Принцесса для психолога (СИ) - Матуш Татьяна. Страница 61

Аскеры глухо ударили себя в грудь кулаками.

— Сидеть здесь! — велел евнух, — И не вздумай на косе удавиться, на Огненной равнине найду.

Шекер ни словом не возразила. Сказано же — молчать, она и молчит. Больше всего Агар был похож на перепуганного коня, а с такими говорить вообще бесполезно, остается только делать привычные, понятные и самые простые вещи, чтобы их мир поскорее пришел в норму.

Почему ее не потащили вниз, в подвалы? Видно, евнух помнил, что Священный назвал Шекер Жемчужиной Шариера и повелел своей головой отвечать за ее жизнь и здоровье.

Интересно, сколько у нее времени? Вряд ли много, уж больно злым был Агар. Значит, не стоит терять ни мгновения.

Шекер торопливо оторвала от листа принесенной ей бумаги узкую полоску. Писать ее не учили, рисовать картинки времени не было. И она сделала то единственное, что могла: быстро исчертила весь клочок значками для вышивания.

Вынуть из клетки ученого, привычного к таким вещам голубя, намотать ему на лапу записку и закрепить шелковой ниткой, открыть окно и бросить птицу в белесое небо Шариера, было делом пары мгновений.

Она успела!

Теперь пусть ночной вор отрабатывает долг своей жизни. Он же не успел за прошедшие недели разучиться лазить через заборы?

Что-то еще она могла сделать для своего спасения? Ах, да, помолиться. Хорошо. Будем молиться.

Птице с невзрачным оперением, но говорящим именем: "Нейри" — Гонец, потребовалось совсем немного времени, чтобы добраться до пригородов Шариера и, покружив над ничем не примечательным домом с плоской крышей, нырнуть в узорную голубятню.

Его бы и не обнаружили до вечера, но тут вмешался случай. Гонец, не смотря на свои выдающиеся качества и немалую цену, был птицей вздорной и соседей терпеть не мог. Прибыв домой, он, первым делом, поскандалил, выгоняя братьев с лучшего места. Записку обнаружили сразу.

Мальчишка, отряженный хозяйкой смотреть за голубями, сверкая босыми, грязными пятками понесся через сад к дому.

В Белисаре начали строится очень давно, раньше, чем был возведен дворец Священного и главный Храм, раньше, чем поднялся высокий городской вал. Если строго следовать исторической правде — то это Шариер был пригородом Белисара, а не наоборот.

Здесь жила старая аристократия. Семьи, которые уходили корнями в те времена, когда кесарии еще не было. Был вольный город-порт, куда заходили корабли со всего света, был караван-сарай, где товар с морских кораблей переваливали на сухопутных — и был круг на холме, где по праздникам служили Темным Богам.

И жертвы приносили, как же без них. Никчемных и строптивых рабов и преступников, осужденных на казнь, всегда хватало. Такого добра навалом, куда не плюнь.

А потом на кораблях приплыли жрецы в серых хламидах с лицами, закрытыми капюшонами и принесли новую веру.

И все стало гораздо лучше. По крайней мере, жрецы говорили так. Не верить им оснований как будто не было.

— Что это? — с недоумением спросил молодой парень, слишком светлокожий для Шариера, но здесь это не бросалось в глаза. В Белисаре таких было десять на дюжину. — Какой-то шифр? Птицу я отдал Шекер, она сказала, что не умеет писать и мы договорились, что сам голубь будет знаком, что она во что-то крепко вляпалась и ей нужна моя помощь.

— Вляпалась, — сдвинув темные, широкие брови к переносице, со значением проговорила женщина лет двадцати семи — тридцати, лицом и статью похожая на парня. Для пустынницы такой возраст означал уже почти старость, и выглядели хозяйки шерстяных домов как старухи.

Но хозяйку этого дома время пощадило: ни одной серебряной нити в черных косах и морщинки только у глаз, да еще одна, вертикальная — на переносице. Это означало только одно — сильную кровь оборотней.

— Ну, ты же знаешь, — парень улыбнулся, обаятельно и немного заискивающе, — дворец Священного… Вляпаться там легче легкого. Даже если сам никуда не полезешь — за волосы затащат.

— И зачем тебе вляпываться с ней за компанию?

