Чужая игра для Сиротки (СИ) - Субботина Айя. Страница 16

Рэйвен Нокс.

И никакой он не «братец» и точно не гвардеец. Вряд ли король назначил бы куратором такого важного дела военного человека, далекого от интриг и долгосрочного планирования.

— Баронесса Вустер, — мужчина останавливается напротив рыжей, которая стоит почти в самом начале шеренги. — Возвращаясь к вашей обеспокоенности, начну, пожалуй, с того, что не считаю ее ни разумной, и хотя бы… имеющей право на жизнь.

Кто-то из нас — пятнадцати, если я верно посчитала — начинает хлюпать носом и плакать, да и на рыжей лица нет.

Но мужчина, заложив руки за спину, продолжает моральную порку (иначе это никак и не назвать):

— Дело в том, баронесса, что, ставя под сомнение вопрос безопасности, вы, тем самым, ставите под сомнение способность Его Величества обеспечить порядок в любом уголке Артании, будь то его замок или хлев в деревушке у Песчаного хребта. Желаете сравнить? — Он многозначительно приподнимает бровь.

— Нет, нет, — торопливо извиняется рыжая. — Прошу простить мне мои необдуманные слова!

Он вздыхает.

Ленивым кивком заталкивает обратно в строй и идет дальше.

Шаг за шагом, для каждой из нас находя милый комплимент или животрепещущий вопрос.

Но, стоит Ноксу поравняться со мной, как девушки справа от меня одновременно двигаются назад.

Он меня узнает?!

Паника бьет крупной дрожью, когда мужчина подходит так близко, что между нами не протиснуть и ладонь.

— Герцогиня Лу’На, — подчеркнуто холодно и нарочито жестко. — Рад, что вы, несмотря ни на что, нашли в себе силы принять королевское приглашение. Без вас этот отбор, безусловно, не стал бы полным и идеально сбалансированным. А теперь осчастливьте меня своим ясным взглядом. Не настолько уж я изуродован вашим отцом, чтобы мой вид вселял ужас в трепетные девичьи сердца.

Изуродован? Он — изуродован?!

Отцом герцогини?!

Я вскидываю голову скорее от удивления, чем боясь осушаться непрямого приказа.

Наши взгляды скрещиваются.

Плачущий помоги, он меня узнал?

У него очень темные глаза. В прошлый раз, когда на нас то и дело косилась и сестра Фьёрда, и наставница, я толком почти не смогла разглядеть их цвет. А сейчас, когда он еще и нарочно наклоняется ко мне поближе, ни капли не смущаясь, что с его громадным ростом для этого придется трудить спину, могу различить все оттенки этого подозрительного и явно недружелюбного прищура.

Только нет там никаких оттенков. Одна лишь глубокая непроглядная чернота в обрамлении длинных густых ресницы.

Рэйвен прищуривается еще сильнее, когда я невольно отклоняюсь назад, чтобы удержать хотя бы видимость расстояния между нами.

— Хммм… — как-то многозначительно тянет он. — Когда мы виделись в прошлый раз, герцогиня, вам было шестнадцать, если память мне не изменяет.

И?

Что мне ответить на это глубокомысленное изречение?

Может, это какая-то ловушка и они с герцогиней виделись на прошлой неделе, а все эти замечания — лишь попытка вывести меня, самозванку, на чистую воду?

К счастью, ни одно из моих худших опасений не подтверждается, потому что Рэйвен не ждет моего ответа и продолжает:

— Не могу не отдать вам должное, юная леди — эти три года превратили вас в настоящую… — Он поджимает уголок губ, словно никак не может подобрать подходящее слово.

— … красавицу? — импульсивно подсказываю я.

Герцог Нокс самую малость в удивлении приподнимает бровь.

— Вообще-то я собирался сказать «настоящую дочь своего отца», но ваш вариант тоже имеет место быть.

Я густо краснею, когда стоящие особняком девушки начинают дружно перешептываться и хихикать над явно грубой издевкой.

Хочется закрыть лицо ладонями, развернуться — и со всех ног пуститься в бега, желательно, в те далекие края, где в моей голове не останется даже воспоминаний об этом человеке. Точнее, именно воспоминаний, потому что от них, увы, не получилось избавиться так же легко, как от той белой книжки, которую он подарил вместе с… Плачущий, помоги, непристойными намеками!

