душу, хотела чтоб он вернул мне сына! Укол и я трясясь от слез проваливаюсь в темноту. Это сон. Все сон! Я просто уснула и мне снится кошмар! Я много раз видела как теряю ребёнка. Только меня убивали, вместе с ним. Это сон. Такой же как и все до…

Но мой мир в очередной раз рухнул. В сквозь слезы, которые я прятала за солнечными очками я видела как в гробу лежит и сын и отец. Меня держал Эльдар, обнимая и не подпуская к ямам. Девочки, прощались с Колей и папой ставим для них родным. Папа действительно принял их. Человек с большим сердцем вырастил их, а теперь кто то там наверху отнял у него жизнь. У него и у безвинного ребёнка.

Всё прощаются, все в чёрном. А я не верю. Я знаю, что я сейчас проснусь и не позволю сыну ехать в школу. Я не позволю отцу больше ездить за ним! Будут всегда дома, на домашнем обучении. И живые. Мне же уже снился сон, когда то я спасла отца от смерти. И сейчас это сделаю. Только бы проснуться.

Меня подвели к гробам что бы проститься.

— Папа, вставай. Коля… — я по очереди касалась холодных как воск лиц. Голоса почти не было, но казалось, что я кричу. — Пожалуйста… Без вас мне нет смысла жить!

Меня отвели в сторону, и я начала слышать как закрывают их. А затем удары молотков. Удар, ещё удар. Это не возврат? Неужели не сон? Давай же Кира проснись! Эльдар вместе со мной бросил кусок земли по очереди в каждую яму. Все сон. Сон.

Несколько дней я жила в безумии в попытке проснуться, как когда-то десять лет назад. Когда отрицать реальность было уже не возможно, я с пустила все зло на того, кто виновен. На мотоциклиста.

Человека лишившего меня, семьи я лишила всего. Ему больше никогда не быть счастливым. Тюрьма станет ему не домом, а могилой! Но и это не заглушило мою боль.

Я вернулась на работу. У меня сменился помощник. Прошлый, Валера не выдержал бешенного темпа. А этот Владимир, бесил меня. При первом взгляде на него при знакомстве, сердце защемило. Словно какой-то отголосок памяти, рвался в сердце. Хотя какое сердце? То, что осталось от того что должно было быть на месте сердца. Механизм качающий кровь по венам.

Психолог не мог мне помочь. Я жила на ещё большем автомате, чем раньше. Работа, сон, психолог. И так по кругу. Прошло много времени, или мало? Для меня месяцы слились в один кошмарный день. Местные журналисты писали о том, что я сошла с ума. Конкуренты пытались воспользоваться моей уязвимостью, но боль от потери сына и отца забрала из меня последнюю человечность. Эти шакалы были лишены всего, что пытались отнять и что имели. Я срывалась на всех. Умные сидели в тени и не высовывались.

На очередной встрече с зарубежными компаньонами Игорь Решетеиков, мой давний конкурент, который достался мне в наследство ещё со времен его вражды с отцом, посмеялся что теперь то компании пришёл конец. Мол баба у руля потопит корабль, так зачем с ней заключать очередной, большой контракт. А я после приказала сжечь его завод. Доказать что это я он не мог, но поклялся уничтожить. Я лишь усмехнулась. Если бы каждый раз когда мне такое обещали я начинала б бояться…

Меня из уважения звали на светские мероприятия, но я предпочитала быть с психологом. Но на одну из встреч я была вынуждена пойти, потому что именно там я могла заключить весьма выгодный контракт. Решетеиков был там, и снова начал язвить на тему мужа. Мол чего это мой подкаблучник не пришёл со мной? Страдает больше от потери отпрыска или делает кому то нового?

От немедленной расправы с этим мерзавцем меня спас Владимир, находящийся как тень за мной. Аккуратно отвёл меня в сторону и поднёс мне бокал с шампанским. Он почти всегда был рядом с момента устройства на работу, но я старалась его игнорировать. Хотя он словно знал, что и когда мне нужно и повода его уволить не могла найти. А муж, он и правда уехал. Он сейчас в Америке, лечит свою душевную боль от потери. Я была рада. Его горестное лицо, бесило. Он изображая из себя отца убитого горем, но на самом же деле сын был для него лишь очередной галочкой в списке достижений жизни.