— Ами… — протянул он. Не подействовала. Даже морщинка между бровями не разгладилась. — Как на счет того, что она хорошая девочка и заслуживает помощи?

Морщинка стала еще глубже.

— Она спасла мне жизнь, на мне долг…

Брови почти сомкнулись на переносице, напоминая крылья диковинной черной птицы.

— Она дочь царя ниомов и может быть нам полезна, — выбросил парень последний козырь.

Женщина все еще молчала, но лицо приобрело задумчивое выражение.

— И что ты от меня хочешь? — наконец, спросила она.

— Совета. Женского совета. Ты ведь тоже женщина и должна понимать, как мыслила Шекер. Что это за шифр и кто может его расколоть? Ами…

Она неуверенно взяла послание, снятое с ноги голубя. Вгляделась, щурясь. Брови удивленно поднялись.

— Что? — поторопил ее парень, — Ты, действительно, понимаешь, что это такое?

— Это вышивка, — неуверенно проговорила Ами. — Не полная. Скорее — фрагмент каймы или чего-то в этом роде… но до чего же странный. Не думаю, что это будет красиво.

— Вышивка? — вытаращился он.

— Ну, да. Здесь обозначена очередность цветов. Камель, алый, зеленый чай, нефритовый… снова нефритовый и опять алый. Снова зеленый чай, алый, опять камель… Какое-то совершенно дикое сочетание. Ни смысла, ни узора.

— Подожди, — вскинул руку парень, — повтори, что ты сказала? Что это за демонские заклинания.

Ами снисходительно улыбнулась.

— Это названия шелковых ниток для вышивки. По цветам. Камель — такой нежно-песочный, светлый, с оттенком серого. Камелопардовый — более насыщенный, с золотом. Зеленый чай, зеленый мох и зеленое море — разные цвета. Хотя и немного похожие, но в узоре ты их не спутаешь.

— Ничего не понимаю, — паренек помотал светлыми вихрами, — она что, хочет ниток для вышивания? Тогда зачем по два раза писать алый и этот, как его… карамель?

— Камель, — рассмеялась Ами, — Ну, может, она думала, что с первого раза ты не поймешь и не запомнишь. Наверное, ты показался ей очень тупым.

— Показать эти нитки ты мне можешь?

— Конечно, — пожала плечами Ами, — но двух цветов у меня нет. Вот эти, — она ткнула пальцем в значки, — Сангрия и Нефрит. Они очень редкие и дорогие, мне не по карману. Такими только царевны и шьют… Но, Дамир, если бы они у меня были, я бы не стала их так чередовать. Это же жуткая безвкусица. Она что, шить шелком не умеет?

— Видела покрывало, которое я принес? — мгновенно ощетинился парень.

Ами снова нахмурилась.

— Это очень хорошая работа, — неуверенно сказала она, — может быть, шила не сама Шекер?

Парень схватился за голову, запустив пальцы в волосы.

— Ничего не понимаю, Ами! Но она же это написала, значит, считала, что я сразу пойму? Значит, это что-то совсем простое. У этих ниток есть какое-то символическое значение? Как у цветов для букетов, или камней?

Женщина удивленно покачала головой:

— Цвета — они и есть цвета. Золотой и серебряный используют только для царских одежд. Белый — траурный, им не шьют, если не хотят позвать смерть. Два цвета, я уже сказала — страшно дорогущие, за них несколько кошелей жемчуга отдают… Но это все. Никаких других значений я не знаю.

— Грифель дай, — скомандовал Дамир. — И перечисляй по очереди. Кстати, как эти ваши схемы читаются?

— Обычно, — не поняла вопроса Ами, — как шьются, так и читаются. Первая строка справа налево, вторая слева направо, третья снова справа налево…

— Легче небо уронить, а потом обратно повесить, чем с этой вашей женской премудростью разобраться, — от души сказал парень, — Камель, Алый, Зеленый, Неф… Постой, Ами! Смотри сюда, на первые руны. Или мне это видится?

— К…А…З…Н… — Ами запнулась, схватила листок, вгляделась в него. — Казнят завтра, если не спасешь, — уверенно прочла она. — Вот что здесь написано! Некоторые руны пропущены, но она, наверное, не знала, что их тоже нужно писать. Обычное дело для неграмотных.

— Демоны, — шумно выдохнул Дамир, — И как я ее спасу? Наложницы покидают дворец только мертвыми.