Но.

К счастью, я помню не только это, но и слова, которые герцогиня твердила каждый день, что я провела в «Горностаевом приюте»: чтобы быть убедительной и продержаться эти две недели, нужно забыть, что я — послушница веры Плачущего.

Я — герцогиня Лу’На, наследница одного из самых огромных состояний Артании.

И она-Я никогда бы не потерпели таких насмешек в свой адрес.

Даже если они заслуженны грехами ее-Моего отца.

Поэтому, приходиться мысленно вспомнить подзатыльники, которые по случаю и без отвешивала настоятельница Тамзина, и прийти в себя. Распрямиться, выдержать заинтересованный ответной реакцией взгляд герцога Нокса.

— Благодарю за изысканный комплимент, Ваша Светлость, — проговариваю чуть не через силу, но в итоге это звучит именно так, что и нарочно не придумаешь: сухо, немного с ленцой и прикушенным пренебрежением. — Должна сказать, что вы тоже неплохо выглядите, как для человека, изуродованного моим отцом, да пощадит Авера его грешную душу.

Невесты в полном составе перестают хихикать и над всем этим маленьким представлением зависает трескучая тишина.

Я до сих пор не понимаю, что такого натворил отец герцогини, но и так ясно, что о нем, как о предателе короны, говорить можно только с разрешения Его Величества и приближенных.

Но герцогиня так много говорила об отце, что в ее безусловной любви не могло быть никаких сомнений. Будь она здесь в эту минуту — вряд ли проглотила бы откровенную издевку.

Вот и я не стала.

И все же, до тех пор, пока герцог не отреагирует на мои слова, вряд ли в этом пространстве гнетущей тишине, даже комар рискнет пищать.

— Вам ли не знать, юная леди, что мои уродства несколько… более глубоки, чем ваша преданность отцу.

Что бы он не имел ввиду — я этого не знаю.

И продолжаю хранить каменное выражение лица. Ничего другого пока не остается.

— Впрочем, — Рэйвен распрямляется, заканчивает терзать меня пытливым взглядом и говорит уже для всех зрителей и слушателей, — такое отношение к семье заслуживает похвалы в любом случае.

Девушки снова шушукаются, но на этот раз без насмешек и укоров в мою сторону.

Но, как только я собираюсь хотя бы на минуту «снять маску», герцог снова напоминает о себе. Правда, на этот раз, его речь обращена ко всем.

— Милые девушки, полагаю, многие из вас меня знают. — Рэйвен приветливо и обворожительно улыбается. — Но для тех из вас, кто по какой-то причине не слышал о моем существовании, и чтобы соблюсти формальности, я представлюсь: герцог Рэйвен Нокс, капитан Элитной королевской гвардии.

Чей-то громкий неосторожный шепот добавляет: «И личный убийца на службе короля».

Глава семнадцатая

Меня снова начинает прошибать холодный пот.

Убийца на службе у короля? Почему я не удивлена.

В ответ на это замечание, герцог в шутку откланивается, и даже смеется, словно услышал о себе приятный комплимент, а не нерукопожатую правду.

Что же он за человек такой, если не стесняется своего кровавого ремесла настолько, что даже не считает нужным прятать лицо за маской?

— Каюсь — грешен, — Рэйвен прикладывает ладонь к груди. — Но слава идет впереди меня, и я пока не решил, стоит ли что-то со всем этим делать. В любом случае, пока вы не будете докучать мне своими соплями, болящими животами и грубыми нарушениями правил, я буду просто герцогом Ноксом, волей Его Величества Эвина Скай-Ринга, назначенным вашим бессменным куратором этого… гмм… предсвадебного переполоха.

На этот раз никто не смеет роптать.

Мы все из строптивой неорганизованной толпы превращаемся в присмиревшее перед пастухом стадо. В догматах Плачущего говорится о женской мягкости и покорности, но даже суровой и требовательной наставнице Тамзине не удавалось так быстро закрывать рты послушницам. Возможно поэтому она перестала взывать к нашему смирению и стала пускать в ход палку.